- Так это… – попытался я вернуть дар речи, – это…

- Мы отмечаем день рождения Святого Алана, господин Первый маршал, – гордо сообщил Август Штанцлер. – Хотите присоединиться?

- Увы, я не интересуюсь праздниками мертвецов, – его тонкие губы искривились в злой усмешке. – Юноша.

- Что юноша? – буркнул я.

- Я вас искал, Ричард. Думал, что вы угодили в очередное приключение, – пояснил Алва.

Оно и понятно. Просто так бы Первый маршал в конуру кансилльера бы не сунулся. Переживания тоже ясны – после Октавианской ночи случиться может всякое. Ладно, если он сейчас скажет, чтобы я шел домой с ним, это будет отличный повод не пить отравленное вино. С готовностью встав, я отошел к двери. Но Алва посмотрел заинтересованно на стол, на бутылку темного вина. Конечно, не “Черная Кровь”, по вкусу, но… Блин! Он что, пить собрался?!

- О, у вас тут вино есть? Прекрасно, господин кансилльер, я рад, что вы изменили традициям.

Господин кансилльер просиял и закивал поспешно, я же невольно взвыл, не найдя другого выхода:

- Монсеньор, не пейте! Вам нельзя!

- Бросьте, – проговорил Рокэ в перерывах между глотками, – можно. Вы словно сговорились с кардиналом, Ричард.

- Мы поспорили, что сделаем из вас трезвенника… – пробормотал я, находясь в глубоком ступоре. – Монсеньор, не пейте! – крикнул снова, бросаясь к столу, чтобы сбить с него опасную бутылку. Запоздало пришла в голову мысль, что можно было всыпать по крупинке яда Штанцлеру и Катарине прямо в бокалы, но умная мысль посещает нечасто и не каждого…

Рокэ ловко перехватил мое запястье, прежде, чем я ударил по сосуду, а потом швырнул меня в стену. Ауч! Больно, между прочим, спиной и затылком об камень! Эти камни издевательски рассмеялись, только и всего, не став мне даже ничего говорить! Брызнули слезы из глаз, а когда я сумел опомниться, Рокэ вовсю хлестал вино из горлышка. Твою мать, нет!!! Что делать, что делать… Только и удалось, что подняться на ноги, пошатываясь, однако Рокэ уже приложил об стену полупустую бутылку. Звонкое стекло отлетело от камня осколками, на полу застыли алые брызги. Как кровь…

А эти двое сидят и хлопают глазами, довольные, и у каждого нетронутый бокал. Догадались или нет? Ненавижу ызаргов! В порыве гнева я схватился за кинжал, но Алва посмотрел на меня так, что расхотелось предпринимать решительные действия.

- Господин Первый маршал? – в слабом голосе Катарины звенел неподдельный страх.

Кансилльер же держался за сердце и тихо охал. Они… они и правда не поняли, что я хотел их отравить? Или это очередная игра? Время покажет… наверное. Я бестолково топтался на месте, не зная, как себя вести.

- Вам лучше уйти, господин кансилльер, – спокойно и мягко произнес Алва. – Ваше Величество, вас ждут фрейлины и ужин.

Молчаливо расступившись, кэналлийцы возле дверей пропустили Катарину и эра Августа, а мы остались с эром вдвоем в опустевшем кабинете. На Рокэ было страшно смотреть, однако я осмелился и поднял голову. Он же пристально смотрел на меня и синие глаза в полумраке казались черными. Сейчас определенно что-то будет…

- Ты успел выпить? – резким и холодным голосом спросил эр.

- Нет, – я сглотнул, едва сохранив твердость голоса и утешая себя тем, что уже на момент прихода монсеньор был навеселе. А потом как-то почувствовал в вине яд. Теперь все кончено. Добрыми намерениями проложена дорога в Закат.

- Отлично, – кинул он, повернувшись спиной ко мне, и покинул кабинет. Поравнявшись с кэналлийцами, сказал им что-то на родном языке, а потом ушел совсем.

Крепкие южные парни в черно-синем быстро направились в мою сторону и очень скоро навалились на меня, заламывая руки за спину. Да что происходит? Побитый, растерянный, ничего не понимающий, я вглядывался в тьму коридора, по которому меня тащили, пытаясь разглядеть Рокэ Алву. Его шаги слышно, но самого не видно.

- Эээ! Чего? Куда? Отпустите меня, я больше так не буду! – горестно сообщил я то ли славным кэналлийским воинам, то пустому пространству.

