Поскольку «Рестораны Стерлинга» уже работали с двумя баскетбольными командами города («Чикаго Кабз» и «Чикаго Булс»), то было бы логично заключить контракт и с футбольной «Чикаго Беарз».

Если верить слухам, деловые отношения между «Чикаго Беарз» и «Спектрум Груп» возникли на почве личных связей – кто-то из «Спектрума» играл в гольф с кузеном одного из главных акционеров «Беарз», или что-то вроде этого. Брук не знала, существовала ли еще эта связь или нет. Возможно, Курт Эмери хочет рассмотреть другие варианты.

И существует только один способ это выяснить.

Ян уселся в кресло перед столом Брук.

– Что ты думаешь насчет того, что он настаивает на личной встрече только с тобой?

Сначала Брук тоже нашла это странным. Оставляя сообщение, Курт Эмери особо подчеркнул, что готов встретиться только с ней. Но с другой стороны, в этом не было ничего необычного – она, Майк или Тони постоянно ходили на деловые встречи поодиночке – особенно, если встреча первая, а потенциальный клиент новый.

– Думаю, это значит, что контракт «Чикаго Беарз» со «Спектрум Груп» истекает через год, максимум через два. И хотя Эмери и заинтересован в смене поставщика услуг, но предпочитает, чтобы предварительная встреча прошла в неофициальном формате.

– Всё равно, это большой шаг, – заметил Ян. – Когда ты с ним встречаешься?

– Через две недели в следующий понедельник. Встреча состоится в главном офисе «Чикаго Беарз» на «Лейк-Форест».

– О, ты сможешь побывать в «Халас-Холл»! Круто! – Ян заложил руки за голову. – Я уже вижу себя в роскошных апартаментах на «Солджер Филд», прямо над пятидесятиярдовой линией.

Будучи юристом и прагматичной женщиной, Брук сочла своим долгом спустить босса с небес на землю.

– Ян, мне кажется, ты слишком спешишь.

– Брук, ну могу же я помечтать.

Она усмехнулась.

– Кого ты обманываешь? У нас есть роскошные апартаменты на «Ригли Филд» и «Юнайтед-Центре». И что? Ты там почти не бываешь!

Ян лишь отмахнулся.

– Да, но «Солджер Филд» – футбольная арена. А это совсем другое. Если мы заключим сделку с «Чикаго Беарз», можешь мне поверить, я не пропущу ни одной домашней игры. – Он посмотрел на Брук и увидел, что та едва сдерживает усмешку. – Что?

– Меня просто удивляет отношение мужчин к футболу, – объяснила она. Конечно, в силу своей работы, Брук могла поддержать разговор на спортивные темы, но деловая поездка в Даллас для заключения сделки с «Ковбойз» заставила ее взглянуть на футбол по-другому. Там люди не просто любили его, они им жили. – Такое впечатление, что футбол – это своего рода воинское сражение. Когда самые сильные и выносливые мужчины надевают свои доспехи и выходят на поле боя померяться силами с такими же сильными и выносливыми противниками.

– Собственно говоря, так оно и есть.

– Ясно. Скажи мне только одно: с какого именно века на поле боя стали присутствовать сексуальные девушки в ультракоротких шортиках и с помпонами? Может, это Наполеон ввел такую традицию? – Брук сделала вид, что задумалась. – Или Чингисхан?

– Ты насмехаешься над любимым спортом Америки. Я увольнял людей и за меньшее.

Брук бросила на него выразительный взгляд.

– Ничего подобного. Ты никого не увольняешь, предварительно не узнав у меня, не подадут ли на тебя за это в суд. Да и то, в конечном итоге, именно мне приходиться заниматься всеми увольнениями.

Ян не стал спорить и усмехнулся.

– Это потому что у тебя лучше получается. Ты же знаешь, без тебя я не справлюсь.

– Вспомни свои слова, когда я в следующий раз попрошу прибавки и принесу тебе шестнадцатистраничный отчет с графиками и диаграммами.

– Жду с нетерпением, – подмигнул он и встал из-за стола, собираясь уходить. Остановившись на пороге, Ян повернулся к ней с задумчивым видом. – Просто это напоминает мне о прекрасных моментах, проведенных с отцом.

Брук непонимающе на него посмотрела.

– Ты о чем?

