В том числе и капитан Саня. Но между делом, осваивая компьютер, она и меня учила теоретическим премудростям сыска. Я же почему-то не конспектировал ее лекции. Наверное, по собственной великой лени.

При этом капитан Саня помнила о том, что я однажды уже выяснил ее пароль для входа в систему сервера городского управления МВД. Она не понимала, как я это сделал, но на всякий случай сменила свой пароль.

Новый я уже, честно говоря, уловил, наблюдая за ее пальцами, и запомнил, но показывать этого не пожелал. Пусть считает, что я остался в неведении. Без этого она опять будет менять пароли или просто перестанет при мне пользоваться компьютером. Я буду виноват в том, что начальство накажет ее.

Мне иногда требуется войти в ментовскую картотеку и вообще посмотреть данные по некоторым делам и обстоятельствам, а нового пароля я знать не буду. Это беда.

– А если убивают мужчину? – задал я естественный вопрос, не показывая, что внимательно слежу за ее работой. – Женщина, скажем, лишает его жизни. Бывает же такое!

– Случается. Но не часто. Намного реже, чем наоборот. – Капитан Саня поморщилась. Я, кажется, своим вопросом сбил ее с мысли, заставил думать в другом направлении.

Но все же ответила она спокойно, без импульсивной реактивности, свойственной большинству женщин:

– С мужчинами всегда сложнее. Там много факторов, которые приходится анализировать. Тем не менее среди общего числа убийц почему-то девяносто четыре и семь десятых процента мужчин. Так статистика говорит. Это данные по стране, а не только по нашему городу. Правда, не помню, за какой год. Но, видимо, это средняя величина. Такие показатели, конечно же, не случайны. Мужчине, как я понимаю, свойственна агрессивность в поведении, желание разрешить спор с помощью собственной силы. Тестостерон в организме работает. Я слышала, что именно из-за него у человека повышается склонность к кардинальному решению любых вопросов. Чтобы раз и навсегда. Категорично. А у женщины сильно развиты материнские инстинкты. Вот я, например, когда вижу в подземном переходе бомжа, валяющегося в луже мочи, всегда думаю о том, что он ведь чей-то сын, был когда-то чьим-то любимым ребенком, маленьким, нежным, беззащитным. Но я не слышала, чтобы мужчины так размышляли. Видимо, не мужской это способ мышления. Само направление мысли изначально не такое, если вообще не прямо противоположное. Вот ты что думаешь, когда через такого бомжа перешагиваешь?

– Я не перешагиваю. Я стороной обхожу и думаю, как в его лужу ногой не влезть, – ответил я вполне серьезно.

Да, я считаю, что мужчина обязан брать на себя решение всех вопросов, в том числе и тех, которые напрямую касаются его собственной жизни и состояния.

– Вот-вот, мы совершенно по-разному мыслим.

Но я легко нашел прокол в ее высказывании. Если уж не сквозную дыру, то хотя бы слабое место.

– Значит, должна быть разница в способах работы двух следователей, мужчины и женщины, не так ли? – осведомился я. Разная методология…

– Ты опять переводишь все в утилитарную плоскость! – сказала она и смешно, по-кошачьи, фыркнула.

Когда ей нечего возразить, Радимова часто отвечает восклицаниями-обвинениями, считая их аргументами.

Но я предпочел возразить ей, уже с собственной точки зрения, куда более аргументированно:

– Нет. Просто я однажды ехал в поезде, но в одном купе с пожилой женщиной, профессором, социальным психологом. Она много чего рассказала мне о своей работе. Их лаборатория ставила опыты на школьниках. Простейшие. Например, они приносили в класс мешок с котом и предупреждали, что в нем. Давали мешок и девочкам, и мальчикам, просили запомнить первые мысли, которые появятся в голове при виде мешка. Так вот, большинство девочек начинали думать, какого цвета котенок, пушистый ли он, игривый ли, кот это или кошечка. А мальчики сразу начинали соображать, как развязать узел, которым мешок завязан. Совершенно разное мышление, восприятие окружающего мира. Поэтому социальные психологи настаивают на раздельном обучении в школе мальчиков и девочек, как это было в царской России. Я думаю, законодатели напрасно их не слушают. Среди них тоже много женщин. Они чувствуют себя оскорбленными таким подходом. Говорят, что так скоро и в Государственную думу женщин избирать запретят.

