– Я был не прав, когда сказал, что ты не умеешь дружить. – Взгляд Богдана был суровым и мягким одновременно, – Нет, правда, я ошибался!

– Да, брось! Я тоже наговорил тебе много лишнего.

– Я не знаю сможешь ли ты забыть всю ту грязь, что была между нами, но я не хочу по глупости терять своего товарища.

– Нет, нет! Мы и так уже слишком много потеряли. – Саша схватил друга за руку и в этом простом, но крепком мужском рукопожатии было всё то, что так важно каждому человеку.

Богдан застонал ещё громче. Вены на его лбу стали вздуваться. Саша не мог смотреть на мучения своего друга, но в то же время был бессилен. Богдан засунул свою руку в карман, порыскал там немного, а затем достал шприц и какую-то ампулу.

– Вот! – Протянул он Саше, – Я незаметно стащил это из лаборатории.

– Что это? – Вытаращился он на Богдана.

– Морфин. Ха-х, лошадиная доза! – Усмехнулся парень.

– Ты шутишь? Он же смертелен.

– Его вкалывают всем пациентам при онкологических заболеваниях. На сегодняшний день, это лучшее средство, которое нейтрализует сильную боль.

– Нет, не продолжай!

– Нет, послушай меня, Саша! – Богдан начинал злиться, – Пойми, что я больше не могу терпеть. – Его голос ослабевал.

– Но…но как? Как ты себе это представляешь? – Сашин голос и сам начинал дрожать. Руки тряслись от одной лишь мысли о лекарстве.

– Я не смогу идти! Ползти тоже нет сил. Боль пожирает меня изнутри.

– Я не смогу это сделать! Это же чёртова эвтаназия!

– Тогда я сам это сделаю…

– Богдан, прошу, скажи, что ты ещё сможешь идти со мной.

– Какой в этом толк? Я могу потопить нас обоих. До лифта нужно добежать как можно быстрее, иначе нам конец. А что я буду делать на воле? У меня нет сил ползти до города. Я клянусь, что эта адская боль сильнее, чем я.

Саша закрыл своё лицо руками. Время вокруг словно остановилось. Казалось, что это и есть настоящий удар под дых.

– Я не могу, Богдан…

– Поверь, я буду очень благодарен тебе, если ты облегчишь мои страдания. К тому же, это наконец поставит окончательную точку в нашем любовном треугольнике. – Богдан искренне улыбнулся, скрывая за улыбкой боль и обиду.

– Ты что несёшь вообще? Правда считаешь меня таким ублюдком? Я никогда бы не лишил тебя жизни.

– Но ты победил, поздравляю!

– Прости меня, если сможешь. Я не хотел, чтобы между нами вставала женщина, но так уж вышло. Знай лишь одно, я люблю тебя, брат! И я клянусь, что не прощу себе твоей смерти.

– Посмотри на это, с другой стороны. Ты спасёшь меня…– Богдан судорожно дёрнулся и закусил руку ещё сильнее. – МНЕ ОЧЕНЬ БОЛЬНО! Вкалывай!

Саша вскрыл ампулу и её содержимое оказалось в шприце. Его руки тряслись всё сильнее. Он ничего не видел из-за слёз, застывших на его глазах. Богдан действительно был для него важен, но ведь нельзя быть таким эгоистом. Его другу безумно больно, а это значит, что так для всех будет лучше.

– Уверен? – Тихо спросил он, склонившись над его лицом.

– Уверен! Вводи скорей. И ещё…Прости меня, если чем-то тебя обидел. Я всегда знал, что ты славный парень. Спасибо Богу, что сейчас со мной именно ты, а не кто-нибудь другой. Будь счастлив там…На свободе!

– Прости меня! Прости!

Собрав всю волю в кулак, Саша приставил к руке Богдана шприц, а затем ввёл ему морфин. Ему хотелось орать от ужаса, хотелось забыть всё, как страшный сон. Чудодейственный препарат мгновенно помогал пациентам, хотя вряд ли это можно назвать помощью. Богдан закрыл свои глаза и принялся ждать облегчения. Саша всё ближе склонялся над его лицом. Он ощущал его теплоту и слабое дыхание. Сердце выпрыгивало из груди. Больше ничего не роднило его с этим местом.

– Беги, Саша. – Еле слышно, едва открывая рот, шептал Богдан.

– Прощай, дружище!

