Подобную непристойность он выдал впервые в жизни. А это, оказывается, было так легко!

Он расхохотался, когда увидел, как переменилось лицо Люса при этих словах.

– Люс! Ну ладно, ты что! Это я просто грязно шучу! Ха-ха-ха!

– Кретин ты! И шутки у тебя кретинские. – С обидой буркнул Люциус.

Ромео хлопнул друга по плечу и поддал газу.

2.

Хотя ему удалось перевести свой неожиданный поступок в шутку, он все равно чувствовал неприятный осадок внутри, и знал, что такой же осадок остался в душе у Люциуса. Именно поэтому Люс с наигранным интересом вперился взглядом в проносящийся мимо пейзаж. Именно поэтому он не копошится в настройках радио в поисках новых подпольных радиостанций. Именно поэтому он угрюмо молчит. Иначе Люс болтал бы без умолку. Ромео невольно вздохнул и украдкой глянул на друга. Тот бросил на него молниеносный взгляд, вздрогнул бровями и немедленно отвернулся, вдруг начав напевать что-то себе под нос.

– Может, включишь радио? – предложил Ромео. Он чувствовал себя виноватым. За что? Почему? Люс был виноват перед ним! За что? Почему? За то, что ему показалось, что тот заигрывал с его матерью? А кто сказал, что так и было?

Какое-то странное неудобство не давало Ромео покоя. Это было все равно как сидеть стуле без одной ножки.

Люциус пожал плечами и снова бросил на Ромео молниеносный взгляд, и снова вздрогнул бровями.

– Есть хочешь? – спросил Ромео, желая избавиться от мерзкого чувства.

– Ну, типа того… – как будто из одолжения, после паузы сказал Люс.

– Супер! Тогда поехали! Я угощаю! – Ромео был счастлив. Кружка пива, хороший салат и кусок мяса живо вернут доброе расположение духа обоим друзьям.

«И что же у тебя внутри, мальчик?» – внезапно подумал Люциус, почему-то засмотревшись на руки Ромео, крепко сжимавшие руль. После сегодняшнего происшествия с Лайзой, он вдруг почувствовал, что все же не до конца знал своего лучшего друга. Эти маленькие руки, такие нежные, но такие крепкие, розовые пальцы с вечно обгрызанными ногтями такие тонкие, но такие цепкие.

«Так ли ты прост, как я думал? А может быть, я не знаю тебя вовсе?»

Вдруг зазвонил телефон Ромео. Одной рукой придерживая руль, он начал рыться в карманах джинсов в поисках трубки. Казалось, прошла целая вечность, пока он все-таки выгреб ее из штанов, чуть не пересчитав капотом все деревья по обочинам дороги. По взгляду Ромео, которым он скользнул по дисплею трубки, Люциус понял, что звонила «Да-да, Мегера!»

– Да, мам! Да, мам. Да, репетиция закончилась. Нет, мам, пока не домой. Мам, я за рулем. Нет, мамочка, я не смогу пообедать дома, я …. Мам, я с Люциусом. – Интонации Ромео взлетали и опускались, лицо покрылось пятнами. – Нет, мам, мы поедем в хорошее место. Мы поедем в «Джулиани». – Тут он нервно выдохнул, но голос его оставался спокоен. – Мам, я не стану есть жареную картошку. Я помню, что у меня гастрит… и пиццу не буду. Я помню, что ее делают из обьедков.

Люс наблюдал за Ромео и только диву давался его выдержке. Сам-то он давно бы послал ее гулять.

– Да, мам, я скоро буду. – Тут в его голосе стали появляться чуть заметные нотки раздражения. – Мама, ма-моч-ка, я за рулем! Да, хорошо, мам. Я тоже тебя люблю! – Он суетливо сделал обрыв связи и хотел швырнуть телефон на заднее сиденье, но в последний момент сдержал свой порыв и аккуратно положил его рядом с собой.

– Ну, старик, она тебя и достает! – задиристо воскликнул Люс. Ромео сжал зубы и уставился на дорогу. – В конце концов, тебе уже 22 года, а ты отчитываешься как пятилетний маменькин сынок!

Ромео очень захотелось дать ему по голове. Потому что не надо озвучивать его собственные мысли! Но вместо этого он сухо произнес:

– Ты знаешь, что папа умер давно. Она меня любит и боится, чтобы со мной ничего не случилось. Кроме меня у нее никого больше нет. Она нервная. Я должен ее беречь.

