В кресле, закутавшись в два подбитых мехом плаща, спал паж. Два других плаща, его и Гримо, висели на колышках, вбитых в стену. Он взял их, осторожно приоткрыл дверь. Серый предутренний свет упал на лицо пажа, и Атос понял, что перед ним женщина. Впрочем, этому он уже не удивился. Поразило его то, что он знал ее: это была маленькая Кити, та самая служанка миледи, которую Арамис когда-то пристроил к Мари Мишон, своей подружке в Туре. Мари Мишон… Господи! — сообразил он. — Ведь этим именем прикрывалась всем известная… Значит его таинственной любовницей на одну ночь была герцогиня де Шеврез, сумасбродка, сорвиголова, авантюристка, существо непредсказуемое и любвеобильное, скорее всего, соблазнившаяся возможностью совратить молодого священника и ввергнуть его в геенну огненную… Вот почему ее черты показались ему смутно знакомыми…
Он пошел в конюшню, разбудил Гримо, умылся ледяной водой, не переставая думать о прихотях судьбы и удивляясь той необъяснимой легкости, которую ощущал во всем теле, несмотря на изнурительную прошедшую ночь…
Они с Гримо прискакали к парку, когда солнце еще не поднялось над дальним лесом. Морозило. В темно-голубом небе лениво проплывали светлые облака, все предвещало ясный, солнечный день. Парк спускался прямо к реке. Здесь, на небольшой полянке, уже расхаживал виконт де Вард. В стороне стояли два дворянина, укутанные в плащи, а чуть поодаль слуги держали коней.
— Доброе утро, господа. Кто из вас согласился стать моим секундантом?
— Барон де Совер, к вашим услугам, — поклонился один из молодых людей.
— Граф де Ла Фер, — поклонился в ответ Атос. — Позвольте выразить вам мою признательность.
— Может быть, приступим к тому, ради чего мы собрались! — нетерпеливо воскликнул де Вард.
Атос не обратил на его слова внимания.
— И коль скоро вы были столь любезны, барон, что согласились секундировать мне, я прошу вас оказать мне еще одну услугу: в случае, если я буду убит или ранен, помочь моему слуге отвезти меня в селение. А теперь я к вашим услугам, виконт! — с этими словами Атос сбросил плащ, шляпу, обнажил шпагу и встал в классическую позу, словно был на уроке фехтования.
— Граф, вы имеете полное право отбросить ножны, чтобы они вам не мешали, — крикнул барон.
— Вы очень любезны, барон. Я благодарен вам, но предпочитаю не следовать вашему совету. Видите ли, я оттачивал свое мастерство не в гимнастическом зале, а в реальном бою. Мне никогда не мешают ножны.
Как и предвидел Атос, де Вард начал с яростных атак. У него оказалась твердая, сильная рука, он обладал опасной быстротой реакции, но злость туманила ему разум, и он дважды чуть не наткнулся на шпагу экс-мушкетера.
Атос мысленно похвалил себя за предусмотрительность: почти месяц воздержания от вина вернули ему былую уверенность и твердость руки. Он стал постепенно теснить подвижного, верткого противника.
Секунданты поняли, видимо, что развязка близка, и подошли поближе к сражающимся.
Краем глаза Атос отметил, что многоопытный и потому осторожный Гримо в ответ на это направил коней поближе к поляне, ему показалось даже, что он услышал щелчок взводимого курка седельного пистолета.
Дыхание де Варда участилось. Выпады стали беспорядочными. Гримаса ненависти исказила юное смазливое лицо.
Атос поймал виконта на ложном выпаде и хладнокровно нанес смертельный удар точно в сердце. И сразу же повернулся лицом к друзьям де Варда.
Барон удерживал второго секунданта, положившего руку на эфес шпаги.
— Пусти меня! Неужели мы вдвоем не покараем убийцу нашего друга? — кричал тот, вырываясь.
— Возьми себя в руки. Все было по правилам.
— Ваша милость, мсье граф! — услыхал Атос голос Гримо. — Кони поданы!
Атос оглянулся, подхватил с земли плащ и шляпу, вспрыгнул в седло.
— Честь имею, господа! — крикнул он застывшим в растерянности секундантам и направил коня прочь от реки.
Глава 36
Портос был мрачен.
