Но ему было не важно, сколько времени прошло, ведь он мог развернуть его в любую сторону, в любой момент, который бы пожелал.

Гораздо важнее было то, что он сейчас держал в своих руках. Не-ет, это были не просто складные строки талантливого поэта. Это были не просто прекрасные метафоры и неожиданные аллегории.

В этот миг в своих когтистых руках он держал боль, страх, отчаяние, желание, любовь. Все те чувства, которыми сам наделил род человеческий, и которые навлекли на людей столько бед, но этим самым и делали людей уникальными.

Он переворачивал страницы снова и снова, хотя уже выучил их почти наизусть.

Он вспомнил мгновение, когда было принято решение заточить Душу в талантливом, но бесполезном теле.

Так ли оказалось оно бесполезно, как было предначертано?

Так ли он был прав в том, что есть вещи, которые люди не в состоянии изменить?

Хотел ли он на самом деле того, чтобы все их предначертания исполнились точь-в-точь, как они задумали?

Хотел ли Бог того же?

«Я даю им лишь знаки, – вспомнил он слова Божьи, – они сами должны следовать знанию!»

Дьявол по своей природе был законченным фаталистом, который всегда сдерживал свои обещания, даже самые жестокие. «Если я так решил, то так оно и будет!» Он никогда не верил, что человек хоть раз способен сделать правильный выбор без жестких указаний свыше.

Был ли он, на самом деле прав?

Давать ли душам еще один, последний шанс, перед тем как тащить их в ад?

Да, люди действительно в последнее время сами неудержимо лезли прямо в Преисподнюю!

Но, может быть, стоило удерживать хотя бы кого-то, хотя бы на время.

Бог, хотя и всевидящ, но все же не всесилен. Таким его делает только борьба человека с Дьяволом.

В конце концов, Дьявол был занят исключительно людьми, в то время когда на Боге лежала ответственность еще и за все сущее на земле. Все, вплоть до последнего червя! Не удивительно, что он не поспевал приглядывать за всеми.

«Я увлекся рассуждениями!» – строго сказал он сам себе и пошевелил затекшими от долгого сидения конечностями.

«В конце концов, я должен выполнять свой долг. И я не должен щадить брата, даже если и очень хочу ему помочь». – Он снова устремил взгляд на бумаги.

«Решительно, эти стихи должны увидеть свет! Конечно, я помню, что гениальные творения нашей Души прокляты и не могут от его имени попасть к людям. Но эти стихи должны, просто обязаны стать исключением. Во-первых, потому что они прекрасны. И это правда. Во-вторых, они несут в себе столько чувств! Одиночество, боль, терзания. Так что они вполне могут влиять на людей и, возможно, даже подтолкнут некоторых чересчур впечатлительных особ на ужасные безумства. Они заставят людей переживать собственную ущербность, а это мне только на руку!»

      Но по принятому решению, они не могли увидеть свет: плодам, которые приносил Ромео, не суждено было быть вкушенными людьми.

«Но в каждом законе обязательно есть лазейка. И я ее найду!»

Дьявол надолго задумался. Над огненной геенной сгустились плотные тучи его мыслкй. Обитатели Ада с тревогой вглядывались в цветные зарева, которые то и дело вспыхивали в их непроницаемой глубине. Спустя какое-то время, глаза Сатаны вдруг полыхнули черным огнем. Пламя в камине взметнулось вверх, опалив готический свод покоев. «Эврика!» – тихо прошептал про себя Дьявол знаменитое слово.

Тучи разорвались в огненном адовом небе пурпурным пламенем, и их пепел, медленно паря в жарком воздухе, покрыл мощеные ониксом аллеи. Радостные чертята подхватывали рваные перья пепла, подбрасывали их вверх, веселились и играли ими, совсем как человеческие дети играют с первым снегом.

7.

Хотя Ромео и не верил, что его стихотворство было хоть на йоту занимательным, однако простое человеческое любопытство взяло верх над смущением и, едва дождавшись окончания лекций, Ромео стремительно побежал вверх по лестницам, в мансарду под университетской крышей. Перед тем как взяться за дверную ручку, он как водится, замер на мгновение, перевел дух и …дверь резко распахнулась ему навстречу. Из кабинета выбежал мистер Роуд, подпрыгнул от радости и схватил его за руку.

