— Мы опаздываем, — обреченно прошептала Кетерния, держа тетю за руку и несясь по лестнице наверх.

Я догадывался, что значат ее слова, но не хотел этого. Только не сегодня. Этот день должен закончиться не так. Торопливые шаги Бостона эхом гремели позади нас.

— Впереди дверь! — крикнула тетя Кетернии.

Вампир с животным рыком рванул вперед, всем телом наседая на препятствие, не сдвинувшееся ни на миллиметр. Я подлетел к нему, стараясь хоть чем-то помочь. Кетерния замерла на месте, вслушиваясь в гробовую тишину здания.

— Совсем мало времени, — выдохнула она, подлетая к нам, помогая толкать бесполезную дверь. — Пожалуйста…

Мягкое белесое облако пара разлетелось в предвкушении зимнего мороза. Песчинки с громом осыпались на стеклянное дно часов. Мы все налегли на дверь, стараясь выбраться из ловушки, в которую нас поймали, словно крыс.

«Не может быть», — отчаянно думал я, снова взывая к силам, оставившим меня в столь неподходящий момент, но все было бесполезно.

Дверь со скрежетом поддалась, небольшая щель впустила на лестницу стужу, закружившуюся вокруг нас.

— Ну, давай же! — прошипел Бостон, по его рукам текли тонкие струйки крови, капавшей на пол с гремящим звоном.

Мы сразу услышали это звук. Грохот, не предвещавший ничего, кроме смерти. Вампир резко ударил по двери плечом, отворяя ее настежь. Бостон, двигаясь намного быстрее, чем мы могли видеть, вытолкнул нас на крышу, стараясь отнести к краю здания, чтобы спрыгнуть, спастись. Но нас было слишком много…

Я слышал, как снизу к нам подступала смерть: она ревела языками алого пламени, так болезненно подходившего к крови на руках Бостона. Стражница вытянула руку, словно пытаясь остановить бушующую стихию, но мужчина лишь горько улыбнулся.

«…ставит ее жизнь выше своей», — я словно услышал тихий голос Кетернии, когда почувствовал сильный толчок в спину.

Судьба Бостона была решена.

Я стремительно летел вниз, удерживая Кетернию в своих объятиях, а она исступленно цеплялась за руку тети. Эта секунда падения не была короткой, как говорится в фильмах, она была болезненно долгой, вырывающей сердце вместе с душой.

— Прости…

Звенящий шепот разрезал тишину зимней ночи, а после сильнейший взрыв объял здание, беспощадно сжирая всех, кто находился внутри. Огонь облизнул иссиня-чёрный небосклон, заставляя город сиять кровавым заревом…

Удар.

Кровь.

Боль.

Огонь.

Холод.

Бессилие.

Комментарий к Глава 21

Мне было бы очень приятно узнать ваше мнение о моей истории, так что не стесняйтесь писать отзывы :3

С Днем Святого Бост… Валентина!

Сегодня порадую вас музыкой, под которую писалась глава, разворачивались события:

Все, что происходит в VIP-зале:

ZZ Ward – Til The Casket Drops

ZZ Ward – Save My Life

Elvis Presley – Love me tender

Появление Габриэля:

Butch Clancy – Russian Lullaby

Третий этаж:

Lana Del Rey – Once Upon a Dream

Kelly Clarkson – Because Of You

Fun. – We Are Young

Plumb – Cut

Взрыв:

Ruelle - Deep End

Ben Cocks – So Cold

P.S. В следующий раз будут рисунки и два важных обновления.

Спасибо, что остаетесь со мной!

========== Глава 22 ==========

Меня не существовало. Костлявые и старые пальцы успокаивающе прикрывали мои бесчувственные глаза, чтобы я не видел, не слышал, не чувствовал. Боль волнами текла по телу, путая мысли, не давая очнуться.

«Где я? Неужели дома?» — с бесполезной надеждой думал я, вспоминая бесконечные просторы Норвегии, ледяную воду, суровый ветер и невозможные белоснежные зимы…

Что-то обжигало затылок, оно касалось шеи и укрывало все вокруг меня. Легкие прикосновения, словно крылья бабочек, таяли на щеках. Я пытался вспомнить, почему я ничего не знаю, почему темнота стала моим новым домом и почему в ней нет ни единого луча золотого света, уничтожавшего все боли и горести.

— Почему?.. — я слышал, как мучительное слово эхом разнеслось в ледяной тишине.

А может, мне только показалось, что слышу. Я есть? Или меня нет?

