— Эсме, — Белла присела перед свекровью на колени и осторожно сжала её дрожащие пальцы. — Мне так жаль! Всё это из-за меня.

Эсме подняла на неё недоумевающий взгляд.

— О чём ты, Белла? — удивлённо вскрикнула она. — Не смей винить себя, слышишь?! Боже! Я ведь видела, что ты сама на себя не была похожа в последнюю нашу встречу. Помнишь, в том маленьком кафе в вашем городе? Ты тогда пришла вместе с Сашей и совсем ещё маленькой Аней, сидевшей в коляске. Ты так усердно делала вид, что всё у тебя в порядке, что, в конце концов, перестаралась с этим. Улыбалась, смеялась… Но твои глаза… Они сказали мне гораздо больше, — Эсме горько усмехнулась. — Ты была какая-то… потерянная. Всё время озиралась по сторонам, будто боялась оказаться застигнутой врасплох. Я тогда списала всё на то, что ты до сих пор тоскуешь по Эдварду, но дело, оказывается, было не только в моём сыне. И, если уж на то пошло, позволь выразить своё восхищение твоей стойкостью — у тебя хватило сил выкинуть этого Дмитрия из своей жизни. Конечно же, это был шок — узнать, что Эдвард пострадал из-за него. Именно из-за НЕГО, а не из-за тебя. Зная своего сына, я понимаю, что он в любом случае не стал бы прятаться за чьей-то спиной. Такая уж у него натура. Он — защитник по своей природе. А уж когда речь идёт о безопасности любимой женщины и о благополучии детей…

Голос женщины был наполнен сочувствием. В нём было столько доброты, искренней заботы и понимания, что Изабелла, больше не сдерживая себя, громко всхлипнула. Эсме притянула её к себе, устроив голову девушки на своих коленях, и принялась нежно поглаживать её по волосам.

— Бедные мои дети, — приговаривала она, то опуская глаза на невестку, то с грустью оглядывая младшего сына, неловко переминавшегося с ноги на ногу. — Как же много вам пришлось пережить! Столько всего свалилось на ваши головы!

— Мы справились, мам, — Каллен выдавил извиняющуюся улыбку, на что Эсме только согласно кивнула и расстроенно шмыгнула носом.

— Единственное, в чём я виню тебя, девочка: ты ни словом не обмолвилась о смерти твоей мамы ни в одном из писем, — мягко пожурила её Эсме. Когда Белла подняла на неё удивлённое лицо, она пояснила: — Я уже давно знаю — Эммет упомянул об этом в одной из телефонных бесед.

Изабелла отвела взгляд, ощутив укол совести.

— Как же так, Белла?! Почему?! Я бы приехала обязательно! Знаю, что ты не была одна в то время. Но очень часто бывает так, что, когда в семье случается горе, каждый из родственников переживает его в одиночку, не желая беспокоить близких. Уверена, моя поддержка не стала бы лишней!

— Я говорил ей о том же, — вклинился в разговор Эдвард.

— Я просто не хотела никого беспокоить своими проблемами, — неуверенно протянула Белла. — Прости, если обидела тебя своим поведением, Эсме.

— Не обидела, нет, — та потрясла головой. — Но я сожалею, что ты не дала мне шанса быть рядом в то тяжёлое время. Хотя, отчасти, я понимаю причины твоего поступка. Ты настолько привыкла нести всё на своих плечах, привыкла доверять только себе самой, что тебе просто в голову не пришло попросить помощи на стороне. Ведь так?

— Скорее всего, ты права, — Изабелла тяжело вздохнула.

— Придётся отвыкать, — строго отрезала Эсме. — Помни, что у тебя теперь, кроме родни в России, есть и мы тоже. Ты — член нашей семьи, как и Саша с Аней. Вы — Каллены. А Каллены не бросают своих в беде. Окей?

— Окей, — Белла расслабленно улыбнулась.

— Э-э… мам? — из дверей гостиной показался Эммет. — Я не могу найти обезболивающее. Очень нужно — у Жени голова что-то разболелась.

— Ей опять плохо? — забеспокоилась Изабелла, моментально вскочив на ноги.

— В самолёте она тоже чувствовала себя неважно, — пояснила она, заметив недоумённые взгляды Эсме и Эдварда.

— Сынок, — засуетилась Эсме, — у тебя под боком высококвалифицированный врач. Пусть Карлайл её осмотрит сначала, а потом дадим девочке лекарство.

Эммет бросился в отцовский кабинет, находившийся на втором этаже, и через пару минут мужчины уже были в комнате Эммета, где посреди широкой кровати лежала с измученным видом Евгения.