– Ну ты спрашивала, что такого особенного в футболе, – объяснил он. – Еще с тринадцати лет я знал, что гей. И отец знал. В то время мы не могли обсуждать эту тему. По правде говоря, последующие пять лет мы вообще не разговаривали. Но каждое воскресенье в течение трех часов пока шел матч, мы снова могли общаться, кричать и болеть за любимую команду. Вести себя как отец и сын. – Он немного помолчал, с легкой улыбкой вспоминая прошлое. – Вот, что значит для меня футбол.

***

Ян ушел, а Брук задумалась над его словами. Честно говоря, она никогда не проявляла особого интереса к футболу – возможно потому, что у нее было маленькое, совсем крошечное предубеждение против спорта. Когда Брук училась в старшей школе, то, как обычно, самыми популярными считались футболисты и чирлидерши. Она же определенно не входила в их число и была отвергнута обществом как слишком замкнутая.

Но сейчас Брук вспомнила, как ее друзья чуть с ума не сошли, увидев Кейда, входящего в  вип-ложу. Они без устали расспрашивали его о футбольном прошлом, особенно их интересовала победа на «Кубке Розы», а вот сама Брук очень мало знала об этой части его жизни.

Может, оно и к лучшему. Она не хочет слишком сильного эмоционального сближения, поэтому ей незачем знать о прошлом Кейда, о том, что сделало его таким, какой он есть.

Успокоившись, Брук вернулась к работе. Но тут в голове зазвучал голос Форда: «Это всего лишь один из лучших моментов в истории университетского футбола»

А с другой стороны… она в силу своей работы постоянно сотрудничала с футбольными командами. И если победа Кейда на «Кубке Розы» действительно такое значимое событие, возможно, ей следует узнать об этом побольше. Обычное исследование. Кроме того, это всего лишь один футбольный матч – она ведь не собирается записываться в его фанатки.

Приняв решение, Брук встала из-за стола и закрыла дверь. Достала из портфеля айпад, запустила Гугл, ввела в поиске «Кейд Морган «Кубок Розы» и нажала на «видео».

Так, посмотрим.

Брук прокрутила вниз страницу с различными роликами на «ютубе» и, нажав на одну из понравившихся ссылок, устроилась поудобнее. Включился четырнадцатиминутный ролик, и на фоне усиливающейся музыки духового оркестра зазвучал голос диктора: «Мы находимся в Пасадене, где мечты, кровь, пот и слезы, упорство и ожидание сошлись в сегодняшней игре – «Кубок Розы» две тысячи первого года, представленный…»

«Бла, бла, бла… Я занятая женщина, давайте уже переходите к главному».

Наконец на экране замелькали кадры из самой игры и…

Вот он. Двадцатиоднолетний Кейд, одетый в фиолетовую форму «Вайлд Кетс» – только шлем и наплечники – со сверкающей надписью через всю спину «Морган».

Так мило.

Брук смотрела нарезки ключевых моментов первой половины игры, где Кейд, сделав несколько шагов назад, кидал мяч, уворачивался, отклонялся в сторону, бежал и передавал пасы, затем перед перерывом обошел лайнмана и, развернувшись, бросил мяч другому игроку в конечную зону, тем самым сравняв счет в игре…

Черт возьми, он играл просто потрясающе.

В третьем периоде камера выхватила Кейда, стоящего на боковой линии и наблюдающего за тем, как судьи делают замеры, чтобы проверить удалось ли Северо-Западному университету продвинуться на десять ярдов и сохранить за собой мяч. Впервые за все время Кейд оказался без шлема, и Брук улыбнулась, увидев его всего потного, грязного, с взъерошенными каштановыми волосами, выглядевшими короче, чем сейчас.

Ролик продолжался – один кадр сменялся другим. Безусловно, Кейд был звездой этого матча, и чем меньше времени оставалось до конца игры, тем быстрее у Брук начинало биться сердце. Потому что в отличие от тех, кто смотрел игру вживую, она знала, чем все закончится.

Когда четвертый период подходил к концу, ее волнение достигло предела. И вот до финального свистка остается пятнадцать секунд, Северо-Западный университет отстает на четыре очка, а Кейд Морган последний раз в карьере оказывается за линией нападения.

Когда основной лайнмен разыграл мяч, Брук затаила дыхание.