Я и прежде не раз выслушивал их протесты, каждого в отдельности и всех вместе... Но это уже был не протест, а нечто большее...
"Объяви День Фазла и уходи куда хочешь! Для победы нам довольно твоего имени!" - сказали они.
Вот какие слова пришлось мне выслушать, мовлана! Сами же они и слушать не хотели моих доводов, что День Фазла не созрел. Раскрылась наконец тайна, что они без моего ведома и согласия послали дервишей в Анкару к гаджи Байраму Вели и в Багдад к султану Фараджу для установления с ними связей и по предложению гаджи Байрама устроили свидание Кара Юсифа и султана Ахмеда с султаном Фараджем. На свидании том принято решение, что султан Фарадж, пригласив к себе на пиршество Кара Юсифа и султана Ахмеда, разыграет сцену их ареста и сообщит Диву, что враги его до копна дней своих будут гнить в багдадской темнице. Див, уверившись в том, что Ильдрым Баязид остался без поддержки, пойдет войной на Рум. Тогда Фарадж, выпустив Кара Юсифа и Ахмеда, присоединится к ним, чтобы общими силами выступить против Дива. И когда конец Дива, атакованного с трех сторон - Ильдрымом Баязидом, объединенными армиями Кара Юсифа, султана Ахмеда, султана Фараджа и Тохтамыш-ханом, - будет предрешен, тогда объявить День Фазла и по условию нашего договора с Высокоименитым разгромить силами Амина Махрама, сардара Алтуна, Сеида Орлата войска Мираншаха под Алинджой и идти на Тебриз. И как было принято обеими сторонами, передав тебризский трон Высокоименитому, поставить у трона выразителя воли Хакка, дабы правитель во всех делах своих опирался на наше учение...
Я слушал их терпеливо и со вниманием. Подумайте, сказал я им, что вы делаете? Дорогие вы мои! Высокоименитый вступил с нами в союз, потому что боится Мираншаха, власти его после смерти Дива! Если ж начнется война Дива с Баязидом, Высокоименитый пойдет не с нами на Мираншаха, а с Дивом на Баязида или же, выполняя условие договора с Дивом, будет стоять в Дербентском проходе, охраняя тыл от Тохтамыш-хана. Потому что и Баязид, и Тохтамыш для него еще более опасны, чем Мираншах: пока его может обуздать отец. Значит, надежды на Высокоименитого и взятие Тебрнза - пустые мечты. А коли так, зачем нам собственными руками отдавать своих союзников в распоряжение гаджи Байрама Вели? Зачем вверяться хитрому и вероломному гаджи Байраму, вместо того чтобы распространять учение в армиях и ждать Дня Фазла в тайной резиденции Ахи Гассаба в Тебризе? Они ответили мне, что гаджи Байрам Вели вызвал всех суфиев в Анкару для, открытого диспута, и в откровенных и непринужденных словопрениях наша правда одержит верх... Есть ли нужда в доказательствах, сказал я, что мы понадобились гаджи Байраму отнюдь не для того, чтобы в непринужденной и откровенной беседе искать правду, а для того, чтобы, пользуясь нашей высокой славой среди суфиев, объединить их вокруг себя и помочь Баязиду добыть победу? Тысячи уловок, к которым он прибегает, чтобы подготовить большую войну, какое они имеют касательство к нашим убеждениям и идеалам?!
Множество доводов приводил я им, сын мой... как только с ума не сошел... Фазл вытащил из внутреннего кармана хирги шесть маленьких деревянных мечей и сложил их рядышком на войлок перед собой. - Это их мечи, - продолжал он. - Они швырнули оземь мой символ священный! Десять лет носили под кушаками, мощь "лаилахаиллаллаха" ими сломили и бросили оземь как ненужную деревяшку! Мудрость свою на ветер бросили. "Оружия требуем! Большой войны требуем! сказали. - Раз не одобряешь наших связей с гаджи Байрамом, то распорядись начать войну в Ширване и свергнуть шаха-двурушника. Если позвать в Ширван союзников и начать войну с Дивом здесь, то Тохтамыш двинется на него с одной стороны, а Баязид с другой".
"Но это же вероломство! - говорю я им. - Называть приютившую нас страну Страной спасения, семь лет жить под покровительством Высокоименитого и кончить тем, что свергнуть его власть, а страну ввергнуть в кровопролитную войну?! Кто же после этого поверит нам?!"
Умолкли они, переглянулись. Я своими руками поднял с земли священные символы и каждому вложил за кушак. Но они выбросили их, мовлана! Сызнова! "Учение, не защищаемое оружием, обречено на гибель", - сказали. С тем и ушли. Закутались в хирги и ушли. Теперь ты понимаешь, мовлана, откуда слова эти: "Спасение Фазла в оружии"? Перемену в настроениях моих халифов я ощутил еще во время демонстрации перед Гюлистанским дворцом. Потому-то пришел к мысли покинуть Ширван и приказал всем скинуть хирги и рассеяться среди населения.
Но вот пришлось возвращаться. Причин этому много. Главная - вооруженный отряд в Шемахе. По предположению Дервиша Гаджи, отряд набран из членов секты Нейматуллахийя (Неиматуллахийя - одна из тайных шиитских сект, поклонявшаяся имаму Али - ред.). Амин Махрам же полагает, что это посланный Дивом переодетый карательный отряд, укрываемый до поры шейхом Азамом. Оба они ошибаются в своих предположениях.
Зимою, вернувшись из Армении, из армии Дива, Махмуд сообщил мне, что Див разгневан ответным письмом Высокоименитого на требование Мираншаха о моем аресте. Див усомнился в верности Высокоименитого, заподозрил его в измене. Отсюда мы с Махмудом заключили, что Див не станет посылать своих карателей, а будет ждать действий Высокоименитого, чтобы проверить его. И в подтверждение нашей мысли Див, направившись в сторону Шемахи, свернул с дороги и разбил лагерь в Шабране. Сидит, выжидает/Итак, отряд не из армии Дива. Но и не из секты Нейматуллахийя, ибо там отличают хакков от нехакков.
Можно бы предположить, что отряд набран из охраны деревенских старост, но во всех ширванских мечетях и святилищах сидят мои поверенные, и они бы сообщили мне.
Остается предположить, что он набран из членов секты Хейдарийя (Хейдарийя - тайная шиитская секта - ред.), они же хорошо знают моих мюридов в среде ремесленного сословия. Если это так, то с них и качнется расправа. А как их, несчастных и неповинных, спасти? И если срочно не обезвредить отряд, не повторится ли в Шемахе кербалайская трагедия? (Кербала - город, где мовлавидами были истреблены сыновья имама Али и их родственники с целью захвата власти - ред.).
