В кухне повисла тишина. Эдвард, не моргая, таращился на брата.

— Ну, что я могу сказать? — Белла грустно пожала плечами, когда Эдвард повернулся к ней, словно ища подтверждения, что столь длинный, наполненный глубоким смыслом монолог, выдал именно Эммет, а не кто-то другой. — В Эммете Каллене погибает великий философ. Ни убавить, ни прибавить — Эм прав во всём. И… у меня есть предложение, — Изабелла окинула обоих мужчин решительным взглядом. — То, что произошло с Корневым, это — не случайность, а закономерное последствие его поступков. Он сам сделал свой выбор. Случилось то, что случилось. На этом — всё. Больше никаких упоминаний о нём, и уж тем более никаких страхов перед будущим. Мы постараемся забыть прошлое, как страшный сон.

— Будем жить дальше, — поддержал её Эдвард.

— Любить друг друга, — Белла кивнула и, наклонившись, поцеловала мужа в висок.

— И наших детей, — прикрыв глаза, прошептал он.

— Встречаться по праздникам, — добавил Эммет. — И в будни — чтобы собраться вместе, повод необязателен. Эй, да мы счастливчики! Жизнь продолжается, Каллен! — торжественно изрёк он.

— Так точно, Каллен! — довольно ухмыльнулся Эдвард, вытягивая вперёд кулак и ударяя им по кулаку Эммета.

— Как мальчишки, — хихикнула Белла, поднимаясь с колен мужа. — Взрослые мальчишки… Пойдёмте к гостям, пока кто-нибудь из них не начал разыскивать нас по всему дому. И, кстати, я всё ещё надеюсь получить свою порцию знаменитого кофе Эсме.

***

Стрелки на часах приближались к одиннадцати вечера, когда Эдвард обходил одну за другой спальни детей. Гости давно разошлись. Эммет увёз родителей в свой дом, где для них на время пребывания в подмосковном городке была приготовлена комната. Элис вместе с Джаспером и девочками остались в коттедже Эдварда. Сейчас они, должно быть, уже видели десятый сон, устав после долгого межконтинентального перелёта. Уже спустя сутки семья Уитлок собиралась вернуться домой, не рискуя надолго оставлять территорию ранчо под присмотром помощников по хозяйству.

Сначала Каллен зашёл к старшему сыну. Тот крепко спал, скинув на пол одеяло, оказавшееся ненужным тёплой летней ночью. Эдвард нагнулся над мальчиком, откинул его чёлку, прилипшую к чуть влажному из-за духоты лбу, а потом вышел за дверь, направляясь в комнату дочери. Пока он поправлял тонкий плед, которым она была накрыта, Аня на секунду приоткрыла глаза и после невнятного «Спокойной ночи, папочка», произнесённого заплетающимся языком, снова провалилась в сон. «И тебе, лисёнок», — обронил Каллен тихо, чтобы не потревожить дочку. Следующим на очереди был Даниэль. Он лежал на спине в своей кроватке с высокими бортиками и размеренно сопел. Нависнув над колыбелью, Каллен осторожно провёл подушечками пальцев по кудряшкам точно такого же оттенка, как у него самого, но на ощупь — по-детски мягких и шелковистых, потом дотронулся до розовенькой щёчки, на которую, благодаря свету ночника, падала тень от длинных густых ресниц. Погасив ночник, Каллен покинул детскую и отправился к себе.

Белла, судя по доносящемуся из ванной шуму воды, принимала душ. Быстро скинув с себя джинсы и рубашку, Эдвард решил последовать её примеру. Он зашёл в ванную, но, не торопясь отодвигать створку кабинки, остановился и долго разглядывал силуэт обнажённого женского тела, очертания которого еле просматривались за запотевшей стенкой душевой. С момента их последней близости прошлой ночью миновали всего сутки, а он уже жутко соскучился. Каллен только хмыкнул, подумав, как неправы были те, кто утверждал, что всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться, и даже самые глубокие чувства, в конце концов, приедаются, становясь чем-то обыденным. Но только не для него! Его жена и теперь была не просто женщиной, перед которой он преклонялся и обожал. Она стала его кислородом, его вторым «я», без неё он не смог бы оставаться полноценным существом. Но давно выйдя из того возраста, когда всё, что имеешь, воспринимается как само собой разумеющееся, Каллен прекрасно понимал, что их с Беллой случай — отнюдь не закономерность. Сколько людей, связанных искренним чувством, шли по жизни порознь, так и не найдя возможности быть вместе. Сколько одиночек с разбитыми чьими-то неосторожными поступками сердцами обречены были обитать на этой земле, не сумев простить и принять обратно дорогих им людей. «Мы счастливчики!» — слова Эммета до сих пор держались в голове Эдварда. И, кажется, именно в этот момент Каллен осознал смысл этой фразы в полной мере. Оба — и он сам, и его брат — имеют крепкий семейный тыл, оба любят и любимы своими вторыми половинками. Это ли не счастье?! Кстати, о половинках… Эдвард осторожно открыл душевую кабину и шагнул внутрь. Белла замерла, когда руки мужа опустились на её талию, а потом прижалась к Каллену спиной, откинув голову на его плечо, и довольно выдохнула.

