- Как, уже? Ты же всего один день пробыл!
- Мы только на выходные приехали.
На прощание Анжела задала вопрос из серии "сомнительных", который терзал ее последние пять минут пути до лагеря:
- Послушай, если тебе всего 19, то когда же ты успел в геологах поработать?
В его глазах мелькнула какая-то тень. Но он ответил, честно глядя в лицо:
- Я с первого класса каждое лето с партией ездил, с отчимом.
Так, что Анжеле стало даже немного стыдно.
Утром ей первый раз в жизни приснился Хорта. Сперва ей показалось, что это лиса или дикая собака, так как волк был не серый и даже не белый, а Желтый. Яярко-желтый, как солнце, и немного светящийся.
Хорта обнюхал ее и сказал:
- Молодец. Жди подарка. Будь осторожна.
А утром вся группа собралась у оживленно потрескивающего костра.
Утро в Аномальной Зоне - это не то же самое, что утро в городе. Во-первых, оно начинается тогда, когда нормальные люди уже обедать идут, так как ночью все "охотятся на уфозябров". Во-вторых, оно начинается с того, что надо собрать дрова, разжечь костер, еду приготовить - а уж только потом завтракать.
Пока Анжела с подругой Наташей, девушкой около 23-х лет, причесывались в палатке, выдирая репейник из волос, Сергей, агни-йог, бородатый и костлявый как и полагается любому йогу, начал всех увещевать, что нужно трудиться, что без труда человек не развивается духовно, и что принесение дров для огня - это не только трудовой подвиг, но и насущная необходимость. Его голос хорошо был слышен по всему лагерю.
Еще он говорил, когда девушки уже из палатки вылезли, что спать утром вредно, и что солнышко питает людей энергией, и что Виктор вчера дров не носил, поэтому неплохо было бы обратить внимание на коллектив. Еще он говорил, что утром надо обливаться, и пусть Витя и Вова вылезают из палатки (оттуда торчали их ноги) и присоединяются к процессу приготовления еды.
Пока он все это говорил мягким увещевающим тоном, Алекс успел поколоть дров из принесенной им еще с вечера дровины, споро разжег огонь и повесил котелок с водой.
- Девчонки, - сказал он, - вы какую еду готовить будете?
Слово "еда" оказало волшебное действие на торчащие из палатки ноги - они исчезли. Затем из палатки вылетела консервная банка. Следом появились заспанные головы.
Йог Сергей сказал, стоя возле палатки и глядя на банки, что мясо есть не будет, потому что это сильно портит духовную энергию, и что недальновидны те, кто ест мясо.
Анжела впервые была в лесу, но Наташа почему-то именно ее спросила испуганным шепотом, "а что будем варить?". "А какие продукты дадут, то и будем", - неожиданно рассудительно ответила девочка. Они пошли копаться в выданных продуктах.
Сергей между тем сказал, что зеленые насаждения - наши братья, и поэтому никто не должен рубить деревья. Человек разоряет природу, говорил Сергей, прилежно что-то стругая - кажется, щепочки для костра; человеческая цивилизация на грани катастрофы именно потому, что мы, люди, безжалостно уничтожаем природу, и она, природа, нам отомстит. И поэтому нужно относиться к ней бережно, и вот он, Сергей, если кто заметил, лапник под палатку не рубил, а спит на голой земле.
Вообще-то Сергей - учитель младших классов, и это сказывалось на манере его общения.
В результате Витька покорно приволок полусырое бревно, сам Сергей - полусгнившую валежину, а Вовка - груду сучьев. Костер с грехом пополам горел. Скептически осмотрев принесенное, Алекс отдал Вовке на распилку Витькино бревно, а сам, взяв топор, ушел в лес.
Сергей сказал, что даже маленькие букашечки могут являться гениальными вселенскими умами, поэтому со своей валежины, прежде чем выкорчевать ее из земли, он бережно снял всех муравьев. Валежина, соответственно, оказалась совершенно сырая и гореть не хотела.
Через некоторое время наблюдалась следующая ситуация. У костра на корточках сидел Алекс, бесстрастно подбрасывая поленца. На костре варился суп, на палке костра заваривался в котелке чай со зверобоем, а все остальные раскладывали по тарелкам горячую кашу.
Анжела про себя решила, что это непорядок, и в будущем ей, самой младшей в группе, пришлось брать командование обедом на себя, иначе каждая готовка тянулась бы по четыре часа. За что Сергей-йог начал с легкой долей иронии называть ее "мама Анжела", на что Анжела почему-то ужасно обижалась.