— Давление немного повышено, — сделал он вывод, снимая с руки Дубовой манжету тонометра. — Голова болит? Тошнит? Опиши своё состояние, — участливо предложил он ей.

— Болит, — Женька слабо кивнула, — и кружится чуть-чуть. И тошнит тоже, если честно.

— Конечно, это часто бывает, если давление подскакивает. Но, учитывая, что во время полёта тебе тоже было плохо…

— Причём, первый раз в жизни, — вставил Эм.

— Да… так вот, — продолжал Карлайл, — советую провести более глубокое обследование.

— Ответ «нет» не принимается, — твёрдо завил Эммет, поняв, что любимая вот-вот начнёт возражать, в который раз решив пренебречь собственным здоровьем. — Раньше такого с тобой не случалось. Зато в последнее время ты стала быстро уставать, всё время хочешь спать, жалуешься на слабость, раздражаешься по пустякам. С тобой происходит что-то не то, Женя, и надо выяснить причины этого.

— Ам-м, — Карлайл задумчиво почесал подбородок. — У меня есть кое-какие предположения на этот счёт. Но… без обследования утверждать ничего не буду — не хочу быть голословным. Так что завтра с утра добро пожаловать ко мне в клинику.

Женька уже открыла рот, чтобы отказаться, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд Эма, только махнула рукой.

— Ладно, — сдалась она. — Но я больше чем уверена, что это из-за переутомления. Просто в последнее время навалилось столько работы. Вот организм и сдался.

— Женя у нас адвокат, — пояснил Эм. — И дело своё любит до безумия. Один раз я не выдержал и пробрался на судебное заседание с её участием. Видели бы вы, с каким напором она защищала своего клиента — искры летели! Судья явно был под впечатлением. Стоит ли упоминать, что процесс мисс Дубова выиграла с блеском?

— Тот человек действительно не был виноват. Обвинение строили лишь на косвенных уликах. По всему было видно, что следователь слишком торопился закрыть дело, переживая за статистику раскрываемости, — вспыхнула Женя.

— Отличная профессия, — тон Карлайла был полон одобрения. — Молодец, девочка. Отстояла свою позицию! Вау! Теперь у нас в семье и свой адвокат имеется, — хохотнул он, глядя на порозовевшее от похвалы Женькино лицо.

— Так, сейчас я дам тебе лекарство, — спохватился он, переходя на профессиональный тон. — А потом — отдыхать. Хороший сон ещё никому не повредил. Особенно в таком положении, как у тебя.

— В таком — это в каком? — Дубова нахмурилась, пытаясь осмыслить сказанное.

— А, — Карлайл отмахнулся. — Так, мысли вслух. Не ломай голову, лучше отдохни с дороги.

— Х-хорошо, — Евгения недоумённо покачала головой, но, послушавшись совета, приняла таблетки и тут же сомкнула веки, издав обессиленный вздох.

Комната быстро опустела — Женю оставили одну, дав ей возможность восстановить силы и прийти в себя после тяжёлого перелёта.

***

Потянувшись, Белла потёрла глаза и медленно огляделась, сонно моргая. Вначале, ещё не покинув окончательно объятий Морфея, она недоумённо таращилась на непривычное ей окружающее пространство. Вспомнив, что вместо своей спальни в Подмосковье она находится в маленьком городке Форкс в штате Вашингтон, Изабелла только подивилась собственной рассеянности. Она повернулась на бок и привычно закинула руку на тёплый бок мужа, мирно сопящего по соседству. Часы на стене показывали начало девятого, и это означало, что пора подниматься — на сегодня было запланировано много дел. Накануне, когда все, проведя вечер за разговорами в гостиной, уже расходились по своим комнатам, Женька обратилась к Изабелле с просьбой. «Пожалуйста, — непривычно заискивающим тоном канючила она, — поехали завтра со мной в клинику. Знаю, Эммет тоже поедет, но если и ты будешь там, мне будет спокойней. Как-то мне не по себе, если начистоту — сама не знаю, что со мной творится». И, конечно же, Белла согласилась. В глазах Евгении было столько безотчётного страха и замешательства, что отказать подруге показалось Изабелле верхом равнодушия. А потом, перед тем как забыться крепким сном, Эдвард поинтересовался её отношением к тому, что завтра он хотел бы показать жене город своего детства. «Ну, знаешь, просто побродить по улочкам и, возможно, посетить одно очень дорогое для меня место. Тебе там понравится, обещаю», — прошептал он уже заплетающимся от пребывания в полусонном состоянии языком. Она помнила, что едва успела пробормотать: «Договорились». А потом и сама, следуя примеру мужа, провалилась в блаженную дремоту.