- Что это? – задал вопрос Эм.

- Да так… - пояснила Женя, стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойней, а дыхание казалось ровным. – Этому шраму уже сто лет в обед.

- И всё же, - настаивал Эммет.

- Я тогда только пришла работать в местное отделение милиции (теперь – полиции), и меня как новичка часто ставили в наряды и ночные рейды по городу. Однажды мы наткнулись на молодого парня, слонявшегося по улице в одиночестве. Он вёл себя неадекватно, постоянно что-то бормотал себе под нос и глупо хихикал. Мой напарник попросил его предъявить документы, но вместо удостоверения личности у этого ненормального блеснул в руке нож, который он успел всадить мне в руку.

- Ясно, - Эм закрыл глаза и поморщился, словно от боли. Потом он медленно поднял веки и вперил в Дубову тяжёлый взгляд. – А теперь скажи мне, Женя, твой давний выбор до сих пор кажется тебе равноценным? Это того стоило?

Женя молчала, понурив голову. Эммет тяжело дышал, разглядывая её.

- Очень давно ты отказалась от меня, от нас, чёрт побери! И ради чего? Ради того, чтобы в один прекрасный день тебя пырнул ножом обдолбанный отморозок?! Ну, что же ты молчишь? Скажи мне, что не жалеешь ни о чём, и я больше никогда не стану поднимать эту тему!

- Эммет, - жалобно прошептала она, осмелившись, наконец, поднять на Каллена глаза, в которых сейчас стояли слёзы.

- Да или нет?! – снова потребовал он ответа.

- Нет! Не стоило! Доволен?! – Женька всхлипнула. – Я пожалела о своём решении, как только ты уехал! И не переставала казнить себя все эти годы!

Дубова отвернулась, стыдясь своих слёз, и тут же резко дёрнулась, почувствовав прикосновение тёплых губ в том месте, где кожа была изуродована шрамом. Она посмотрела на Эммета. Тот, склонившись к её плечу, бережно водил губами по отметке, оставшейся от старого ножевого ранения. Почувствовав её взгляд, Эммет поднял голову, и их лица оказались на одном уровне.

- Женя… - Эммет впервые за долгое время назвал её по имени, и впервые в его голосе не было злости и сарказма.

Он поднял руку и подрагивающими от нетерпениями пальцами провёл по Женькиной щеке. Та задохнулась от ощущений, вызванных прикосновением, и замерла, не смея разорвать контакт его и своих глаз. «Я схожу с ума!» - мелькнула мысль. Мелькнула и быстро испарилась, потому что в следующее мгновение язык Эммета уже вовсю хозяйничал у неё во рту, лишая Женю способности рассуждать здраво. Понятия «хорошо – плохо», «правильно – неправильно» исчезли, уступив место другим ощущениям. И она наслаждалась ими, чувствуя прижатое к ней крепкое мужское тело, таяла от прикосновения его сильных рук, блуждающих по её спине. Испытывая потребность оказаться ещё ближе к Эммету, Женя обвила его талию ногами, и он, не ожидая ещё одного приглашения, подхватил её под ягодицы и двинулся в сторону спальни. Пару раз наткнувшись на косяки, он всё-таки дошёл до комнаты Евгении. Он положил девушку на кровать и навис над ней, опираясь на руки. Снова найдя её губы, Эммет подарил ей такой же глубокий поцелуй, как и минуту назад на кухне, не собираясь тратить время на нежные и целомудренные касания. Наоборот, он действовал с таким напором, словно обладание её ртом было для него вопросом жизни и смерти. И Женя понимала это и принимала, возвращая Эммету ласку с таким же бешеным азартом. Он резко сдёрнул с неё топик, порвав одну лямку, и отбросил прочь ненужный кусок материи . Он опустил голову к её груди и приник губами к одной из затвердевших от желания вершин, за что был вознаграждён тихим благодарным стоном. Каллен прижался к Жене ещё плотнее и, глухо рыкнув, двинул бёдрами, демонстрируя, что полностью готов к продолжению, что заставило Евгения зашипеть от острых ощущений, пронзивших низ её живота.

