Но, наконец, наступил этот день, этот ежегодный, ещё один её праздник.
-- Вот и Алёша получил свой диплом отличника, - подумала она, проводив его глазами до места. Думала ли она тогда, когда впервые увидела его, что он так много места займёт в их семье...
Потом пришли другие, и Ирина Владимировна, заскучав, скользнула взглядом по залу, и с нетерпением стала ожидать конца торжества. Но тут входная дверь, что располагалась как раз напротив, приоткрылась, и во внутрь, как ей вначале показалось, бесцеремонно заглянула прелестная женская головка с гладко причёсанными, будто лакированными чёрными волосами.
-- Юлька! - воскликнула про себя Ирина Владимировна, - Откуда?
Девушка, заметив, что в зале все заняты делом, приоткрыла дверь шире и быстренько устремилась в зал, за ней ловко и гибко вошли ещё две нарядно одетые девушки.
-- Вся троица неразлучных подруг, - всполошилась Ирина Владимировна.
Что-то серьёзное случилось, иначе бы они не бросили занятия в институте и не поехали бы сюда из Ленинграда за тысячу вёрст, да ещё втроём. Она пронзительно, вопрошающе поглядела на дочь, и та заметила это, показала жестом, что у неё всё хорошо. Затем, достав из сумочки блокнот и ручку, написала что-то на листке и пустила его по рядам. Ирина Владимировна с нетерпением стала ждать. Краешком глаза она увидела, что Иван Михайлович, сидящий в первом ряду, заметил её волнение, и не видя, отчего это, заволновался сам. Ирина Владимировна, благодарно взглянув на него, мысленно успокоила его и подумала: "Ну когда же вы, дорогой мой, скажете мне, что мы оба так ждём...". Наконец, записка дошла до первого ряда, и руки их на мгновенье соприкоснулись, так как подал её Иван Михайлович. Взволнованная ожидаемым известием, Ирина Владимировна не успела спрятать выражения глаз, и Иван Михайлович прочитал в них одиночество, тревогу матери и изначальную слабость женщин перед жизнью...
Это знание мгновенно преобразило его. Он возвратился на место совсем другим.
-- Я нужен ей, и она, наверное, любит меня...
Он как-то лихо и по-молодецки сел на место, что сосед по ряду, не утерпев, заметил:
-- Ты как снежный барс скачешь, уж не жениться ли собрался?
-- Через месяц женюсь...
-- Что, уже и заявление подали?
-- Нет ещё.
-- Ну и кто же она, если не секрет?
-- Ирина Владимировна!
-- Наконец-то объяснились, а то мы все замучились на вас смотреть, как вы друг другу глазки строите.
-- Объяснились, - соврал Иван Михайлович, чувствуя, что будто падает куда-то в яму... и думая при этом, - Так это всем заметно было.
Он сладостно устыдился и трепетно думал, что теперь отступать уже некуда. Взглянув на Ирину Владимировну, которая в этот момент выглядела так прекрасно, ибо читала записку дочери, и не смог оторвать от неё глаз.
"Мамуль, мы с Алёшей решили расписаться, потому что ему на боевую службу. Девочки будут свидетелями. Целую". Ниже ещё несколько слов - "Нам свадьбу потом, через полгода, так что приготовимся". И ещё ниже торопливо: "Алёша часто заходил?"
Ирина Владимировна растерянно уставилась перед собой и хоровод из лиц и ярких ламп медленно тронулся вокруг.
-- Доченька моя, радость моя ненаглядная, как же так без всякого, без подготовки... Одна я теперь останусь...
И ещё что-то не высказываемое словами, билось в ней и жило отдельно от разума. Конечно, она давно уже ждала этого дня и надеялась с того времени, как в прошлом году дочь сообщила, что познакомилась с молодым офицером, и он очень ей понравился. Не зная, кто он, Ирина Владимировна страшно переживала, когда же дочь привела в дом для знакомства Алексея Стародубцева, то взволновалась ещё больше. Он ведь так красив, сколько же у неё будет соперниц. Потому и пыталась всё про него узнать, чтобы отгадать, будет ли счастлива её дочь, если у них всё сладится.
Торжество, между тем, подошло к концу, и ведущий, закончив свою короткую речь, спросил: "Кто хочет выступить?" Слово взял Алексей.
