Так, теперь Лаледа. Цветы, финансы на ресторан или клуб. Что пожелает дама. Кавалер стал проверять свои возможности на коммуникаторе и обнаружил, что тот, увы, не реагирует ни на что. Жалобно мигали десять пропущенных вызовов от Леды.

Сломался, подумаешь. Время было, кэп сдал оборудование в мастерскую тут же в центре. Ему обещали через полчаса привести аппарат в порядок или выдать новый. Он решил пока позвонить своей даме по общей связи. Ближайший коммуникатор был в детском кафе по соседству. Там отмечали день рождения.

Праздник был с размахом. Музыка, клоуны, много детей разного возраста с родителями и бабушками-дедушками. Шум слегка приглушила дверь кабины. Он набрал заветный номер.

- Верка, пжжж-ди, выключи, звонят...

- Он?

- Да вроде нет...

- Сделай громкую связь.

Услышав непонятный шум, в который сливались ритмичная музыка, хохот клоунов, радостный визг, и на этом фоне спокойный голос Ива, Леда явственно представила себе измышления Верены. Она потеряла дар речи.

- Дорогая, привет. У меня проблемы. Я задержусь на полчасика.

- Что... ты... где... Как? Полчасика?! - голос сорвался. - Да я больше знать тебя не желаю! Козел! - Леда в сердцах хлопнула по коммуникатору, разорвала связь.

Гипотеза Верены получила солидное подтверждение неоспоримым фактом. То есть превратилась в теорию. Она тут же, когда эта дура Ледка, вся в слезах и соплях, уехала, стала названивать близким и далёким.

Россказни обрастали новыми фактами. Приятельницы Верены с удовольствием домысливали недосказанное и придумывали всё новые подробности. И сообщали своим подругам.

На окраине города две старушки, которые в глаза не видели героев и не представляли работу микронелов, через пару дней обсуждали вот что:

- А он-то её как схватит!

- Да кто?

- Да мелкий, уменьшенный, как их, микра... микраналь!

- А-а. А кого?

- Да врачиху!

- А-а, - старушка всплеснула руками. - И что, изнасиловал?

Глава 11. Грузчик

Кризис затрагивает не только государства.

Финансовый кризис в любой момент

может затронуть каждого гражданина.

Т. Рюизм

Игнат, тяжело шаркая, тащил полупустые коробки внутрь здания лабораторного корпуса. Всё опротивело в очередной раз, хотелось наконец вырваться домой, выпить, закусить, поесть горячего. Он не замечал, что бормочет себе под нос:

- Ну да, водка. А что на мои деньги купишь? Вина знойного юга, что ли?

- А ты бы хотел?

- А кто бы нет? - не оборачиваясь, ответил Игнат и только потом сообразил, что не знает, с кем разговаривает. Обернувшись, увидел мужика своих примерно лет, но подтянутого, одетого не в комбик, а хороший костюм, и лысого, как все эти гады.

- Тебе что надо? Сюда вход воспрещён.

- А если я здесь работаю?

- Что-то я тебя не видел, работничек.

- Да я в командировке здесь.

- А от меня что надо?

- Да что ты заладил, что надо, что надо. Да ничего, поговорить. Никого не знаю, что здесь и как, тоже.

- Ну, давай покурим.

- Давай.

Странно, гады лысые обычно пьют по праздникам, курят по выдаче, здоровье своё гадское берегут, чтобы мелкими червяками потом ползать. Ну ладно, покурить можно. Никакие правила не запрещали пить, курить, наркотики легализованы, кроме самых летальных. Ну и как удержаться? Закурили, каждый свои.

- Вот хотел спросить, как здесь насчёт баб, - начал разговор неизвестный.

- Ну, это как повезет. - Игнат взглянул оценивающе. - Когда приехал-то?

- Два дня назад.

- И что, невтерпёж? - Грузчик щербато усмехнулся.

- Да нет, просто хочу присмотреться. Ты ведь, я вижу, везде вхож, всех знаешь. - Голос командированного звучал вкрадчиво, он слегка склонил голову, подлещиваясь.

- Ещё бы грузчик в НИИ никуда не ходил! - Игната обуяла гордыня. Своё положение показалось привилегированным. Но он быстро сник. - Вот бы житуха была... Знаю-то всех, а знаком не со всеми. Чуешь разницу?

