Басмач пожал плечами, давая понять, что ему поступило такое предложение, от которого невозможно отказаться. Меж деревьев раскинулся экран телевида, появилась физиономия друга.

–Опаньки, без меня.– Удивился Мормон, узрев пикничок на траве.– Кстати, здорово православные. Сейчас буду.

Экран телевида потух и спрятался в ветвях деревьев. Никто не успел и молвить звука. Непроизнесенные слова были сказаны про себя. Не прошло и секунды, как сквозь черноту выхода на поляну выбежал Мормон. Друзья махнули ему рукой.

–Что меня не позвали, жадины?– Спросил он.

–Так ить, позвали.– Сказала уже подхмелевшая Суся.– Утыр рядом.

–Что празднуем? Снова в разводе?– Спросил Отца Мормон.– Дай столик.– Кинул он Басмачу.

На траве появился стеклянный столик и подушки, которые бросили здесь же. Мормон взял с травы стаканчики, забрал один из руки у Суси и разлил из бутылки холодную прозрачную текилу.

–Мормон, мне не наливай.

–Чего так. Ты же еще трезвый?– Мормон от удивления поднял глаза от столика.

–Нет, на сегодня у меня планы.– Отрезал Отец.

–Так мы же в конверте, выйдешь– трезвым будешь. Какая разница.

–Разница,– усмехнулся Отец,– один пляшет, другой дразнится, вот и вся разница. Нет. Мы сегодня с Рыжей будем киндера делать. А она у меня сам же знаешь… Даже в конверте я выпью, так она меня все равно вычислит. Нет, лучше я потом, когда все закончится.

–Ну,– отмахнулся Мормон,– от этого занятия не так легко оторваться. Тебя может еще неделю не будет. Ты так, для запаха дерни немного, дури-то своей хватит. Да и иди.

–Все это очень интересно.– Сказала Суся.– Дети– это хорошо. А вы когда расписаться задумали, или так, в гражданском будете?

–Нет, завтра и распишемся.– Кивнул Отец.– Мне теперь отсюда никуда не деться.

–Кого хочешь?– Спросила Суся.

–Человечка.– Усмехнулся Отец.

–Ну это понятно…– Кивнула Суся.

–Родила царица в ночь Коле– сына, Толе– дочь. Мальчишку хочу, кого же еще. Олежку.

Друзья разлеглись на подушках возле столика. Ласковый теплый ветерок с мелкими капельками брызг обдавал молодых приятной прохладой. Вода в тихой заводи нет-нет возмущалась крохотными волнами, да редкими всплесками разыгравшейся рыбешки. Над водой носился рой мошкары, за которой из воды выпрыгивала водяная мелочь. Лишь тихий всплеск, да расходящиеся круги по воде напоминали, что река живая. Ласковая ива склонила свои зеленые плети к воде, будто пытаясь их отмыть от бесконечной зелени и тины, которая успела налипнуть на гибкие ветви. Огромный тополь выставил напоказ свои чудесные толстые корни, которыми тайно гордился. Пусть загорают. Тихий шелест листвы платанов и эвкалипта убаюкивал своей патриархальной размеренностью. Где-то вдали кричала во все горло маленькая пичужка, стучал головой о дерево дятел. Где-то в вышине поскрипывали стволы вековых дубов да корабельных сосен, будто жалуясь на ревматизм, который стал их бессменным спутником. Солнышко проглядывало несмело сквозь листву тихого оазиса, будто стараясь подсмотреть, что же делает подрастающее поколение, которой стоять у руля вселенной.

–Значит у вас все серьезно?– Спросил Мормон. Отец кивнул.– Ну, ладно, поздравлять сейчас тебя не стану. Поздравлю когда разведешься.

–Вот милый человек. И тебе спасибо на добром слове.

–Ну, за демографический взрыв,– поднял бокал Мормон.

–И за героя, а точнее, за инвалида сексуальной революции на Руси– Отца.– Вторил ему Басмач.

Друзья рассмеялись, выпили. Отец как оплеванный сидел на мягкой подушке, наблюдая за возлияниями. Чего-то, а точнее кого-то не хватало.

–Пиначета нет, Басмач, ну-ка, слетай за медведем, он за меня сегодня пить станет. Пусть порадуется. Мужик не верблюд, ему пить надо.

–Сам придет надо будет.– Проворчал Басмач.

Из-за кленового куста нехотя вышел маленький коала. Отец зааплодировал, ему вторили остальные. Под негромкие аплодисменты вышел на свой бенефис маленький ленивый и до одури трезвый медведь. Пошатываясь, он подошел к столику и расположился на коленях у Суси.

–Здравствуй, здравствуй малыш, как поживаешь? Как твое ничего?– Потрепала коалу Суся.

Коала, словно не замечая ее ласки, полез дальше на стол, где стояли пустые стаканы. Он схватил один из них и розовым шершавым языком стал слизывать оставшиеся капли мексиканской водки.

–Не томи его, дай блюдце.– Сказал Отец.

Блюдце не замедлило появиться. Искрящаяся жидкость сверкающими пузырьками заполнила до краев посудину. Пиначет самозабвенно припал к краю.

–Все, отпустило его.– Сказал Отец.

–Ну пусть и нас отпустит, давайте, пустим карасика.– Мормон поднял свой стакан.

Друзья подняли свою тару, очень мало похожую на кубки, однако, веселящую также. Звон стеклянной посуды возвестил всему лесочку, что было проглочено, по меньшей мере, граммов двести текилы, даже если не брать в расчет маленького коалу.

