- Можно к ней? - выпалила Жаклин как только доктор замолчал.

- Если только на секунду и, конечно, не всем сразу. Ей нельзя утомляться.

Все взглянули на Билла, который так и сидел на коленях у двери, глядя на доктора.

Парень замотал головой из стороны в сторону и взглянул на отца Мелани:

- Идите, и передайте ей, что я её люблю, - голос его прозвучал непривычно бесцветно.

- И я её люблю, - на разные голоса прозвучали слова всех остальных.

Отец Мелани слегка кивнул и молча пошёл вслед за врачом.

****

Когда Даррел Ривера зашёл в палату, он на мгновение помедлил не решаясь подойти к своей дочери, которая лежала на самой дальней кровати у окна. Её глаза были закрыты, но она не спала. Мелани морщилась при каждом вдохе. Её рёбра были сильно ушиблены и она с трудно могла пошевелиться.

- Лани, - ласково позвал отец, присаживаясь на самый краешек стула у кровати Мелани. Складывалось ощущение, что он готов был в любую минуту просто сбежать отсюда. Но так только казалось, Даррел никогда бы не сбежал от своей дочери, он всю свою жизнь посвятил ей. Конечно, он любил свою жену и Жаклин, но, как только на свет появилась Мелани, он понял что получил главное сокровище в своей жизни. Мелани с самого детства разделяла все его интересы, она росла невероятно доброй и милой девочкой со стальным характером. Даже ему не раз приходилось попадать под её строгие отчёты за то, что ему пришлось задержаться в автосалоне больше положенного. Когда она подросла, Лани и сама частенько работала в салоне по ночам. Однажды, Даррел сильно заболел и не мог в срок закончить ремонт одной машины, а все его рабочие и так были завалены работой. Это была большая проблема для всей семьи, потому что они рассчитывали на эти деньги как никогда. Пятнадцатилетняя Мелани молча сбежала в автосалон и всю ночь провозилась с машиной, заручившись поддержкой Брета. Наутро Даррел, который едва переставлял ноги из-за ужасной простуды, пришёл в автосалон в надежде попытаться сделать машину и обнаружил свою дочь и её кузена спящих на небольшом старом диванчике. Машина была в полном порядке. Осталось только сделать кое-какие мелочи. Мелани тогда так и не поняла за что её так благодарил отец, она просто сказала, что делала то, что должна была делать.

Теперь она лежала на больничной койке. Она была ужасно бледной, под глазами образовались синяки, а над бровью был шов. Врачам пришлось зашивать одну слишком глубокую рану. Губы у девушки были точно такие-же, как стены в палате - бледно-голубые. Правая рука, которая покоилась на груди, была вся в ссадинах.

Мелани открыла глаза и взглянула на отца. Несколько секунд в её взгляде была такая жёсткость, что отец напугался. Мелани никогда и ни на кого так не смотрела. Но её взгляд переменился и она очень мило улыбнулась. Настолько мило, что, несмотря на весь её плачевный внешний вид, девушка стала по-настоящему красивой.

Для Даррела она всегда была самой красивой.

- Папа, - ласково протянула она и что-то невероятно тёплое звучало в её голосе. Даррел вспомнил, что именно так она смотрела на него когда они однажды были в походе. Мэл была ужасно голодной после прогулок в горах, и тогда отец поймал просто невероятно большую рыбу. Семилетняя Мелани тогда смотрела на отца, словно он был её главным героем. Так же, она смотрела на него сейчас.

- Как ты, дочка? - мужчине пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы его голос не дрожал.

- Отлично! - бодро сказала Мелани, но слишком резко двинулась, желая взять отца за руку. Её тело пронзила боль и в глазах потемнело. Секунд десять Мелани боролась с ужасным головокружением, после чего шумно выдохнула. - Ужасно хочу домой.

Отец лишь слегка сжал её руку, опасаясь причинить дочери новую боль.

- Ты помнишь, что случилось? - Даррел задал этот вопрос прежде, чем подумал чем может обернуться такой вопрос. Мелани могла повести себя абсолютно как угодно. Но девушка не собиралась плакать или кричать. На её милом бледном личике появилось замешательство. Она выглядела так, словно пыталась решить какую-то тяжёлую задачку.

