Господи боже, он голый. Ну, или скорее полуголый. И учитывая, что на ней была только тонкая льняная ночная сорочка, ощущение его мощной груди, прижавшейся к ней, оказалось ни с чем не сравнимым. Кейт чувствовала жар и слабость по всему телу.

Когда Грегор схватил ее, она непроизвольно положила руки ему на плечи, где они и остались, слившись с гладкой обнаженной кожей и твердыми выпуклыми мышцами. Он был такой теплый. Ей хотелось утонуть в нем и никогда его не отпускать.

Кейт знала, что он сильный и мощный, но видеть собственными глазами это совсем не то, что знать. Такого рода знания никогда не смогут быть забыты.

Грегор был выкован, как боевое орудие, весь – длинные твердые мускулы и крепкие жилы, ни унции лишней плоти. Плечи были прямыми и широкими, руки – большими, с округлыми мышцами, талия – узкой, а живот – слой за слоем устлан тугими лентами мускулов. Он был твердым как гранит и при этом невероятно теплым, почти горячим. Особенно там, где соприкасались их тела.

Ей тоже стало горячо, кожа нагрелась и обрела странную чувствительность. Кейт ничего подобного раньше не испытывала. Ощущения – собственные мысли и желания – поразили ее. Смутили ее. Заставили почувствовать, словно она видит его в первый раз.

Она не могла себе представить, что с ней могут сделать вид и прикосновение обнаженной мужской груди. Не могла представить поток тепла, охвативший ее тело. Тяжесть в груди. Безошибочный трепет между ног и странную влажность. Она не представляла себе желания провести руками по чьему-то телу, желания почувствовать крепкие ребра и выступающие мышцы, сокращающиеся под ее пальцами.

Но обнаженная грудь Грегора влияла на нее именно так.

Она была такой же идеальной, как и все остальное в нем, отливавшая теплом и золотом от единственного факела, освещавшего коридор. Как кому-то может так повезти? Словно Господь решил произвести мужчину, способного поставить на колени любую женщину.

Кейт хотела Грегора Макгрегора с того самого момента, как увидела его заглядывающим в колодец. Но теперь это было желание совсем другого рода, гораздо более сильное. Это было желание женщины обладать мужчиной, шедшее не от сердца, но откуда-то глубоко изнутри, непреодолимое желание. Такое желание могло заставить женщину потерять рассудок и гордость.

До этого момента Кейт никогда не понимала, что могло заставить ее мать – безупречную леди во всех отношениях – сделать то, что она сделала. Сейчас ей стало ясно, как легко можно потеряться в мужских руках.

Грегор тоже это почувствовал?

Когда их взгляды встретились, Кейт увидела мириады чувств, промелькнувших по его лицу, ни одно из которых она не могла расшифровать.

Вопли закончились так же внезапно, как и начались. Но одно долгое мгновение ни один из них не шевелился.

– Грегор, я…

Кейт не знала, что говорить. Ее эмоции были слишком сильными, чтобы выразить их словами.

Грегор отпустил ее так неожиданно, что ее ногам едва хватило времени, чтобы прийти в себя.

– Что это за звук?

Кейт моргнула. Вопрос был таким приземленным, его выражение – таким безразличным, что если бы она тут не стояла, то никогда бы не догадалась, что минуту назад он держал ее так, словно никогда не отпустит.

Ей показалось, что ее ударили стенобитным тараном. Ее тело все еще горело от возбуждения – кожу покалывало, грудь напряглась, живот трепетал – а Грегор был спокоен и безмятежен, как всегда. Даже без одежды!

Он что, ничего не почувствовал? Это яростное притяжение было полностью односторонним? Только с ее стороны? Его ничто не задело?

Кейт уставилась на него, стараясь рассмотреть в темноте выражение его лица. Но этот раз она заметила сжатый рот, стиснутые кулаки и напряженные плечи. Его мышцы тоже, каждая идеально сложенная, казались слегка окостеневшими и неподатливыми. Как у человека, пытающегося себя контролировать. Держать себя в руках.

Она прищурилась. Может, Грегор не такой уж невозмутимый, каким хочет казаться?

Словно прочитав ее мысли, он нахмурился:

– Иди в свою комнату, Катрина. Я выясню, что это за крики.

