— Если это вас и правда не затруднит. — Все еще не очень уверенно, медленно проговорила заведующая. — Я была бы вам очень благодарна. Настя старше всех наших воспитанников и мы не можем обеспечить ее всеми необходимыми экскурсиями и занятиями. — Немного неловко пояснила та тете Наташе. — Потому, если попадается возможность показать девочке хоть что-то новое… — Вера Семеновна развела руки.

— Я буду только рада показать ей дворец спорта. — Решительно подвела итог тетя Наташа и обернулась к ней, протянув Насте руку. — Поехали? — Подмигнула она, видя, что Настя так и сидит, даже задержав дыхание.

Испытывая какой-то странный восторг, Настя энергично кивнула и неуверенно ухватилась за теплую ладонь. Все внутри нее наполнилось непередаваемым предвкушением невиданного раньше и совершенно нового приключения.

С благодарностью посмотрев на улыбнувшуюся Веру Семеновну, она вышла из кабинета следом за матерью Саши.

До дворца спорта, где занимался Сашка, они добрались очень быстро и, к тому же, пешком. Как рассказала ей тетя Наташа — именно близость и оказалась решающей когда-то для нее, в выборе секции для сына. Сашка ведь мог ходить туда даже самостоятельно, пока тетя Наташа работала. А потом у Саши стало очень хорошо получаться. И сам тренер признал, что ее сын талантлив, хоть и огорчался, что развивать этот талант ему сейчас практически невозможно, нет денег для детских соревнований и чемпионатов. Но тетя Наташа, все равно, не теряла надежды, что Саша сможет добиться огромных результатов. Она начала говорить о каком-то шансе, но так и не до рассказала, потому что они пришли.

Остановившись, Настя секунду оглядывала мрачное и огромное строение, на фасаде которого большими белыми буквами было написано: дворец спорта «Юность». Но тут же побежала дальше, боясь отстать от тети Наташи, которая уже поднималась по широким ступенькам.

Честно говоря, этот дворец спорта, как-то, ну совсем не был похож на дворец. Настя вовсе не так представляла себе дворцы. А тут…

Все такое же старое, потертое и убогое, как и в их детском доме. Старый линолеум, кем-то брошенный просто так поверх паркета в коридорах, чтобы прикрыть потерявшиеся или оторванные планшетки, лежал кусками то тут, то там. Не прибитый ничем, просто накинутый, как тряпка на лужу грязной воды. Сами коридоры — длинные, путанные, пересекающие один другой, как какой-то лабиринт. И темные. По одной работающей лампе метров на сто-двести, как казалось Насте.

Ей стало даже немного жутковато, когда они зашли в эти пустые и темные коридоры, в которых, почему-то, больше не было никого. Только старенькая бабушка-вахтерша попалась им в холле. И все, пустота. Тут, хочешь-не хочешь, а вспомнишь все страшилки, которые только узнал в жизни.

А вот тетя Наташа, как ни странно, совсем не боялась, похоже. И, что показалось Насте еще более странным, разбиралась, куда идти по этим коридорам! Волшебство, не иначе.

Насте очень хотелось подойти к тете Наташе немного ближе. И, быть может, даже взять за руку. Но она, конечно же, не решилась на такую наглость, несмотря на весь страх.

— Здесь, сейчас, конечно, не самые лучшие условия. Денег совсем на спорт не выделяют. — Сокрушалась тетя Наташа, осматриваясь по сторонам, пока все показывала Насте. — Раньше было лучше. А теперь, вон — лампочки, и то, мы сами покупаем, родители, чьи дети ходят на тренировки. Иначе, вообще было бы темно. Да и сама секция держится только на желании тренера. Эдуард Альфредович просто очень любит хоккей, и почти бесплатно с нашими детьми занимается.

Тетя Наташа неожиданно остановилась и растерянно посмотрела на Настю.

— Ой, прости меня, дорогая. Что же это я с тобой, как со взрослой говорю? Тебе, наверное, и не это совсем интересно. — Женщина как-то грустно улыбнулась и внимательно посмотрела на Настю. — Просто, глаза у тебя взрослые. Смотришь, и кажется, что с ровесником говоришь. Хотя, и не мудрено, конечно.