Воины то ли не знали талига, то ли что-то еще, но меня не удостоили даже самым грубым ответом. Вели, подталкивая, и даже смогли обойти дворцовую стражу. Тайными тропами мы покинули королевский дворец и оказались, как ни странно, возле фонтанов, где гарцевал на Моро монсеньор. Не оглянувшись на меня, он неспешно поехал в сторону своего особняка – меня же потащили, так же крепко держа за руки, пешком. И снова тайными тропами.

====== Глава 34. Как стать посланным ======

- Нет, ну это совсем не смешно… – проговорил я, тяжело дыша, оказавшись в запертом подвале. – Вообще нисколько. Эй, славные воины Талига и Кэналлоа в частности, у вас совесть есть?

То ли у них не нашлось совести, то ли мой крик отчаяния остался не услышанным – в любом случае с того момента, как меня привели в особняк и спустили в подвал, ближайшие несколько часов я звал напрасно. А может, прошло гораздо меньше времени – как понять? Здесь царил полумрак, свечи быстро гасли из-за сырости. Я бродил по подвалу туда-сюда, больше всего тревожился за монсеньора. Что с ним? Нашел ли противоядие? Вот блин, как же я здорово просчитался! Ведь Алва… но как он узнал?

Мысли срывались, путались, ускользали от меня, нервное напряжение росло, и в результате сильно заболела голова. Пришлось успокоиться. Сев на каменный пол, я с тоской посмотрел на угасающий огонек последней свечи. Вот ведь незадача. Собрался отравить врагов эра, а яда наглотался сам эр. Зачем он это сделал? Почему пил из бутылки? Неужели… нет, такой мысли даже допустить нельзя, но я допустил, хотел этим спасти меня?.. Кусая губы, я прижал озябшие ладони к разгоряченному лбу. Что теперь делать… что делать…

Петь? Странное решение пришло в голову нежданно-негаданно, ведь в моем случае полагается молиться. Ну и к черту эти молитвы, я не мирабелловский сынок, к тому же от песен можно ждать хотя бы самоуспокения и бодрости, от молитвы же – ничего. И я тихо запел, дрожавшим голосом первое же, что вспомнилось.

В склянке тёмного стекла из под выпитого пива

Роза красная цвела гордо и неторопливо.

Исторический роман сочинял я понемногу,

Пробираясь, как в туман, от пролога к эпилогу.

Мда. Надеюсь, мой эпилог в этой странной жизни еще не близок. Самое страшное – неопределенность.

Были дали голубы, было вымысла в избытке,

И из собственной судьбы я выдёргивал по нитке.

В путь героя снаряжал, наводил о прошлом справки

И поручиком в отставке сам себя воображал.

Шаги на лестнице. Или мне послышалось? Вообще, сколько я уже тут сижу? Хоть кто-нибудь бы пришел и сказал, что с Рокэ, да и есть хочется. Даже несмотря на то, что первое время я о еде думать вообще не мог.

Вымысел не есть обман, замысел – ещё не точка.

Дайте ж дописать роман до последнего листочка.

И пока ещё жива роза красная в бутылке,

Дайте выкрикнуть слова, что давно лежат в копилке.

А, точно шаги, но уже более четкие. Что ж, надо допеть. Вдруг меня сейчас на казнь потащат? Я вздрогнул – вспомнились бириссцы из Варасты и мародеры с улиц Олларии. Вдруг тоже вверх ногами?

Каждый пишет, как он слышит,

Каждый слышит, как он дышит.

Как он дышит, так и пишет,

Не стараясь угодить.

Так природа захотела. Почему – не наше дело,

Для чего, не нам судить.

Спустился и открыл дверь Хуан – он же с суровым видом крепко взял меня за плечо, повел куда-то наверх. Я шагал, напевая очередной вспомнившийся куплет, потому что всей песни не помнил. Пел тихонько, кэналлиец даже не заметил, судя по его спокойствию.

- Соберано велел привести вас к нему, – буркнул Хуан, останавливаясь перед одной из дверей на втором этаже, – но если попробуете что-нибудь вытворить, я сверну вам шею.

Какая прелесть. Нет, творить я ничего не собирался – уже сотворено немало. Ступив в комнату, я услышал, как Хуан закрыл дверь. Собрался стоять на страже. Ладно, а зачем меня привели в спальню Рокэ Алвы? Хотя да, сейчас ему настолько плохо, что даже встать не может, бедняга. Покраснев до корней волос, я попытался внятно поздороваться. Монсеньор лежал на синих шелковых простынях, укрытый одеялом, и молчал. Однако, услышав мой голос, сел и вздохнул, глядя на мою скромную персону.