– Ты жива, дитя. И в безопасности.
Воспоминания о том, что произошло, заставили Кейт вцепиться в него с вновь воскресшим ужасом. Прижавшись к его облаченной в кожу груди – очень твердой и широкой груди, – она огляделась, впервые увидев троих мужчин, стоявших рядом.
Кейт вздохнула и сжалась от страха: эти мужчины были огромными, облаченными в черные кожаные доспехи со стальными пластинами и в темные шлемы с наносниками (шлем ее спасителя лежал на земле рядом с ней, догадалась она), высоченными, крепкими воинами, и их внешний вид заставил ее задрожать. Хорошо, что Кейт не увидела их первыми, иначе решила бы, что умерла и попала гораздо южнее рая.
Кто они такие? Не англичане, поняла она по мягкому произношению своего спасителя. Она оглядела их снова и увидела темные накидки на их плечах. Горцы. Но на чьей они стороне? Горные кланы сражались на обеих сторонах: некоторые за Брюса, а некоторые, как Макдугаллы, против него, становясь вынужденными союзниками английского короля Эдуарда, называвшего себя «Молот Шотландцев».
Вдруг эти люди с англичанами?
Спаситель, казалось, почувствовал ее страх.
– Все хорошо, малышка, мы не враги. Король Роберт послал нас на помощь, когда узнал, что англичане ополчились на вашу деревню за доброе отношение к его людям.
Помощь? Кейт сжала рот. Это из-за Брюса они оказались в таком положении. Это он во всем виноват.
Но будущий король Шотландии не совсем оставил их, поэтому и прислал сюда этих воинов. Однако это совсем не утешало, ведь люди Брюса пришли слишком поздно.
И их всего четверо! Сердце Кейт снова учащенно забилось, застучало в груди как барабан.
– Что, если они вернутся?
– Кто? – спросил он. – Кто это сделал, дитя?
По щекам заструились слезы, и из легких вырвался горький всхлип.
– Английские солдаты из замка. Люди графа Херефорда. Они…
Кейт зарыдала сильнее, вспомнив, что они натворили. Спаситель крепче прижал ее к груди, успокаивая добрыми словами, обещаниями, что все будет в порядке.
Но ничего уже не будет в порядке, никогда не будет. Ее мать умерла, и у Кейт никого не осталось. Невольно ее пальцы сильнее вцепились в стальные мускулы руки «ангела». Кроме этого человека, который выглядит, как ангел, посланный Господом спасти ее от верной гибели, у Кейт никого нет. Пока он ее обнимает, у нее есть он. И Кейт не хотела его отпускать.
Грегор думал, ему понадобится Робби Бойд (или, по крайней мере, сила его нескольких соратников-стражей), чтобы оторвать пальцы чертовой девчонки от свой руки, но со временем кроха так ослабла от рыданий, что отключилась, позволив ему помочь остальным завершить мрачное задание.
Но он внимательно следил за ней, после того как оставил завернутой в свой плащ возле лошадей. Малышка прошла через ад, он нашел ее, спас и чувствовал за нее странную ответственность. Странную потому, что это было совершенно незнакомое ощущение – чувствовать себя ответственным за женщину, пусть даже ребенка.
Но когда Грегор думал о том, через что девочке пришлось пройти, в нем пробуждался инстинкт защитника – инстинкт, о существовании которого он даже не знал.
Кровь Христова, сколько времени она провела в этой дьявольской яме? Четыре дня? Пять? Она чуть не умерла – и все еще могла умереть. Так долго без воды и пищи…
Грегор поморщился. Взрослому мужчине было бы тяжело пережить такое, не то что девчонке без лишнего мяса на костях. Ободранные от попыток выбраться наружу пальцы были свидетельством ее мучений и отчаянного желания спастись.
Он думал, что уже насмотрелся на все несправедливости, на которые способны англичане. Но кто может сотворить подобное с ребенком? Такая жестокость походила на суровую месть.
Грегор почти ничего не знал о девчонках, но у него было два младших брата, и этой малышке не могло быть больше двенадцати. Еще даже не девушка, совсем ребенок. Угол его рта изогнулся, когда он вспомнил штаны, которые с удивлением обнаружил под ее юбками, когда поднял девочку на плечо, чтобы вытащить из колодца.