Эммет приподнялся, сел на колени и, не отрывая от женщины потемневших от желания глаз, начал стаскивать с себя футболку. Орудуя локтями, он задел лампу на прикроватной тумбочке. Раздался грохот свалившейся на пол лампы… А потом - тишина… Каллен замер, так и не успев до конца стянуть футболку. Он выглядел так, словно только что пришёл в себя после тяжёлого забытья. Виновато посмотрев на Женю, Эммет слез с кровати и тяжело плюхнулся на ковёр, покрывавший пол. Мужчина закрыл лицо руками и стал мотать головой из стороны в сторону.

- Эммет? – Женя села, натянув на себя порванную им майку. – Как ты себя чувствуешь?

Он обессиленно опустил ладони вниз и уставился в пространство пустым взглядом.

- Как я себя чувствую? А как должен чувствовать себя человек, похоронивший жену, с которой семь лет был счастлив?! Да, да! Не смотри на меня так! Я был с ней счастлив, она родила мне сына! Прошло всего лишь два с половиной месяца, а я уже пытаюсь затащить в постель другую женщину, которая, как мне казалось, навсегда осталась лишь частью моего прошлого. У меня, твою мать, траур! А я тут облизываю твоё лицо, как будто хочу его съесть, и мну твои сиськи, рыча от восторга!

Эммет от досады стукнул кулаком по полу. Женя молчала, слишком занятая тем, чтобы не сорваться и не зареветь.

- Прости, - произнесла она помертвевшими губами.

- Это ты прости, - горько усмехнувшись, ответил ей Эммет. Он отвернулся, пряча глаза. – Я ведь сам начал. Было ошибкой затевать всё это.

Каллен устало поднялся с пола и, не оборачиваясь, побрёл прочь из комнаты.

- Как только проснётся Алекс, мы сразу уедем, чтобы не доставлять тебе лишних хлопот.

- Мне вовсе не… трудно, - договорила она уже в пустоту, глядя на закрывшуюся за спиной Эммета дверь.

- Вот и с Новым годом вас, Евгения Петровна… - потерянно протянула Женя, разговаривая сама с собой.

Женя легла, подтянув под себя коленки и зябко кутаясь в одеяло. Слёзы, которые она так старательно сдерживала при Эммете, не заставили себя долго ждать. Она отчаянно ревела, зажимая рот кулаком и до крови впиваясь зубами в костяшки на руке, чтобы приглушить громкие всхлипывания. Откуда ей было знать, что по ту сторону двери, запустив пальцы в свои коротко остриженные волосы, стоял Эммет? Диван в гостиной ждал его, но ноги отказывались идти, превратившись в желе. Он жадно ловил ртом воздух и безуспешно пытался проглотить подступивший к горлу горький комок. Наконец мужчина оторвался от косяка, служившего ему опорой. Медленно, словно измождённый старик, он направился в гостиную, ступая босыми ногами по прохладному полу. Эммету так и не удалось уснуть до самого утра. Еле дождавшись того момента, когда проснётся Алекс, мужчина наскоро одел сонного ещё ребёнка. Каллен подхватил мальчика на руки и выскочил из дома Евгении в наспех натянутой и незастёгнутой куртке, торопясь оказаться как можно дальше от столь притягательной для него женщины. Эммет искренне надеялся, что с каждым разделяющим их шагом будет становиться слабее и его стремление обладать ею. Но он удалялся от дома Жени всё дальше, а тянуло его к ней всё сильнее. Боль же, испытываемая им в этот момент, только обостряла его чувства и желания.

========== Глава 20. “Есть столько причин,чтобы жить!” ==========

Знаешь, мне рано ещё за грань,

Есть столько причин, чтобы жить.

Знаешь, не всю заплатил я дань

За право дышать и любить.

Жду исполненья своих я снов,

Где ты в платье снега белей

Ступишь на облако лепестков,

Средь множества шумных гостей.

Верю, что станет нам новый дом

Родным до конца наших лет.

Знаю, ты ждать меня будешь в нём,

Оставив в окне яркий свет.

Как эту жизнь мне не любить,

И как не ценить мне её,

Если, лишь стоит глаза закрыть,

И вижу лицо я твоё?

В памяти — запах твоих волос

И губ дорогие черты,

Смех твой счастливый, дорожки слёз.

Но в этом вся ты, только ты!

Ты — всё, что есть у меня сейчас,