Сделав глубокий вдох, Саша открыл дверцу и вышел в коридор. Нет, он не оставил умирать Богдана, он просто не хотел видеть то, как он остаётся один. Его душу грела лишь мысль о том, что вот-вот Богдану станет легче, а затем он и вовсе уйдёт на долгожданный покой. Такие люди как он уж точно заслуживают место в раю. Забыв обо всём на свете, Саша рванул вперёд. Он бежал сломя голову, совершенно не взирая на то, что нужно передвигаться бесшумно. Ему было плевать на всё. Он знал, что уже через минуту будет около служебного лифта. Добежав до него, он свернул и увидев перед собой, казалось бы, обычный щиток, сразу же понял, что именно в нём спрятан «ключ» к спасению. Со всей дури он дёрнул его и увидел перед собой кучу цветных проводков и кнопочек. Именно в этом месте всё когда-то начиналось. Он нажал на единственную не горящую кнопку. Раздался дикий гул. Чёрт, главное успеть, пока эти твари не сбежались сюда! Словно в кино, коридорный пол стал расходиться. Посередине него показалась выдвижная лестница, которая вела к открытым дверям. Без всяких раздумий, Саша вскочил на неё и бегом стал подниматься вверх. Десятки ступенек казались сотнями, но он сумел пройти их. Дверь была такой же, какой он увидел её впервые. По его щекам больше не текли скупые слёзы, Саша по-настоящему рыдал. Он толкнул дверь рукой и увидел солнечный свет. Свежий воздух бил в лицо. Дышать становилось всё легче и легче. Вокруг была живая природа, та самая, которая долгое время снилась ему по ночам. Он вновь оказался на спортивной площадке под открытым небом, вдали от Варшавы. Саша заорал во весь голос, не боясь сорвать его. Он вернулся! Он свободен!

ЭПИЛОГ

Жаркое лето подходило к концу. Нашумевшая история о подземной лаборатории, замаскированной под спортивную школу, стала настоящей сенсацией. Неизвестно как Саша вообще добрался тогда до города, ведь сил совершенно не оставалось. Всё тело ломило от усталости, а опухшее от слёз лицо, и вовсе вызывало недоверие у окружающих. Размахивая руками и краснея от захлестнувших эмоций, он объяснял людям, что ему срочно нужна полиция. Полицейский участок был найден с горем пополам. Трудно поверить, но тогда все работники правоохранительных органов смотрели на него как на идиота. И если бы не одно маленькое «но», то Саша наверняка давным-давно оказался бы в психиатрической больнице. Этим самым «но» выступило вмешательство генерала полиции Вишневского. На протяжении целого месяца в розыск подавали самых разных, незнакомых друг другу ребят, а объединяло их всех лишь зачисление в спортивную школу. Ни один из пропавших без вести не был найден ни живым, ни мёртвым. Эта закономерность казалась чудовищной до тех пор, пока в местные органы не обратился парнишка с усталым видом. Он наперебой кричал о том, что знает всю правду об этой спортивной школе. Генерал охотно верил каждому слову Саши, и немедля объявил всеобщую тревогу. Страшно сказать, что потом началось. Все правоохранительные органы, заручившись военной поддержкой, вторглись на территорию подземной лаборатории с собственным вооружением. Без выстрелов не обошлось, однако в считанные часы тайная организация перестала существовать, а все заложники былы освобождены. Местные польские власти до последнего не могли поверить в то, что у них под носом могло быть подобное, однако убедившись в этом, они окончательно выбились из колеи. Толпы журналистов и репортёров съезжались на место происшествия в течении нескольких дней. Психологи и врачи пытались оказать необходимую помощь всем пострадавшим, в то время как решался вопрос о дальнейшей судьбе всех членов организации. К сожалению, не все родственники смогли порадоваться долгожданной встрече с пропавшими спортсменами. Из ста человек в живых осталось семьдесят два, включая самого Сашу. Что касалось его, он стал настоящим героем. Корреспонденты различных изданий жаждали писать лишь о нём, интервьюеры по нескольку раз пытались поговорить с ним, но он старался воздерживаться от комментариев. Сейчас в его голове крутились совершенно другие мысли. Саша был награждён польским министром пожизненным орденом славы. Он стал настоящей легендой, человеком, сумевшим в одиночку найти выход, сбежать, а затем спасти и всех остальных. Подобный поворот событий стал для него полнейшей неожиданностью. И кто бы там не кричал наперебой о его смелости и силе духа, Саша знал, что он вовсе не герой. На самом деле, людьми, достойными посмертных орденов славы были Феликс, Яшка, Андрей и Богдан. В его сердце навсегда было место для друзей, кто костями проложил ему путь на свободу. Саша знал, что эти люди подарили ему вторую жизнь и теперь он должен прожить её с совестью и честью. И как бы горько ему не было, он твёрдо решил, что нужно двигаться дальше. Дни на свободе летели слишком быстро, а по ночам ему снились друзья…