«Это мой Ад, наверное, — с горечью подумал я, не чувствуя своего присутствия в мире. — Значит, я умер».

Эта мысль меня не испугала, а, скорее, успокоила. Мертвые не боятся. Они просто мертвы. Я отпустил боль, позволяя старухе сделать свое дело: она, наверное, мечтает выпить со мной чаю и спросить, много ли я грешил. Если бы я мог, я бы точно улыбнулся, но лишь слегка, чтобы не почувствовать привкуса едкого бессилия, привычного любому живому созданию. Я ждал лишь одного, когда вся моя жизнь пронесется перед глазами, чтобы я, хотя и тщетно, но попытался запомнить бабушку с ее строгостью, но внутренней добротой, чтобы чертовка в последний раз улыбнулась мне, а в ее карих глазах играло детское озорство, чтобы я увидел последней в своей жизни закат, который унес бы всю мою боль прочь, оставляя лишь голую душу…

«Жаль, что я так и не сказал ей, — устало подумал я. — Теперь уже и не скажу».

С моих губ, наверное, сорвался бы хриплый обреченный вздох, если бы я все еще мог дышать.

Я сидел в этой темноте и ждал, когда же я смогу уйти, когда она заберет меня, но она не торопилась, словно издеваясь. Я вглядывался в темноту, пытаясь найти себя. Жар, поселившийся у меня в голове, усиливался, я терялся в помехах, обрывках воспоминаний. Вот мы с бабушкой сидели на кухне и пили чай, мне лет двенадцать. В ушах что-то гремело.

«Сердце?» — слабый огонек надежды загорелся в моем сознании, но гром сразу же прекратился, вновь оставляя меня в одиночестве.

Воспоминание выцвело, словно старая фотография. Меня швырнуло в наш с Кетернией сон, когда мы сидели на пляже, а она рассказывала о Санкт-Петербурге, с ее губ не сходила мечтательная улыбка.

«Санкт-Петербург действительно такой, как ты и говорила», — подумал я, оставляя это мгновение позади.

Мне показалось, будто меня кто-то отчаянно звал, что-то обжигало мои щеки, но все погасло.

Я стоял в «Царстве мертвых», люстры не горели, зал выглядел заброшенным, я медленно поднялся по ветхой лестнице на второй этаж. Я заглянул за плотные занавески: внутри было много народа, одетого в разнообразные пестрые костюмы. Они все прикрывали свои лица масками, словно боялись быть узнанными. Их притворный смех и шушуканье мешали мне думать, я собирался уйти, оставить это проклятое место, но что-то меня остановило. Около дальнего зеркала стоял мужчина в строгом черном костюме. Я не мог вспомнить, кто это, но он казался таким болезненно знакомым. Мужчина нервно запустил руку в уложенные темные волосы, достававшие до плеч. Он повернулся, когда услышал мои шаги. Его губы растянулись в печальной, горькой улыбке, а в глазах светилась боль, которую он старался скрыть. Мужчина медленно отпил вина из своего бокала; его руки и белые рукава рубашки были покрыты кровью.

— С вами все нормально? — осторожно спросил я, боясь приблизиться к нему.

Мужчина горько хмыкнул и посмотрел мне в глаза.

— Тебе здесь не место, — его голос прозвучал глухо, словно из-под воды.

Я услышал навязчивый шепот, звавший меня по имени.

Это место начало разрушаться, обои клочьями слетали со стен, зеркала разлетались в серебряную пыль, кожа людей плавилась, словно у пластиковых кукол, поднесенных слишком близко к огню. Их голоса превратились в неразборчивый гомон. Мужчина задумчиво отхлебнул из своего стакана; его отражение в зеркале неприятно дрожало, будто было готово исчезнуть.

— Кто вы? — отчаянно спросил я, уносимый прочь, сметаемый неожиданно нагрянувшим пламенем.

Я почувствовал, как чьи-то холодные пальцы касаются моего лица, а голос бесполезно зовет меня к себе. Люстра с грохотом упала на пол, разбиваясь на блестящие осколки. Пламя коснулось ноги мужчины, но тот не обратил на это внимания.

— Передай, что мне жаль, — он отвернулся от меня, а затем пламя с ревом охватило его силуэт, утонувший в алом зареве.

Меня швырнуло назад в ту бесконечную тьму, но что-то изменилось. Я чувствовал, что стоит мне протянуть руку, и я либо вернусь, либо окончательно исчезну.