Она прикусила губу и примирительно улыбнулась.

– В этом нет необходимости. Это Мадди. У нее болят уши, и иногда она просыпается.

Он выгнул бровь.

– Иногда?

Примирительная улыбка скривилась.

– Иногда – каждую ночь.

Грегор застонал и вцепился пальцами в волосы. На его предплечье была какая-то отметина, но не это заставило Кейт с силой втянуть воздух. Всемилостивый боже! То, как бугрились мышцы его руки…

Ее сердце замерло и ушло в пятки.

– И ничего нельзя сделать? – спросил он.

Она оторвала взгляд от огромного бицепса и постаралась ухватиться за связную мысль в голове.

– Ну, лекарь дал нам припарки. И теплое одеяло, кажется, помогает. Но, судя по звукам, у Лиззи все уже под контролем. Она спит в комнате с ней.

Грегор бросил на нее резкий взгляд. Очевидно, что-то из сказанного ему не понравилось.

– А с кем спишь ты, Катрина? Почему ты вышла из спальни Джона?

Кейт понадобилось время понять, что он имеет в виду. Когда она догадалась, то смогла только уставиться на него, разинув рот. Грегор решил, что они с Джоном?..

Она выпрямилась. Да как он смеет! В отличие от некоторых личностей в этом коридоре она не ложилась в постель с первым, кто попадется под руку. Это не она весь вечер кормила Майри чуть не с ложки. Причем едой, которую Кейт так старательно выбирала, включая особые сахарные бисквиты с корицей, которые испекла сама. Все, что нравится ему. Приготовлено идеально. Не то что бы он, черт его дери, заметил. Как же, когда его лицо весь вечер было у Майри в декольте!

Обычно Грегор не демонстрировал так свои связи, но на этот раз все было по-другому. Словно он хотел, чтобы все заметили.

Теперь настала очередь Кейт сжать кулаки. Больше всего на свете ей хотелось сказать ему, что именно она думает о его обвинениях, но слова матери (и леди Марион) снова всплыли у нее в сознании:

Леди не устраивают скандалов, Кэти. Сварливые женщины никому не нравятся.

Очевидно, мужчинам нравятся хихикающие дурочки с большой грудью! Но Кейт сохранила недобрые мысли по поводу вдовы при себе.

Улыбка Кейт была такой натянутой и кривой, что она боялась, как бы не лопнуло лицо.

– Я перебралась сюда, чтобы освободить комнату для детей. Джон спал в твоей спальне, пока Мадди не заболела, а теперь решил, что предпочитает барак.

– Значит, ты спишь в…

– В комнате рядом с твоей, да, – закончила она. Чего он так разозлился? – Что-то не так?

Мышцы под челюстью начали дергаться, но Грегор покачал головой.

– Нет.

Кейт нахмурилась.

– Ты в порядке? Ты говоришь так, словно у тебя что-то с горлом. О господи, надеюсь, ты не подцепил…

– Я в порядке, – прорычал он, ухватив за запястье руку, потянувшуюся к его лбу.

Грегор отвел ее руку назад и отпустил, но Кейт по-прежнему чувствовала на запястье отпечаток его руки, словно оковы.

– Ты не в порядке, ты злишься. Если это из-за спален или из-за того, что ты меня обнимал…

– Я тебя не обнимал, черт возьми!

Кейт старалась не улыбаться, но его реакция так ее обрадовала, что она не сдержалась. Если он ничего не почувствовал, то не стал бы так злиться.

Значит, он все же заметил! Может, ему это и не понравилось, но он заметил!

– Не обнимал? – невинно спросила она. – Я могла бы поклясться, что твои руки были у меня на талии, а моя грудь прижималась к тебе добрых три минуты…

У него потемнело лицо.

– Кейт…

Вняв предупреждению, она ухмыльнулась и скользнула назад в свою спальню. Кейт своего добилась.

– Спокойной ночи, Грегор. Сладких снов, – не удержавшись, добавила она, захлопнув дверь перед его носом.

Дверь была толстой и крепкой, но Кейт все же услышала, как он выругался и ушел.

Она плюхнулась на кровать и с широкой улыбкой уставилась на деревянные балки и перекрытия потолка, освещенные лунным светом.