– Вот именно, старик! Папа умер, прости меня, но очень давно! Своей заботой она убивает тебя. Ей найти бы себе лучше хахаля! Тогда б ей было не до жареной картошки! Было бы, что другое пожарить!

Чтобы удержать себя от грубости Ромео пришлось так сдавить челюсти, что заскрипели зубы. Ему даже показалось, что и на руле останутся вмятины от его пальцев.

– Ну, прости, друг! – мирно сказал Люциус. Он понял, что перегнул палку.

– Сделай одолжение, не лезь к моей матери!

Люциус поднял вверх обе руки в знак капитуляции и улыбнулся, засверкав всеми 32 зубами.

Весь остаток вечера мама бегала за Ромео по пятам со стаканом воды и горсткой таблеток от изжоги и боли в желудке. Она никак не могла поверить в то, что после обеда в ресторане у ее ненаглядного мальчика желудок мог и не болеть.

3.

Ну, погляди-ка, наш мальчик вырос! Летит же время. – Развалясь в своем лилейном ложе с двумя прекрасными чертовками – они расчесывали его жесткую как проволока шевелюру – Дьявол глядел на жизнь земную в чудесное зеркало. В нем он видел Ромео и Люциуса. Они сидели за столиком в летнем кафе, уплетали бифштексы, пили пиво, строили планы. Бес задумчиво тер бороду, иногда морщился, если спутанные волосы его стреляли искрами из-под гребешков, то и дело чесал одну из чертовок за кошачьим ушком и наблюдал.

«Жизнь наша прекрасна! Нам доступно все! Мы лучшие и можем достичь всего чего пожелаем, если чуть-чуть постараемся! – Вдруг воскликнул Дьявол и засмеялся. = Прекрасная и бредовая идея людей. Да, конечно, есть вещи, на которые человек может повлиять. Разумными поступками, силою воли, лишениями. Но на это способен только человек мудрый, даже праведный. Кто из них сохранил хоть каплю разума, а тем более праведности? Кроме того, есть вещи, которые совершенно не зависят от людей. Что зависит от простых людей? Обычных, заурядных людей, что всю жизнь бьются за жалкий кусок хлеба. К примеру, возьмем войну. Если война будет нужна двум человеческим особям на всей Земле, но они обличены огромной властью, которую, кстати, получат с моей помощью, тогда что произойдет? А то, что весь земной шар может встать на уши, протестуя, и население всего мира может лечь на рельсы, но война все равно случится. Потому что, по большому счету, людям наплевать друг на друга. А когда у них есть власть, то им вообще на всех плевать. Свои интересы люди ставят превыше всего. Все что люди кричат о демократии и справедливости – всего лишь миф и благодарная тема для нескончаемых дискуссий. Никаких демократий нет! И не будет. И доказательство этому – война и государственная политика. Никто не слышит народ, все считают злато, которое просыплется в их карман при принятии того или иного решения. Да и что такое народ? Толпа людей, каждый из которых сам жаждет злата. Даже самый послушный и добрый христианин превращаются в алчущих животных, готовых распять своих детей, когда дело касается богатства и власти. Все думают о себе! О себе! О себе! Об удовольствиях, о наслаждении! Люди задаром отдают душу мне, в обмен на жалкие, омерзительные удовольствия, что им доступны. И клянут, клянут Бога, свою судьбу и обстоятельства. Но есть еще вещи, которые от людей вообще не зависят. Их судьбы! Вот в этом зеркале мы видим милых ребят. Талантливые, но простые ребята. Конечно, с земной точки зрения. У каждого из них есть судьба, которая была определена здесь. Знает ли Ромео, что в нем живет проклятая и казненная душа? Знает ли, что его тело – эшафот для его души? И что бы он ни делал, все равно ничего у него не выйдет! Не утонет тот, кому предначертано сгореть. И что бы мой брат ни предполагал, на что бы ни надеялся, все равно, люди это куклы, марионетки в наших руках».

Чертовки продолжали расчесывать его волосы, внимая, кивая и ничего не говоря, ибо были немы от природы.

2.

Утро выдалось чудесным. Часы показывали 6:30. Ромео бесшумно, словно кошка, прокрался на кухню мимо закрытой двери маминой спальни, из-за которой не доносилось ни звука, очень осторожно взял из пакета кусок хлеба. Потом, стараясь делать все очень тихо, достал из холодильника баночку йогурта. Немного подумав, оставил все на столе и вылез на улицу через окно.