— Привет, — шепнул он, прижав губы к уху жены.

— И тебе привет, мистер Каллен, — хихикнула она и развернулась к мужу лицом. — Я соскучилась.

— Если бы ты знала, как я по тебе соскучился!

— Тогда чего же ты ждёшь? — тихо спросила Белла, глядя на мужа из-под полуопущенных век. Пальцы её меж тем уже путешествовали по его груди, выписывая замысловатые узоры. — Ну же, Эдвард, поцелуй меня.

Просить дважды ей не пришлось — Каллен накинулся на её приоткрытые губы. Поцелуй вышел отнюдь не трепетным и совсем не скромным. Их языки то переплетались в сумасшедшем танце, то медленно скользили, лаская друг друга. А с губ слетали нетерпеливые стоны от желания, захлестнувшего их тела. Пошатнувшись, Белла переступила с ноги на ногу, и, неловко взмахнув рукой, задела один из вентилей на панели. На неистово целующуюся парочку хлынул ледяной поток. Белла взвизгнула и отскочила подальше от устроенного ею водопада, а Эдвард, морщась от неприятных ощущений, стремительным движением перекрыл подачу воды.

— Вот это освежились, — стуча зубами, прокомментировала Изабелла случившееся. — Боже, как же холодно!

— Кажется, нам пора в постель, — усмехнулся Каллен, протягивая руку за полотенцем. — Я знаю способ, который поможет быстро согреться, — игриво дёрнув бровями, сообщил он.

— Расскажешь мне? — задорно фыркнула она.

— И расскажу, и покажу, — пообещал он. — Вот только до кровати доберёмся. Тебе будет о-очень жарко.

— Звучит многообещающе, милый, — промурлыкала Белла, пока муж за руку выводил её из ванной.

Была глубокая ночь, но ни Эдвард, ни Белла всё ещё не спали. Они лежали в обнимку, отдыхая от долгого любовного марафона и позволяя ночному воздуху, проникавшему сквозь распахнутое настежь окно, обвевать их уставшие, покрытые влагой тела.

— Так хорошо с тобой, — выдохнул Каллен, зарывшись носом в волосы жены. —Знаешь… Мне тут в голову пришла одна идея. Тот мост в монастырском парке ещё существует?

— Я давно там не была, но, думаю — да. Это же местная достопримечательность. Скорее всего, за его сохранностью следят. Так что… Мост должен быть на месте, — тихо протянула она.

— Значит, завтра, прямо с утра, мы едем туда, — оповестил Эдвард, оставляя на плече жены нежный поцелуй. — Ты не против?

— Я только «за».

На следующее утро, оставив детей под присмотром Эсме и Карлайла, они, как и собирались, отправились к расположенному в городской черте старинному монастырю, спеша попасть в зелёную зону, примыкавшую к нему. Там, в глубине огромного парка, существующего, как и сама святая обитель, уже несколько столетий, находилась небольшая речушка, берега которой соединял мостик с высокими, покрытыми резьбой деревянными перилами. У Беллы перехватило дыхание, когда они с мужем, держась за руки, приблизились к месту, где давным-давно совсем ещё юный Эдвард Каллен впервые поведал восемнадцатилетней Изабелле о своих чувствах. И пусть тогда он так и не произнёс заветного «Я люблю тебя» — слишком мало прошло времени с их первой встречи. Она нравилась ему, и уже одних этих слов Белле было достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой. Здесь он впервые поцеловал её, робко прикоснувшись своими губами к мягким девичьим губам…