<p>
- Это форма. А вот вам бумага, размер стандартный «А-3» для подшивки в дело. – Несколько листков этого самого «стандарта» он вынул из папки. – Ознакомьтесь с формуляром и вперед. И данные своих документов не забудьте.</p>
<p>
Писали мы, впрочем, не долго. Летун в это время покуривал у входа.</p>
<p>
- Продаешь или душевно? – спросил у Сергея Сергеевича председатель, почитывая листки и то снимая очки, то набрасывая на кончик носа.</p>
<p>
- Дарю, Петр Иванович, я ж тебе говорил. Это ж мой зять.</p>
<p>
- А ну да, ну да, помню. Душевно значит. Скоро Сергеич, закон новый примут, все будет не просто так, я отдал, ты взял. Каждый участок и строение будет оформлено и переходить в собственность, со всеми юридическими тонкостями. Через нотариуса. Гуртове-чартове заканчивается. Это счас время поганое. Опускаемся. Крайние дачки уже, считай, бросовые, ворье, шпана, разбирают. Металл на сдачу. Ну боремся, как можем. А наступит время – эти сотки за большие деньги покупать будут. Город рядом. Перелесок, озерцо. Золотое место. Вот попомнишь мое слово. Вода питьевая подведена, энергия тоже… Цены не сложишь.</p>
<p>
- Может быть, может быть! Вот пусть молодые и обустраиваются, - подмигнул мне тесть. - А если что, много нам надо? Раз в недельку наведаться к зятю в гости. Пустишь, Гавриил?</p>
<p>
От такого неожиданного вопроса я как бы слегка приглупел, ответил после паузы:</p>
<p>
- Как можно, конечно, с радостью.</p>
<p>
- Вот так, Иванович. Не чужим людям отдаем. – А я подумал: «Чужим уже получается».</p>
<p>
После крепкого рукопожатия тесть предложил обмыть сделку. Но инициативу председатель не поддержал – он срочно отбывал по делам в город. «Как-нибудь в другой раз, офицеры», - сказал он и заторопился.</p>
<p>
Уже в машине, продвигаясь по территории к себе на участок Сергей Сергеевич проговорил.</p>
<p>
- Да хворый он. Только с виду бодряга. В каких только переделках не бывал. Контуженный-переконтуженный. Он же летчик-испытатель. Даже, говорят, во Вьетнаме нашим инструктором работал, когда американцы на рога весь мир ставили. – Тесть встряхнул головой и ушел на какое-то время в себя. – А ничего, счас по месту обмоем сделку. Зря я что ли коньячок покупал. Пахомыч подгребет.</p>
<p>
- А кто такой Пахомыч?</p>
<p>
- Сторож. Историческая, скажу тебе, личность. С ним не пропадешь.</p>
<p>
Солнце завалилось на вторую половину неба, но зной не отступал. Было душно, от озерца потягивало сложным запахом настоянной на травах влаги, но ядреная смесь плодового цвета все-таки властвовала. Я почувствовал, как к душе подкрадывается грусть.</p>
<p>
Тесть лихо заруливает на нашу стоянку, и я вижу в глубине дом. Почему с годами все как бы убывает в размерах – загадка, то ли ты становишься больше, то ли мир вОкруг теснее, но дача – гордость семейства, из хорошего облицовочного кирпича с широкой застекленной верандой показалась мне простенькой, мелкой. Там, в Афгане, я часто видел ее во сне, с Галей, конечно и представлял дом большим, просто-таки необъятным. А всего-то, следом за верандой кухонька, затем комнатушка, направо – спаленка, а за ними, тестева гордость - большой каминный зал. Все это я обхожу махом и мое сердце в руке у Галины, – она делает с ним, что хочет. Впрочем, у камина я задерживаюсь и стою долго, пока тесть на кухне выставляет на стол содержимое сумки.</p>
<p>
- Ты только слезу не пусти, - кричит он мне из кухни.</p>
<p>
– Может, все-таки в беседку пойдем? – предлагаю я.</p>
<p>
- А что, верно. Потосковали и будет.</p>
<p>
Пока продвигаемся к беседке, я замечаю, что дача ухожена, ни травинки. На импровизированном огородике весело зеленятся всходы. Неужто Эльвира?</p>
<p>
- Это все Пахомыч, - замечает мой восторг тесть. – Он тут у нас за главного. И садовод, и огородник. Эльвира-то тяжела на подъем. Ну, отстегиваю старику помаленьку. А яблоки в этом году хорошо цвели.</p>
<p>
Только мы расположились в глубине сада в беседке и вот он тут как тут этот самый Пахомыч. Тесть вышел из беседки к нему навстречу, легонько приобнял после пожатия руки.</p>
<p>
- Знакомься, Гавриил, легенда местного охранного управления, гроза всех босяков Кондрат Пахомович…</p>
<p>
Передо мной стоял весьма тщедушный, невысокого росточка, лысоватый мужичок лет шестидесяти и как-то извиняюще-жалко терзая улыбку. В его небольших серых глазах замерло изумление на грани обиды.</p>
<p>
- Какая еще гроза, скажете такое, - сказал он таким крепким баском, что я как-то внутренне подтянулся. Полное несоответствие голоса внешности – этот непонятный парадокс природы меня откровенно изумил. Я протянул ему руку.</p>
<p>
- Гавриил. Вот этого военного человека, - кивнул я на тестя, - зять.</p>
<p>
- Да-да, я о вас слышал. Ну, когда вас в Афган отправили, тем же годом я сюда вот на службу и заступил, - не отпуская мою руку, сказал сторож.</p>
<p>
- Ну что, к столу, - позвал Сергей Сергеевич. И после первой стопки, спросил Пахомыча. – Ну, доложи, Кондратий, как блюдешь интересы дачников на вверенной тебе территории?</p>
<p>
- А сказать нечего, товарищи офицеры. Я сужу шире. По ситуации в стране.</p>
<p>
- Во как? А какова ж ситуация, Пахомыч?</p>
<p>
- Извините за некую неинтеллигентность в выражениях, но если держава уверенным маршем дислоцируется в район заднего, извините, места, то и настроение у народных масс окраинных территорий будет в полном соответствии стратегии. Начинается массовая экспроприация окраинных дач. Тянут металл, разумеется, на сдачу, строительные материалы, инструмент и вообще, что-либо ценное. А так как стрелять, извините, на поражение, права не имеем, то наши «пукалки» - этот воровской элемент только забавляют.</p>