За чаем переваривали не только кашу, но и ночные новости. Ели уже не одни - с гостем. Звали гостя Виктор. Это был белобрысый мрачный парень совершенно деревенского вида, который редко говорил. Когда же он открывал рот, все внимательно прислушивались в надежде, что такой молчун уж обязательно скажет что-нибудь умное. Однако надеждам так и не суждено было оправдаться до самого конца.
Виктор мрачно сидел в позе извозчика, свесив тяжелые кисти рук вдоль колен, облаченных в какие-то умопомрачительно колоритные холщовые штаны с завязками. Он сидел так прочно, что Наташа спросила у него:
- Виктор, а у тебя миски нет?
- Нет у меня миски, - уныло сказал Виктор, а Наташа отзывчиво позаботилась о нем:
- Витька, дай твою миску, а вы с Сергеем из одной поедите.
Витька покорно протянул свою миску тезке, и вскоре белобрысая голова Виктора почти скрылась в каше - из позы извозчика он так не вышел.
- Мы ходили до конца Поляны Ужасов, - рассказывала Наташа Анжеле, изящно устроившись на каком-то бревнышке. - Постояли там. Я видела какие-то красноватые вспышки.
- Они же - "вспышки-кокетки", описанные у Мухортова, - авторитетно прокомментировал Витька.
- Не знаю, кто уж там кокетки, - язвительно сказала Наташа, - но, по-моему, Витенька, это Оксана из той группы тебе глазки строила!
Витька чуть не подавился, но не успел и слова сказать, как Наташа продолжила:
- Там, выше нас, - она махнула рукой, - стоит группа, вроде бы из Новосибирска, мы с ними всю ночь проговорили. Очень интересные ребята. Они рассказывали, как жили летом на Алтае. Но, говорят, местные их выживают - не хотят, чтоб "пришлые" общину создавали. Надо с ними подробнее поговорить.
Сергей-йог начал говорить что-то на тему Алтая, что надо де создавать общину, надо быть ближе к Богу, следовательно - идти в горы. И Алтай - это хорошо, это мудро, а местных надо простить - они люди темные, недалекие и не понимают высоких духовных устремлений.
Витька высказался в том духе, что ребята правильные, "борются", и надо с них "собрать информацию". Наташа их невнимательно послушала, а потом сказала отсутствующим голосом:
- Надо с ними подробнее поговорить - как туда попасть. Я очень хочу съездить на Алтай. Там очень интересно.
Внезапно Алекс оторвался от кружки с горячим чаем и изрек своим обычным слегка ироничным тоном:
- У них там, в этой группе - зомби натуральный.
Анжела дар речи потеряла от изумления. Тут Наташка, видимо по аналогии вспомнив ночной спор и "чернушников", поинтересовалась:
- А как там ваш поход на Пирамидки?
- На Выселки мы ходили, - буркнула Анжела. Однако Наташка не потерпела такого невнимания и начала тормошить:
- С "чернушником" ходила? - хихикала она. - Ну и как тебе с "чернушником" гулять? Витя, посмотри, он ее там не того... в смысле - не зазомбировал ли?..
Пришла очередь Анжелы давиться и кашлять.
- Нормальный парень, - веско сказал Алекс, вытряхивая заварку из кружки.
- Подумаешь. Зомби, - вдруг сказал Виктор, поднимая лохматую голову от чашки с кашей. Да, вот так он и говорил: после каждого слова ощущалась такая жирная точка. "Вот же тормоз!" - подумала Анжела.
Этот Виктор - странный. Он прибыл в Аномальную Зону, по его же словам, буквально без ничего: на нем были рубашка, штаны, старые сандалии, при нем - матерчатая сумка с двумя буханками хлеба, пакетом риса, ложкой и вилкой. И все. Жил он в шалаше, собранном из пяти палок и пленки для теплиц. Внутри шалаш был выстлан травой, скошенной с лугов. Еще он имел такое свойство - через каждые два дня переселяться на новую стоянку. Как раз утром Алекс и проснулся от того, что тот перекочевал прямо напротив лагеря и начал косить траву ножом. Витька, "главный параноик" группы, около пяти минут наблюдал за его манипуляциями подозрительным взглядом, но так ничего плохого и не заметил. "Вы с ним поосторожнее!" - на всякий случай предупредил. Для Наташки это "поосторожнее" было как красная тряпка для быка, и она вцепилась в Виктора, допытываясь, что он за человек.
