Вот только не все смогут отдохнуть этой ночью.

Кто-то будет вновь испытывать унижения.

А кто-то будет пропускать мимо ушей просьбы прекратить.

******

Она никогда не думала, что судьба так жестоко плюнет ей в лицо. Ей даже в голову не приходило, что это будет так сильно угнетать ее.

Очень сильно.

Его поступок задел ее глубоко внутри. Много поступков.

Смерть Вэин. К этому уже стоило привыкнуть. Все вокруг умирают. А рядом с ним это происходит просто вдвойне быстрее. Вот только ее волновал вопрос, почему именно эти люди? Почему умирают люди, которые ей так дороги? Почему он делает это прямо у нее на глазах?

Убить его.

Эта навязчивая идеи стала появляться в ее голове слишком часто. Следует придумать способ избавиться это нее, иначе он заметит. Заметит эту задумчивость, которая часто заставляет ее выпадать из реальности. Мысли о том, как она лишает его жизни, с каждым разом все четче и четче рисуются в ее голове.

Можно задушить его подушкой, когда он будет спать. Во сне он точно не будет ожидать от нее подобной пакости. Была бы возможность добыть нож… хм… тогда уж он точно не остался бы в живых. А если отравить его еду? Это можно, но добыть яд будет сложно.

Какая наивная простата! Этим можно любоваться вечно.

Она даже не понимает, что все это будет стоить ей нечеловеческих сил. Она не справится с этим никогда в жизни.

Но мечтать об этом очень уж хочется.

Особенно тогда, когда он обходится с тобой не самым подходящим способом.

Она не отказывалась спать с ним, ведь прекрасно понимала, что это входит в часть ее супружеских обязанностей. И то, как это было в их первый раз, впечаталось в ее сознание, оставляя мелкие мазки на самом сердце.

Но…

Ее воротило от того, как он добивался удовлетворения своих животных инстинктов. В ее голове наступление ночи перестало ассоциироваться со страхом и бессилием. С его появлением все это только усилилось, но самое главное то, что появились кое-какие детали.

Очень важные детали, которые лишь сильнее подчеркивают образ унижения и боли.

Это были слезы.

Он чувствовал их соленный привкус у себя на языке, когда сминал ее губы в порывистом поцелуе. Видел, как они текут вниз по щекам, когда он сильно сжимал ее запястья, не давая им вырваться и помешать ему.

Это были растерянность и смятение.

Видеть это у нее на лице было сплошным удовольствием. Она так мило надувала губки при этом, а в глазах была такая неопределенность, что он быстрее переходил к действиям. Сдержаться просто не хватало сил.

Это были просьбы.

У нее был красивый голос, но по-настоящему чарующим он становился тогда, когда она просила его прекратить. Немного с хрипотцой, сбивчивое дыхание лишь усиливало его привлекательность и потом почти на самом выдохе:

— Прекрати.

От всего этого можно было сойти с ума.

Он так и делал. Отдавался этим ощущениям, забывая о том, что его действия приносят ее боль.

Боже, как же она восхитительна.

Она убивал в нем все сознание, так что он терялся. Глупо и бесповоротно. Не мог контролировать себя. Смотреть, как она нервно облизывает губы, а затем закусывает нижнюю. Ее мимика просто удивительна, выглядит так по-детски и невинно. Особенно когда она делает шаги назад, чтобы быть подальше от него. Все еще думает, что это может спасти ее. И это ее попытка сдержать себя от унижения, чтобы не умолять его остановиться. Она была готова закричать от своей беспомощности, но ему удавалось заглушить этот крик поцелуем.

Она до сих пор задерживала дыхание, когда он прикасался к ней. Это было потрясающе. Каждый раз, когда он проводил пальцами вниз по ее коже, она начинала мечтать, чтобы в этот раз у нее все получилось. У нее получилось заставить его передумать. Но это было лишь временно помутнение, к сожалению.

Он уже знал ее всю. За ночи, которые они провели в палатке, Рамси сделал все, чтобы тело Лианны стало ему знакомым. Прекрасное тело прекрасной… женщины? Жены? Шлюхи? Он определиться в конце, а пока стоит наслаждаться проведенными ночами с ней. Хоть она и начинала действовать ему на нервы этой своей неприступностью, но все это уходило на второй план. Стоило ему только раздеть ее. Эти выступающие ключицы… стройные ноги… тонкие запястья… талия — все в ней было так уместно. Он даже не мог найти в ней недостаток.

Она нравилась ему вся. И отрицать это было невозможно. Он и не собирался. Все, что он собрался делать — это брать сполна. От всего в этом мире. И она была на первом месте. Отказываться от такого удовольствия было бы грешно, поэтому он развлекался с ней как мог.

У него и в мыслях не было потешаться над ней в подобных ситуациях, но она по какой-то причине чувствовала это. Чувствовала, что он специально насмехается над ней, наслаждаясь ее положением. От этого она злилась еще больше, а он не переставал радоваться.

Забавляться с Старк было одно сплошное удовольствие. Иметь ее на одеялах, которые служили им постелью, широко раздвинув ей ноги. Затем резко поменяться местами, заставляя ее упереться ладонями себе в грудь, и возобновить толчки. В палатке был небольшой стол, который он уже опробовал вместе с ней.

Она старалась не смотреть на его лицо, но не выходило.

Его глаза притягивали. Но ее собственные глаза особенно. Они смотрели друг другу в глаза, но все было совершенно по-разному у обоих, несмотря на такую тесную связь между ними.

Если же он просто получал удовольствие, удовлетворяя свою похоть, то она проклинала его, желая ему смерти. Но потом приходило херово сознание, что без него ей не справиться. Не тогда, когда она окружена столь опасными людьми. Предатели, трусы, убийцы. Но ему как-то удавалось совместить в себе столь различные качества, что это постоянно заставляло ее удивляться.

Он взял ее с собой. Присматривал за ней днем, чтобы никто из его ребят не причинил ей вред. Заботился о том, чтобы у нее все было в достатке.

А затем наступала ночь и вместе с ней и переломный момент.

Весь его дневной образ заботливого мужа исчезал. Словно он переставал играть не свою роль, снимая маску. Появляется жестокость, грубость и нет. На все ее просьбы он отвечает отказом.

А она действительно старается. Особенно днем. Она постоянно находится где-то с ним по близости. Бросает на него непонятные взгляды, а когда они пересекаются, она едва шевелит губами:

— Не надо.

Он понимает ее, но ничего не отвечает. Лишь усмехается. Так и хочется ударить его по лицу. Стереть эту ухмылку, которая так чертовки привлекательна, но так чертовски выводит из себя.