– Пойдем-ка, пойдем мой мальчик!

Ромео ничего не успел толком сообразить, как учитель повлек его за собой, вон из кабинета, обратно вниз по лестнице. Мистер Роуд что-то бормотал себе под нос, продолжая тащить юношу за руку.

– Мистер Роуд! – в пятый раз сбивчиво, но очень громко повторил Ромео. – Куда мы бежим?

– А! – Отмахнулся тот. – А! Я должен тебя кое-кому представить! Представить тебя! Наконец-то!

– Кому?

– Его зовут…

Ромео тихо чертыхнулся, споткнувшись на ступеньке. Из-за этого он не расслышал имени.

– Вообще, он издатель! –Отрывисто продолжал Орландо. – Владелец издательства «Кобальтовый Грифон». Слышал про такое? Одно из крупнейших издательств в стране. Собственно, у него целая империя Ай Ти технологий, включающая несколько компаний, но именно издательство – его любимый бизнес. Работа – хобби. Он чертовски богат, у него колоссальные связи. Литература, театр, телевидение – он везде свой. Он может,… он,…да он почти все может! Кроме того, это очень интересный человек, один из моих бывших студентов. Любимых! Я у него преподавал, когда работал в Гарварде. Отличный был курс. Отличное время. Талантливые ребята. – В конце концов, Роуд распахнул тяжелую дубовую дверь впереди себя, и Ромео зажмурился от яркого света, который хлынул с улицы в темный холл пустого Университета.

ГЛАВА 6

1.

Они пробежали вдоль розовой аллеи, свернули к маленькому скверику с фонтаном, и мистер Роуд, радостно всплеснув руками, бросился к скамейке под раскидистым деревом.

На скамейке сидел мужчина в черных очках и ослепительно улыбался. Орландо радостно заговорил что-то очень быстро. Что именно, Ромео не слышал. Он почувствовал робость перед незнакомым и, судя по словам Орландо, весьма незаурядным человеком, и заметно поотстал от Учителя.

Сейчас он неловко мялся метрах в пяти от скамейки и не мог сделать ближе ни шагу, потому что хотя он и не видел за очками глаз, но по повороту черноволосой и тщательно причесанной головы незнакомца, он понимал, что тот рассматривает его.

Незнакомец, на вид около сорока, сидел в непринужденной позе, закинув ногу за ногу. Он был одет в очень элегантный черный костюм. Узкий, идеально прилаженный по фигуре пиджак с воротом-стойкой под подбородок, на манер военных мундиров, был застегнут наглухо. Черные ботинки отполированы так, что в них любовалось собою солнце. Отглаженные стрелки на брюках были образцами совершенных прямых линий. Хотя Ромео находился довольно далеко от скамьи, он чувствовал тонкий аромат, который источал незнакомец.

Он весь словно дышал роскошью и успехом. Он был до неприличия безупречен.

Ну как, как простому невысокому парнишке в обычных джинсах и кедах следовало вести себя вот с этим буржуазным великолепием?

Ромео, как всегда повинуясь инстинкту, полез в карман и достал сигареты.

– Эй, Ромео, что ты там застыл? Иди-ка сюда, познакомься с Домиником Мэйзом! – Орландо Роуд по-отечески улыбнулся и поманил юношу рукой.

Когда Ромео все-таки решился приблизиться, незнакомец широко улыбнулся, ослепив его идеальной улыбкой, снял очки и протянул руку для приветствия.

Ромео окончательно растерялся. Мэйз обладал благородным и очень красивым лицом: впалые скулы, резкий подбородок, великолепный нос с хищно прорисованными ноздрями. Изогнутые черные брови подчеркивали миндалевидные, глубоко посаженные карие глаза, которые сверкали как звезды. Необычно и странно было видеть эти раскосые азиатские глаза на белокожем лице.

Ромео разглядывал его с любопытством, как мраморную скульптуру. Справа, возле рта он заметил шрам от хирургического шва. Левую бровь на вершине изгиба тоже рассекал небольшой, но довольно широкий шрам.