<p>

Я стою долго, пока не чувствую, как начали подмерзать пальцы увечной ноги. От памяти в голове тесно. И я ухожу с тяжелой мыслью… О Гале. Она принесла мне розы, чтобы я их отвез на кладбище. Ей некогда. Ей всегда некогда. Сегодня вот консилиум. Я не знаю, что это? Но по-моему, очень жестоко.</p>

<p>

… На традиционном мальчишнике, посвященном очередной годовщине вывода войск из Афганистана, я был недолго. Резкое охлаждение отношений с Анютой эти неожиданные розы Галины в памятный для нас обоих день, и чуть раньше - вся эта катавасия вокруг очерка в «Вечерке», крепенько подорвали мою нервную систему. Я почувствовал дикую усталость. А тут еще сюрприз, позвонил с дачи Пахомыч, поздравил с кроличьим приплодом. И здесь необходима моя помощь – «мелюзга» требует участия и ласки. Тут я едва сдержал себя, чтобы не послать на фиг весь этот приплод… Только его мне и не доставало. Но вовремя взял себя в руки. Пахомыч-то, светлый человек, причем? В общем, объяснил старику как мог, что в силу морального и физического истощения – прошу дать отгулы. Нетушки больше сил. И Пахомыч меня понял. Конечно, все затраты по уходу и содержанию младенцев я возьму на себя в любом объеме, только потом.</p>

<p>

- Добре, сынку, отоспись. Мне не впервой. Отогрею, откормлю, пусть душечка твоя будет спокойна. Я пока клетку с приплодом в дом занесу и каминчик потоплю.</p>

<p>

- Поступайте, как считаете нужным.</p>

<p>

Укладываясь в постель, я подумал было отключить телефон, но вспомнил об Анюте – вдруг ей вздумается мне позвонить. Не выдержит… Если у меня душа болит, не может такого быть, чтоб у нее не болела…</p>

<p>

Я рухнул в постель и, кажется, только сладко смежились веки, как вдруг затрещал телефон. Анюта?! Я вскочил, как по тревоге. А звонил Батищев.</p>

<p>

- Выручай, доктор, беда.</p>

<p>

- Что случилось, подгребай ко мне, - не понял я.</p>

<p>

- К тебе не могу. Я тут звоню из телефона-автомата. Рядом.</p>

<p>

- А почему «не могу»? Зайди, чего мерзнуть? – ни черта не пойму интриги.</p>

<p>

- Нельзя мне рисоваться.  Беда у нас. Ашота, водителя моего подранили. И ты знаешь, кто зачинщик? Водитель Главы.</p>

<p>

Я мигом представил себе квадратного мужика с туповатым лицом – этого самого водителя Главы.</p>

<p>

- Ты возьми там, что надо и дуй к нам. Огнестрел. Инструмент какой, ИПП. Ну, ты знаешь. И побыстрей, я шагаю тебе навстречу.</p>

<p>

Собраться военному человеку – секундное дело. Я достал свой кейс с хирургическим инструментарием. Мне его вместе с остатками вещей доставил из части прапорщик еще в госпиталь в Ташкенте. Последний раз я брал его, когда работал в неотложке. Выгреб все из аптечки отдельно в сумку и прибавил еще бутылку спирта. Вышел. Навстречу мне шел Руслан. Подал руку.</p>

<p>

- Из «Макарова», сука. В кабаке с кентами твоего крестника сцепились. Вроде по мелочи. Его  посредник пригласил меня на переговоры. Ну и дуболома взял, этого качка-водителя, для поддержания формы. Кстати, качек этот, сука, тоже Афган прошел. Но там, где большие бабки, друзей нет. Одним словом, Глава надумал прибрать к рукам мой автодром. Место-то козырное, недалеко от центра. Он решил сделать многопрофильный крытый рынок. Ну а меня за город со своими учениками. На простор. Я-то все свое хозяйство документировал по уму. Так что выбор у меня оказался аховый. Как говорят без комментариев. А не хочешь, какой базар мы можем тебе предложить  и местечко в районе кладбища. Даже с музоном. Во как?! Ничего расклад?! Ну слово за слово. Занервничали. Тут я и послал уполномоченного в очень популярное место ниже талии. У меня на свой участок – планов громадье. Держава активно поперла в автомобилизацию…  Сцепились по-малу. А мой водитель, кавказский парень Ашот решил поиграть кулачищами. Но не успел, шофер Главы ему промеж глаз выписал, и не слабо. Но не свалил. Сцепились. Ну тут вдруг какой-то шибздик с соседнего стола ствол достал. Попугать. А потом, как шарахнет. Ашот за бок схватился. Мы ох, ах, а эти суки сдернули, след простыл. Хотели было ментов позвать, - да вовремя спохватились. Ментура вся под Витком ходит. В общем, Ашота я кинул на заднее сидение. И сразу в дежурную аптеку. Взял бинты, йод, обезболивающее в ампулах и так. Перевязал как мог, а кровь все-равно хлыщет. И к тебе. Если в больничку официально – это же огнестрел. А значит менты, следствие. Эти мурые так повернут, что мы же и станем виноваты. Сейчас время беспредела. Вот я и вспомнил о тебе. Выручай. Родина не забудет.</p>

<p>

- Она уже забыла, - ничего не имея ввиду, вырвалось у меня.</p>

<p>

Мы подошли к Руслановой «Ниве». Ашот лежал на заднем сидении. Руслан достал фонарь.  Оголили поясницу. Кровавое месиво не оставляло перспектив – там пуля. Я только понял, что полет ее был по касательной к тазобедренной кости. «Значит, почка не задета» - отметил я себе. Это уже хорошо. Перевязали заново. Руслан сел за руль, я рядом.</p>

<p>

- Что будем делать, доктор?</p>

<p>

- Как что? Ко мне на дачу. Оперировать, – сказал я спокойно.</p>

<p>

- А у тебя еще и дача есть?! Широко шагаешь, - попытался ослабить нерв Батищев. – Дача, машина, все как у людей.</p>

<p>

- По-моему почка не задета, - не обращая внимания на Батищева, поразмышлял я вслух.</p>

<p>

Тут я вспомнил, что клетку с приплодом Пахомыч занес в дом. Протапливает камин – согревает молодняк. «Значит тепло, как кстати» - мелькнуло.</p>

<p>

… Впрочем, к полуночи камин прогорел. Но тепло в доме еще держалось. Мы вынесли клетку в соседнюю комнату, а с веранды, сюда в большой зал занесли стол. Раненый легонько постанывал на диване. Руслан подбросил поленья в камин – пыхнули сразу.</p>

<p>

Ашот все-таки мужественно держался, правда, не без спирта, пока мы его сняли с дивана и переложили на стол. Раздели до пояса. Я включил весь имеющийся в наличии свет. Мало. Пришлось снарядить еще и переноску – ее держал в руках Руслан.</p>