Атос уехал, д'Артаньян запропастился неизвестно куда и вообще последнее время он стал плохим собутыльником, Арамис, тот и носу не казал, все свободное время проводя либо в объятиях своей герцогини, либо в ожидании ее, либо сочиняя мадригалы.
Он принял без особого восторга приглашение молодых мушкетеров, решивших посидеть за одним столом с живой легендой роты.
Довольно быстро Портос заскучал: молодежь без конца повторяла одни и те же глупые остроты, старые сплетни. Частокол опустошенных бутылок перед ним рос, голоса стали невнятными, потом плохо освещенная зала трактира покачнулась, голова Портоса опустилась на столешницу, и он заснул…
Когда утром пришел Мушкетон и запинаясь сообщил, что Портос не ночевал дома, чего в последнее время с ним не случалось, д'Артаньян забеспокоился.
Короткое расследование вывело его на пятерых молодых мушкетеров, с которыми отправился в трактир его друг. Он приказал доставить их в кордегардию, а когда узнал, что они бросили уснувшего Портоса в трактире, запаниковал. Портос всегда был слишком вычурно, ярко одет, чтобы не привлечь внимание ночных грабителей.
Пятеро молодых мушкетеров стояли перед д'Артаньяном. Потупясь, они глядели в землю, а лейтенант хлестал их словами, как плеткой.
— Вы опозорили мундир мушкетера! Только безмозглый тупица мог поступить так — оставить товарища в неизвестном кабаке в полночном Париже! Вы повели себя, как самые последние скоты!
— Вы забываетесь, лейтенант! Мы дворяне! — вскинул голову один из пятерки.
— Дворяне? — голос д'Артаньяна был пропитан сарказмом. — Может быть, еще скажете, что вы мушкетеры? Я стыжусь, что я ваш лейтенант! Впрочем, возможно, кто-то из вас счел себя оскорбленным? Я готов принять вызов, черт подери! Но предупреждаю, я не стану наносить уколы, чтобы потом вы могли говорить, что кровь смыла оскорбление. Я буду бить шпагой плашмя, больно бить, оскорбительно бить, будьте вы прокляты! Ну, что вы стоите? По коням! Прочешите весь город, поставьте все на голову, но без Портоса не возвращайтесь!
Молодые мушкетеры мгновенно разбежались.
— Мушкетон! — крикнул лейтенант. — Возьмешь Базена и Планше и тоже — искать! Я попрошу у капитана разрешения взять взвод и присоединюсь к вам.
Де Тревиль без единого вопроса разрешил взять всех свободных мушкетеров и послал к Дэз Эссару сержанта с просьбой выделить его гвардейцев в помощь д'Артаньяну.
Через два часа Портоса нашли солдаты.
Он лежал на правом берегу Сены под каменными опорами моста Марин, раздетый до исподнего, закоченевший и залитый кровью. Неестественно вывернутая нога наводила на мысль о переломе. Скорее всего, пьяного в стельку гиганта обобрали и скинули с моста, но он упал не в воду, к счастью, а на кромку каменистого берега, на смерзшуюся гальку. Нашедшие его солдаты накрыли бездыханное тело плащом и стояли вокруг в растерянности, не зная, что делать дальше. Прискакавший к мосту д'Артаньян в мгновение скатился с седла, бросился на берег, отбросил плащ и приник, сдерживая подступавшие к горлу рыдания, к груди гиганта, не веря — его друг, несокрушимый, как скала, и, казалось, вечный, лежал в луже крови, холодный, неподвижный и не подавал признаков жизни. Вознеся молитву Господу в надежде на чудо, он принялся осматривать распростертое на берегу тело. Портосу нанесли страшный предательский удар сзади, по затылку, отчего волосы, пропитанные кровью, слиплись. Но когда д'Артантян дрожащими от волнения пальцами прощупал рану, оказалось, что даже такой убийственный удар не смог пробить мощный череп мушкетера, а только содрал большой лоскут кожи, что и послужило причиной обильного кровотечения. И тут Портос слабо застонал. Лейтенант облегченно вздохнул и приказал везти его к госпоже Кокнар.
Луиза произвела в этот день самое благоприятное впечатление на д'Артаньяна: она не заохала, не запричитала, приказала служанке приготовить ванну, два кувшина теплой воды, а сама тем временем принялась обтирать закоченевшего, посиневшего от холода Портоса винным спиртом, втирая его жесткой суконкой в кожу.