-- Товарищи, - взволнованно начал он. - Ещё в самом начале учёбы я спросил себя, что даст мне диплом. - Он поднял и показал всем красную книжечку. - Теперь же, на мой взгляд, это вопрос человека, находящегося в дремучем лесу и упорно не замечающего дороги, думающего, что легче будет выбраться напролом... Я прикасался к марксизму-ленинизму и раньше, так же как и многие из вас. Только было это всё по школярски, прочитал, законспектировал и блеснул цитатой в ответе. Только здесь за удивительно красивыми законами диалектики, сквозь материалистический подход к жизни, я увидел красоту и неоднозначность жизни. Постоянную борьбу в ней белого и чёрного, добра и зла.
-- Борьба эта серьёзна и непрерывна. В результате её стал вообще возможен человек, но открыт ещё и обратный путь, когда человек превращается в животное. Страх, войны, алкоголь, безнравственный секс, жажда наживы и власти, ошибки в управлении, международный капитал и многое другое тянут нас назад. Борьба за человека продолжается. Те зёрна, что посеяли в нас, в нашем университете, должны ещё прорасти, и только много позже придёт время пожинать плоды. Когда каждый из нас укрепит в себе и в окружающих Человека.
За два года учёбы Алексея успели узнать и полюбить многие. За его скромность и трудолюбие, товарищескую поддержку, и наконец, за ненавязчивое обаяние прекрасного обликом человека. Поэтому он возвращался в зал под одобрительные возгласы и аплодисменты. Юля, обрадованная, что видит его, не удержалась, встала и потянулась к нему навстречу. Увидев любимую, Алексей, забыв про сдержанность, поспешил к ней... и только когда сопровождающие его глазами товарищи повернулись пронаблюдать их встречу, он опомнился, и сильно покраснев, остановился возле последнего ряда. Однако Юля не растерялась, решительно подала ему обе руки, и молодые влюблённые тихонько выскользнули из зала.
Увлечённая переживаниями Ирина Владимировна все дальнейшие действия до конца торжества, совершала с раздвоенным сознанием, продолжая делать, что полагалось, разговаривая, отвечая на вопросы, она думала только об одном... "Господи, пусть будет у них всё хорошо, лучше, чем у меня. Дай Бог, лишь бы всё хорошо, а со свадьбой за полгода успеем... что там платье, гости, Господи..."
Тут она поймала себя на том, что несколько раз в мыслях обратилась к якобы существующему Богу.
-- Ну вот, дофилософствовалась, попалась, голубушка, в эту же щель, таящуюся в способе осмысления сознанием себя и окружающей жизни. Многие по ней скатывались в религию. Как же тут слабому человеку, "мыслящему тростнику", согласно высказывания, Блеза Паскаля, устоять. Особенно, когда сильно хочется чего-то, и тогда подавай нам кого-то всемогущего, у которого можно выпросить именно то, себе желанное... Вот он и Бог-Покровитель, тут как тут. А потом уже наиболее фантазирующие дают ему имя, облик и историю жизни, чтобы поучать других с помощью его авторитета, правда не без пользы для себя . Да ещё незнание причин мироздания, да ещё зло от ближних, да ещё чего.., как всё просто в жизни, когда знаешь, как смотреть... Да что это я, у меня же дочь замуж выходит. Прочь философию, буду только чувствовать. Ничто человеческое нам не чуждо. А Иван Михайлович уже ушёл, странно. Всегда провожал до автобуса...
Потом на выходе к ней подошли Юля с Алексеем, с безмятежно счастливыми лицами, и вместе с ними она вышла на крыльцо дома офицеров, где дочь немножко виновато сообщила ей:
-- Мамуль, мы с Алексеем к его друзьям, он меня познакомить хочет и пригласить надо... потому что уже завтра... всё! Распишемся...
-- Как быстро? - воскликнула Ирина Владимировна.
-- У меня только три дня всего, и Алёша уходит в море на целых полгода.
Затем, уверенно развернув Алексея, Юля повела его по широкой и прямой улице вперёд, туда, где она кончалась на берегу моря. Где после отлива среди камней всегда задерживалась вода с водорослями и мелкий морской народец, и потому белокрылые чайки в ожидании пищи уже подняли гвалт, доносившийся до самого крыльца Дома офицеров флота.
