<p>
- Ладно тебе, а то я уже чувствую твою меланхолию. Жду, - отвечает Анюта и кладет трубку.</p>
<p>
На следующий день, как договорились, я прибыл к ней. Я был в гражданке – обычные серые со стрелками брюки и светлая рубашка с короткими рукавами. Тепло. Апрель на перевале. В последнее время я вообще редко надеваю форму. Разве что на «мальчишник» в организацию или на встречу с пионерами. По «исторической» лестнице поднимаюсь легко – никаких волнений и заблуждений. Последний Галинин финт с цветами поставил жирную точку в моей драме. Возврат ни только нереален – он, кажется, противоестественен природе. И хотя я знал теперь точно, что Галина этого своего профессора выставила вон – сердце мое на сей акт отстучало равнодушно.</p>
<p>
А Анюта была готова к моему приходу. Я лишний раз убедился в ее необыкновенном обаянии и женственности. «А может ты просто соскучился, офицер?» Впрочем, скромное без излишеств платьице бежевого цвета, с отложным воротничком и коротким рукавчиком ловко подчеркивали достоинства ее фигуры. Туфелька на шпильке, умеренный макияж, но главное - ее безумно пышные локоны волос, слегка прихваченные на висках заколками – все говорило сейчас о безупречности вкуса и какой-то особой изящности.</p>
<p>
- Я думала, ты на машине приехал. Хоть бы раз прокатил, - поиграв лукаво глазками встречает меня Анюта.</p>
<p>
- Прокачу. Денек-то какой. Только для прогулок. Мне все лень свой «жигуленок» перегнать к себе под окошко общаги. А уже пора. – Тут я наконец взглянул на Анюту и не мог не воскликнуть:</p>
<p>
- Ты сегодня просто необыкновенна!</p>
<p>
- Ну слава Богу, дождалась. Что, расцветаю? – кокетничает Анюта. – Гляди, военный. Птичка может упорхнуть.</p>
<p>
- Угу, я ей упорхну. Я с этой птичкой считай, жизнь прожил.</p>
<p>
- Чего-чего? Вы меня определенно с кем-то путаете. Повторите, пожалуйста, уж очень интересно. Неужто мы созрели?</p>
<p>
- А вот пойдем сейчас в храм. Посмотрим как там что…</p>
<p>
- Ну и что? – смеясь подхватывает Анюта. – Под венец, господин офицер?</p>
<p>
- Там видно будет…</p>
<p>
У храма Анюта набрасывает платок и говорит.</p>
<p>
- Ты погляди сколько нищих. Вроде и праздника нет святого. Пасха прошла.</p>
<p>
Они сидят в две шеренги, образуя некий живой коридор, по которому идут люди. И обойти, чтобы не встретиться с кем-нибудь глазами просто невозможно. И странное состояние какой-то одинаковости этих глаз оставляет осадок безысходности. Что пригнало их сюда? Не только ведь всеобщая российская хворь? Или возможность вот так ловко, накоротке, использовать нашу национальную черту – «милость к падшим» или еще что-то большее, какой-то ритуал – и прощения и протеста одновременно. Хотя подают-то больше такие же бедолаги. Конечно я подавал налево и направо, стыдливо пряча глаза – но ей-Богу, за спиной моего офицерского прошлого не было этого чудовищного «вприсядку» строя калек и убогих. И подаю, подаю…</p>
<p>
- Сюда обязательно надо брать мелочь, - говорит мне Анюта.</p>
<p>
– Да взял, но тут и монетного двора не хватит, - пытаюсь отшутиться я.</p>
<p>
И тут вдруг длинноволосый седой старик, понуро склонив предо мной голову, говорит:</p>
<p>
- От тебя не возьму. Ты убиенный, хлебнул лиха.</p>
<p>
Зато девчушка, сидящая с ним рядом, вся в лохмотьях потянула ко мне ручку:</p>
<p>
- Дай мне, дяденька, копеечку.</p>
<p>
Я сыпанул ей горсть и та, мельком пересчитав их, сунула себе за пазуху, и сердце мое сжалось от боли.</p>
<p>
- Пойдем, Гаврюш, - вдруг нашлась моя Анюта. – Господи, как ты побледнел.</p>
<p>
- Да так мне что-то показалось, - сказал я и торопливо шагнул вперед – мне не хватало воздуха. Господи, так это же старик Рерих с моей дочерью! – вдруг осенило меня. И в следующую секунду я вернулся назад – но ни старика, ни девчушки не нашел. То есть все были на месте, но как и прежде - на одно лицо.</p>
<p>
- Ну, что с тобой случилось, Гавр? Тебе плохо? Чего мечешься?</p>
<p>
- Нет, еще не знаю… Кажется я встретил своего сослуживца, - торопливо сказал я. – Он был здесь. Я его видел.</p>
<p>
- А может тебе показалось? В нищих?</p>
<p>
- Может быть… показалось…</p>
<p>
Здесь же в зале Храма Анюта купила свечи. Часть мне и мы пошли к иконостасу. В храме людей оказалось не так много. Мы зажигаем свечи, устанавливаем перед алтарем. Анюта шепчет:</p>
<p>
- Креститься надо и кланяться, когда свечу ставишь.</p>
<p>
Тут вдруг из врат царских выходит молодой человек в рясе с большим золотым крестом на груди. Заметив нас, он улыбнулся и шагнул к нам навстречу.</p>
<p>
- Доброе здравие, - чуть склонив голову, сказал он.</p>
<p>
- Здравствуй, Олесь, - улыбнулась ему Анюта. – Гаврюш, познакомься – это мой школьный товарищ Олесь…</p>
<p>
-… В миру, - поправил ее священнослужитель. – А так я отец Олег. – Ну здравствуй, Аннушка. Давненько не приходила. Считай, со смерти мужа.</p>
<p>