– И в уголовном розыске служить не позволят, – завершила за меня капитан Саня.

– Но это все выводится из твоих соображений о разных способах мышления мужчин и женщин. Они не могут понять модель поведения друг друга.

– Заболтал ты меня совсем. Сама уже запуталась. Значит, они должны расследовать преступления, совершенные лицами их пола? Так, наверное, получается, исходя из твоих соображений? А что, в чем-то ты, может быть, и прав. Я не всегда могу понять преступника-мужчину, а женщину обычно нюхом ощущаю. Как собака.

– Я вот к чему это говорю. Надо учиться разделять способы преступления, чтобы найти убийцу, мужчину или женщину. Характерные особенности мышления и, соответственно, поведения. Значит, и методология совершения преступления разная.

Нам с ней опять пришлось работать по одному делу. Параллельно, не в тандеме. Но при этом мы, как обычно, старались помочь друг другу.

Была убита Алевтина Николаевна Соколянская, относительно молодая самостоятельная и эмансипированная женщина, бизнес-леди, как сейчас таких называют. Владелица частной галереи арт-искусства и трех бутиков современной одежды для молодежи. Зарабатывала неплохо для своих двадцати шести лет, содержала не только себя с сыном, но и мать с неженатым младшим братом.

Капитану Радимовой расследовать это дело выпало по долгу службы. Меня же наняли мать и брат убитой, уверенные в том, что уголовный розыск не сможет найти преступника. «Как всегда» – прозвучала в разговоре такая фраза!

Артур Николаевич, младший брат убитой, некоторое время работал, не знаю уж, кем именно, у Валерия Павловича Расинского, мафиозного заместителя председателя законодательного собрания области, которого только совсем недавно удалось осудить и отправить по этапу на длительный срок. Артур Николаевич когда-то считал Расинского непотопляемым авианосцем и был очень впечатлен тем, что мне удалось справиться с ним и с его окружением. Он и уговорил свою мать, Юлию Юрьевну Соколянскую, обратиться ко мне, чтобы я искал убийцу параллельно с уголовным розыском.

Капитан Саня против совместной работы не возражала. Раньше у нее был напарником капитан Взбучкин. Но он был осужден вместе с Расинским и уже уволен из уголовного розыска. Нового сотрудника на работу пока не приняли, и потому Радимова рассчитывала на мою помощь.

Тем более что я при этом выполнял бы и свою собственную работу, причем очень даже неплохо оплаченную. Юлия Юрьевна Соколянская и ее сын Артур Николаевич финансовых затруднений, как я понял, не испытывали. Они должны были благодарить за это дочь и сестру, ныне, увы, покойную.

– У тебя была фора в день. Я заказ получил позже, чем ты начала работать. Можешь порадовать меня информацией?

– Возьми в верхнем ящике стола, – предложила Саня, продолжая набор другого документа. – Там все в тоненькой папочке. Больше начальники мне пока ничего не добавили.

Это значило, что она набирала на компьютере что-то, относящееся к другому делу. Но наличие папочки в ящике стола меня в заблуждение не ввело. Материалы каждого уголовного дела, согласно новому приказу, должны дублироваться, сохраняться как в электронном варианте, так и в бумажном.

– Коротко пересказать не можешь? Мне читать лень. Да и почерк у тебя – пособие для урока криптографии.

– Если только через часок. Когда освобожусь.

Да, для работы в качестве секретарши капитан Радимова явно не годилась. Такая барышня не продержалась бы на этой должности и до обеда. Набор она делала одним пальцем. У нас в армии про таких спецов говорили – «клопа давит».

Тратить час с лишним на небольшой документ – непозволительная роскошь для следователя городского уголовного розыска. У него в работе одновременно, как правило, находится от трех до пяти уголовных дел, если не больше. За каждое из них с бедолаги строго спрашивают.