- Ну да, ну и что? - и без перехода: - Выпить хочешь?

- Хм, мне осталось эти коробки занести, и свободен.

- Меня Билл зовут. Я подожду.

- Игнат, - он подумал, подавать ли руку. И увидел, что с той стороны такого движения нет, отвернулся, бросил на ходу:

- Я щас.

И пошёл в здание лабораторного корпуса.

Игнат сдал коробки как положено, по счёту, по весу - Петровне. Её ворчание насчёт грязи на коробке пропустил мимо ушей. Он-то при чём!

Что в упаковках, он не знал, в маркировке не разбирался. Да и какая разница. Таскай знай себе что-то для их лабораторий, всяко не золото. Веса-то почти нет. Ему было всё равно. Биологический возраст грузчика приближался к шестидесяти, хотя локальный едва достиг пятого десятка.

Ну не мог он правильно питаться, вставать в семь утра, и на зарядку или куда там - на пробежку. Не мог удержаться от сигарет, водки, косяка. Все ведь пьют, правда? И гады лысые пьют.

С утра начинал мечтать о стакане, но на работе ни алкоголь, ни наркотики себе не позволял. За такое - сразу увольнение, по закону. И вали себе в деревню, козлов пасти. В городе без зарплаты не проживёшь.

В стародавние времена, говорят, за промилли только лишали водительских прав, а сейчас - работы, жилья, вообще всех прав. Несправедливо! Если бы можно было как-то не работать, Игнат бы не работал. Пенсион не поможет, не хватит. А всё микры эти. Раздавить бы тварей!

Выпить захотелось нестерпимо. Почти бегом он возвращался назад, уже опасаясь, что собеседник уйдёт. Не то что выпить было не на что, но ведь в этом деле главное - поговорить. Правда, ведь?

Они устроились прямо на дворе, за помойкой. Помойка тоже была старомодная, и по тем же причинам, что и отсутствие нормальной доставки. Нельзя было электромагнитными полями нарушать работу микроскафов.

Подумав об этом, Игнат сплюнул. "Раздавить бы их всех разом. - В очередной раз он представил, как под каблуком трещат лодки и пищат микроши. - Или... поле магнитное навести, чтобы всё сдохло само".

Идея на минуту вдохновила его, он выпрямился, щербато ухмыльнулся, представляя, как всё порушит. Но как это воплотить, он сообразить не смог. Разве только магнитиков набрать. Но это явно было не то, и он снова поблёк. Да и где потом работать?

Закатное солнце осветило кирпичную стену помойки. Над головой теснились тучи, из них медленно летели первые редкие снежинки. Последние лучи заката слегка позолотили их.

Снег не таял, потихоньку покрывал красные гроздья рябины, чёрные голые ветки липы, присыпал шиповник. На его кусте было полно очень крупных красных ягод, а листья даже пожелтеть не успели. Морозцем их прихватило, и они застыли, как в стазисе, ни живые, ни мёртвые.

Собутыльники сидели на ящиках. Кирпичная стена и кусты загораживали их от корпуса, создавая видимость уюта и уединения. На газете стояла бутылочка, улыбалась вскрытая банка консервов, топорщились лепёшки. Игнат быстро набрался, но всё же настаивал на "поговорить".

Билл ловко свёл разговор на микронелов. Новоиспечённые приятели дружно осудили вопиющее неравноправие и поклялись бороться с "микрами". Игнат вновь расправил плечи и пытался что-то доказать, объяснить и пожаловаться новому другу на вопиющую несправедливость жизни в целом.

Получалось плохо, но друг всё понял и обещал помочь.

На другой день Билл довольно легко договорился с Игнатом о небольшой диверсии в лабораторном корпусе. Тот, несмотря на вчерашние клятвы, побаивался, но, в конце концов, согласился. За идею, за бутылку, и только в том случае, если он останется ни при чём. Это ему было твёрдо обещано. Мужское слово. Мужики ведь.

***

Когда основательно стемнело, двое в полной экипировке "ночной вор" и в масках шимпанзе пробирались в лабораторный корпус. По словам грузчика, охрана и охранные системы контролировали в основном первый этаж, на котором находились два входа.