Тетя Наташа вздохнула и вдруг, совсем неожиданно для Насти, которая почти не могла в это поверить, протянула руку и погладила ее по голове. Не потрепала мимоходом. А погладила, так, словно и не торопилась никуда. Как гладила своего сына совсем недавно. Она застыла и будто уменьшилась вся. Всем телом превратилась в эту макушку, которую сейчас гладила тетя Наташа. Всеми фибрами впитывала эту ласку и тепло.

— Пошли, Настенька, а то тренировка и закончится скоро. — Наконец, проговорила тетя Наташа.

И, взяв Настю за руку, повела ее дальше по темным коридорам. А Настя поражено молчала и очень сильно надеялась, что эта женщина не передумает и не разожмет сейчас свои пальцы. Потому что, ощущая, как согревается ее ладошка в большой и теплой руке — чувствовала себя такой… такой… Богатой, наверное. Именно это слово казалось ей очень насыщенным, полным каких-то переливчатых, радужных и вкусно шелестящих оттенков, как обертка шоколадной конфеты. Это определение виделось ей защищающим его носителя от всех бед. Вот и Настя сейчас чувствовала себя так — защищенной и счастливой.

Она послушно шла рядом с тетей Наташей, уже не замечая ни темных коридоров, ни убогости обстановки. Старое и давно не ремонтирующееся здание, вдруг, в самом деле, стало напоминать ей сказочный дворец.

Как именно они оказались в огромном и гулком помещении, где располагался каток, Настя не заметила. Коридоры казались совсем одинаковыми, а она была слишком сосредоточена на руке тети Наташи. Просто, нырнув с головой в очередной темный проход, они вдруг оказались в большом зале, таком же темном, как и все здание, в котором стояло множество скамей по кругу. А в центре, выделенный непривычно ярким для этого места светом, сверкал лед. Его окружала прозрачная стенка.

Это было первое помещение во дворце, где сидели люди. Совсем мало, но хоть кто-то живой. Настя с интересом оглядела четырех взрослых, которые вразброс сидели на первом ряду скамеек, внимательно наблюдая за тем, что происходит на льду. Видно, как и тетя Наташа, родители детей, занимающихся здесь. Один мужчина все время вскакивал, что-то выкрикивал кому-то на льду, и снова садился. Чтобы через секунду подняться опять.

— Давай, подойдем ближе? — Тетя Наташа наклонилась к ней и вопросительно заглянула в глаза.

И Настя поняла, что так и замерла на пороге, осматриваясь. И сама дальше не шла, и тетю Наташу не пускала.

— Давайте. — Смущенно буркнула она, опустив глаза в пол.

Насте стало неудобно и стыдно, что она опешила и глазеет по сторонам, как какая-то дурочка. Но тетя Наташа, похоже, не сердилась, а с той же улыбкой, которая не сходила с ее доброго лица всю дорогу, подмигнула Насте и потянула ко льду.

— Что, интересно?

— Очень. — Честно, хоть и смущенно призналась Настя, вглядываясь вперед, в каток. Или поле? Она не знала, как это правильно называется в хоккее. — А что они там делают?

— Настя указала свободной рукой на лед.

— Играют в хоккей. — Шире улыбнулась тетя Наташа. — Вот, смотри. Есть две команды, и двое ворот. Шайба. Вон, видишь? Такой небольшой черный кружок на льду? — Настя присмотрелась, и действительно увидела. — Задача, почти как в футболе, как можно больше раз забросить эту шайбу в ворота противников клюшкой.

— Это, вон теми палками, что ли? — Переспросила Настя, глядя, как мальчишки на льду махали какими-то оглоблями. Такими же, как та, что торчала у Сашки из сумки.

— Ими. — Рассмеялась тетя Наташа.

— А где ваш сын?

Настя с любопытством прильнула почти к самому пластиковому ограждению, пытаясь отыскать утреннего знакомого среди нескольких ребят, которые с криками и суматохой носились по льду. Разобрать, кто есть кто, как казалось Насте, было почти невозможно. На всех были шлемы, закрывающие частью и лица, перчатки, какие-то накладки на руках и ногах. Да и, просто, ребята достаточно быстро меняли свои позиции, подчиняясь командам взрослого человека, который ездил между ними и наблюдал за тем, что творилось на льду. Не присмотришься, даже.