- Нет, - тихо ответила она, а затем внимательно посмотрела в глаза отцу, - Знаю лишь, что это случилось из-за Билла Каулитца. Те, кто напал на меня, это сказали.

Даррел сжал свободную руку в кулак. Всего на секунду ему захотелось сжать свои пальцы на горле Билла, но затем он вспомнил рассказ Тома. Парни не были в этом виноваты, они и так старались оберегать Мелани от всех неприятностей. Это случайность. Просто случайность.

- Он просил передать, что любит тебя. Все твои друзья и семья любят тебя. Они все…

Но Даррел не договорил. Мелани тихо засмеялась, и мужчина замолчал.

- Билл Каулитц меня любит? Пап, ты о чём? - спросила она, и мужчине понадобилось больше минуты, чтобы понять, что Мэл не шутит. - Мы с ним даже не знакомы, и он вряд ли знает о моём существовании, - добавила Мэл без каких любо эмоций. - Наверное, те, кто это сделала, меня с кем-то перепутали.

Дарел смотрел и смотрел на свою дочь, которая выглядела ужасно уставшей. Она несколько раз моргнула.

- Я посплю, пап, ладно? - её голос звучал очень слабо.

- Спи, - сказал отец и нежно поцеловал её в лоб.

Спустя десять минут, когда Даррел вышел к семье, он намеренно избегал взглядом Билла, который едва стоял на ногах. Он так и не решился сказать ему, что для Мелани его больше не существует.

****

Pov Билл.

Я сидел на смятой постели в своей комнате и силился понять, что именно пошло не так. Когда я успел так напортачить, что Мелани просто выкинула меня из своей жизни? И в голову попрошено хлынул поток мыслей о том, что я портил жизнь своей девушке. Я медленно и верно зарывал наши отношения. В конце концов, разве не мои фанатки её избили? Разве не я пытался изменить ей с Килли? И разве не я выбрал разговор с этой самой Килли вместо того, чтобы послушать брата и поехать к Мэл, когда ей была нужна помощь?

Теперь Мелани меня не помнила. Я узнал об этом лишь на второй день. Мы с Томом так и дежурили в больнице в надежде, что нам всё-таки разрешат увидеться с девушкой. К нам тогда подошёл Алан и рассказал, что Мелани больше не помнит нас. Она помнит всё, любую мелочь, кроме нас с Томом. Я вспомнил какую зияющую дыру в груди оставили эти слова и провожу рукой по своей гуди, натыкаясь на холодные цепи. Алан не стал тогда ничего говорить, но мы видели по его требовательному и одновременно грустном взгляду, что он ждёт, чтобы мы ушли и оставили её в покое. Мы все прекрасно понимали, что не следовало переубеждать Мелани в том, что мы были в её жизни. Нам не следовалр убеждать её в том, что мы всё это время были в больнице.

Прошло пять самых ужасных дней, и теперь я сижу на смятой постели в своём доме и ненавижу это место всем сердцем. Здесь всё говорит о её присутствии: вещи в моём шкафу, множество фотографий на стенах, её запах, даже на расчёске в ванной остались ей волосы. Я судорожно вдыхаю и сжимаю кулаки. Я виноват во всём. Если бы я не позволил себе слишком много с Килли, если бы не заигрался с ней в благородного рыцаря, то Мелани была бы здорова и была бы рядом. Мы бы сидели сейчас в кафе и смеялись над какой-то очень смешной шуткой Брета. Но она сейчас в больнице и её окружает её семья, а я больше никогда не смогу войти в этот узкий круг.

Мелани что-то забыла, но вскоре многое вспомнила. Спасибо Джерреми, который продолжал писать мне или Тому о каждом улучшении в её здоровье. Несколько раз в день он присылал подобные рассказы о том, что она сказала, сделала или что вспомнила. Я не отвечал на эти сообщения, но Джереми с завидной постоянностью продолжал их присылать. Видимо, понимая как сильно я в них нуждаюсь.

Благодаря нему я узнал, что первые два дня Мелани думала, что всё ещё встречается с Блейком. Её никто не переубеждал. Просто на третий день она проснулась, взглянула на Жаклин, которая к ней пришла и начала кричать на неё за то, что она молчала о том, что та спала с её парнем. При этом Мел отлично знала, что они с сестрой стали лучшими подругами, и Жаки с Аланом теперь вместе. Благодаря её стараниям.