–Жалко, значит, в нашем полку скоро убудет.– Сказала Суся.

–Настася, перестань, чего ты несешь? Он через неделю к нам снова прибежит: налейте мне, налейте. Что мы его не знаем. В глотке пересохнет– про все на свете забудет.– Сказал Басмач, утирая рукавом лицо.

–Басмач, ты вон пей лучше, не говори чего не знаешь.– Отрезал Отец и добавил Сусе,– не потеряюсь я. Куда мне идти-то? Земля круглая, срастемся.

–Ты вроде как прощаешься.– Сказал Мормон.

–Сплюнь,– сказал Отец.– Я собираюсь жить вечно.

–Та же история,– сказала Суся.

–Тебе жить то осталось на два вздоха,– сказал Басмач задумчиво и фыркнул.– Вечно!

–Это ты как со своим хозяином разговариваешь? Знаешь что? Ты не открывай рот, смолчишь– за умного сойдешь.– Засмеялся Отец.

–Это я про то, что ты в такую историю лезешь. Там тебе не светит ничегошеньки хорошего. Отец, подумай сорок раз.

–Батеньки мои, кто заговорил-то.– Засмеялся Отец.– У тебя все ли ладно?

–Делай как знаешь. У Диогена однажды ученик его за советом пришел…– Начал, было, Басмач.

–Ты нам лекцию читать надумал? Спасибо, увольте. Умный любит учиться, а дурак– учить. Заткнись лучше.– Махнул рукой Отец.

–Да пусть расскажет!– Вставила Суся. Глаза ее разъезжались. Ослабленная лицевая мускулатура обнажила ряд белоснежных зубов.

–Пусть,– пожал плечами Отец.

–Так вот,– продолжал Басмач,– ученик Диогена надумал жениться, и пришел за советом к своему учителю, спрашивает, так мол и так, надумал я жениться, учитель, посоветуй, как мне быть. Диоген ему и говорит: знаешь, дорогой мой, поступай, как знаешь, только все равно будешь каяться. По-любому.

–Ладно, чего там говорить, хочет человек жениться и осесть. А мы все вместе потом смеяться будем.– Улыбнулся Мормон.

–Да! Зубоскалить это вы все горазды.– Сплюнул Отец.

–Ну хочешь, мы за тебя тебе киндера сделаем? Чего проще?– Хихикнул Басмач.

–Нет уж, увольте, я сам. А то, что сразу папой не заложено, потом палкой не вобьешь. На себя посмотри. Глянь в зеркало, найди время. Жалкое зрелище.– Скривился Отец.

–Ты что-ли красавец? Тьфу.– Басмач нарочито громко сплюнул с зуба.– У тебя вон, как у латыша, сапоги да душа. Даже в оперативной группе не работаешь. Лениво? Ни бабе– свечка, ни черту– кочерга.

–Так интересно вы лаетесь.– Развеселилась Суся.

–А пошел ты…– Надул губы Басмач.

–Смотрите, хомячок обиделся. Бог мой. Как это все печально.– Фыркнул Отец.

Вечерело. Друзья сидели на мягких подушках, смеялись, выпивали, мыли кости Рыжей, Отцу и всем, кого случилась судьба помянуть не к ночи. Тихонько мимо них пролетали бесценные секунды. Тени выросли, скрип стволов приутих, ветерок тоже замедлил свой бег. Листва шелестела уже не так весело. Солнце лениво сложило свою светлую голову набок, искоса подглядывая сквозь листву за заводью. Пичужка перестала орать, только где-то на другом берегу куковала одинокая кукушка, расточительно даря всякому год за годом.

Вечер. Живет он на одной улице с Утром. Вечер– веселый светлоокий паренек, вечно молодой и вечно пьяный. У него есть огромный дом, в котором он появляется только под утро. Вечер не любит ночевать дома. Он утомлен праздной суетой, и сидит каждый вечер у себя в кресле, попивая из витого бокала чудесные мечты. Он любит посидеть у себя в садике под сенью кленов и тополей, покурить ароматную трубку. Вечер дарит любому незабываемые минуты, ничего не требуя взамен. Он любит женщин и вино, он любит шумные горячие разговоры, он любит смех и веселье и готов этим делиться с каждым. Завистники пытались отделаться от веселого добродушного соседа, только ничего не получилось. Вечер дарит женщинам цветы, детям красивые разноцветные воздушные шары и ветряные мельницы. Влюбленным он дарит тенистые, закрытые от посторонних глаз, аллеи, густо засаженные сиренью. Старикам он преподносит алые закаты и мудрость. Девицам вечер раздает зеркала в резных оправах, юношам любовь и терпение. Вечер любит дарить подарки, он делает это от чистого сердца, с радостью. Он готов дарить еще больше. Вечер любит бродить по своему тихому садику. Он с любовью осматривает каждый цветок и любого жучка, даря им свою любовь и нежность. Он шепчет им ласковые слова, поет им песни и танцует. Иногда вечер выходит к берегу озера, около которого раскинулись его владения. Он выносит с собой раскладной стульчик с подлокотниками, садится и любуется тишиной и закатом. Когда стемнеет, он зажигает на небе звезды своим волшебным перстом, нежным как сон. И звезды послушно оживают на небосводе, повинуясь лишь легкому его жесту. Он провожает взглядом уток и перелетных гусей, которые устраиваются на его озере.