Она почти ничего не весила, практически кожа да кости. Хрупкая, но с удивительной силой в тощих конечностях. Да, девчонка была бойцом, если уж смогла пережить такое.
Тишину нарушил Маклин, задав всех волнующий вопрос:
– Что мы будем с ней делать? Мы не можем забрать ее в лагерь. Это слишком опасно.
И это еще мягко сказано. Гвардия вернулась в Шотландию меньше месяца назад, после того как полгода скрывалась на Западных островах. Армия Брюса выиграла лишь одну маленькую битву против англичан в Тернберри, и шотландцы снова были вынуждены бежать. После катастрофы у Лох-Райан, где погибли две трети всех людей Брюса, в армии осталось менее четырехсот человек.
Многим могло показаться, что война проиграна. Но те, кто так считал, просто не знали Роберта Брюса. Грегор будет бороться рядом с ним, сколько потребуется, даже если они вдвоем останутся в живых.
– Она смогла рассказать что-нибудь полезное? – спросил Маклауд.
Грегор покачал головой.
– Ничего, о чем бы мы сами не догадались. Это были люди Херефорда. – Хотя Лохмабен был частью наследственных земель Брюса в Аннандейле, замок снова очутился в руках англичан, после того как был отвоеван Брюсом в прошлом году. Король Эдуард отдал его сэру Хамфри де Богуну, графу Херефорду, и граф с графиней (одной из дочерей короля Эдуарда) не так давно прибыли занять его. – Девчонка сильно потрясена, даже не смогла сказать, как ее зовут. Только все рыдала, что они убили ее мать и теперь она совсем одна.
Ламонт поморщился.
– Она видела смерть матери.
Грегор мрачно обернулся к нему.
– Да, похоже на то.
– Бедная девочка, – сказал Маклин. – Она слишком молода, чтобы видеть такое.
На лице Маклауда появилось странное выражение. Грегору понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, что это сострадание.
– Мне было десять, может, всего на пару лет меньше, чем ей, когда я стал свидетелем изнасилования и убийства своей матери. Я до сих пор помню каждую проклятую секунду.
Никто ни произнес не слова. Очевидно, Грегор был не единственный, кого поразили страдания малышки, они проникли под каменную броню одного из самых грозных воинов в Шотландии, а может, и во всем христианском мире. До того как Маклауд женился в прошлом году на Кристине Фрейзер, Грегор понятия не имел, что Вождь Хайлендской гвардии способен улыбаться.
– Может, у нее поблизости есть родственники? – спросил Ламонт.
– Нет! – Раздался голос девчонки, и в следующее мгновение она кинулась к Грегору. Ее холодные окровавленные пальцы снова вцепились в его руку, сжимая еще сильнее, если такое было возможно. – Пожалуйста, не оставляйте меня здесь! Они найдут меня и убьют!
– Шшш, – успокоил он, погладив ее по голове. – Никто не собирается тебя здесь оставлять. Но, может, есть место, куда тебя можно отвезти? Тетя? Дядя?
Она яростно затрясла головой.
– Нет у меня никого. Мама – моя единственная семья.
Грегор не стал ее поправлять.
– Как насчет твоего отца?
Ее лицо помрачнело.
– Он умер. – По ее тону Грегор понял, что воспоминания были не из приятных. – У Метвена.
Одно из многих несчастий, выпавших на долю Брюса и его людей в прошлом году.
– Как тебя зовут, малышка?
Она помедлила.
– Катрина.
– А как дальше?
Снова пауза.
– Киркпатрик.
Достаточно обыкновенное имя для клана в этих краях.
– А братья или сестры у тебя есть, Катрина? – Когда ее лицо почернело от горя, Грегор понял, что зря задал этот вопрос.
– Мама была на восьмом месяце беременности. Он… обижал ее. Я должна была попытаться его остановить.
Догадавшись, как именно «обижали» ее мать, Грегор почувствовал закипающую внутри ярость. Больные ублюдки! Он обхватил девочку крепче, хотя понимал, что никак не сможет унять ее боль.
– Я ударила его тяпкой, но промахнулась, и тогда он… – В огромных карих глазах, выделявшихся на худом бледном лице, заблестели слезы. Она была симпатичной малышкой (даже под слоем грязи), с широким ртом, слегка вздернутым носом, острым подбородком, темными волосами и глазами. – Он убил ее. Это моя вина. Он убил ее из-за меня.
