Хороша и ветошь из букс вагонов, то есть фитильная смазка шеек колёсных пар вагонов. Ветошь пропитывалась мазутом, а мазут... Эх, мать моя! Вот они, смазчики шеек колёсных пар вагонов на Забайкальской железной дороге, опять вы нужны вагонам! Чьи вагоны обслуживать - безразлично: за работу враги что-то дают...
Всегда следует знать, что, где и у кого воровать: чтобы не брать лишнее, ненужное. За смоченную мазутом ветошь враги не наказывали, если получали пояснение:
- Ветошь содержит частицы абразива: песок. А песок - гибель для шейки колёсной пары, если в буксу бросить горсть песка...ну, это уже из области диверсий, и если заметят свои, или чужие - в любом случае пуля: последствия вредительства кому устранять? "Вражеским прислужникам", а им лишняя работа как-то ни к чему...
Знания о кражах никогда не были второстепенными, и мы ратуем за полноту знаний того, что следует брать, а от чего - воздержаться.
Как-то ОРТ показало чудака, умыкнувшего контейнер с цезием сто тридцать тридцать третьим... или что-то там ещё было, но не хуже цезия. Диктор пояснил зрителям канала, что вор-бедолага получил от "находки" дикую дозу облучения. Сколько умыкателю ненужных предметов осталось жить от полученной и не мерянной порции нейтронов - не сказал по причине: не знал число оставшихся дней жизни вора-неудачника. И такие незнания гуманны.
Если делать выбор между холодом и голодом, то человечество по выбору между этими двумя ужасами разделится на две равные части. Жителей тропиков в расчёт не брать, жители тропиков избалованы вечной плюсовой температурой.
А "железка" с бегающими паровозами - вот она, рядом, под боком! Оглянись по сторонам, сделай шаг в её строну, протяни руку с оглядкой и внимательным обзором окрест - и осторожность твоя непременно вознаграждена будет!
Тогдашние паровозы представляли большую опасность, чем нынешние контейнеры с цезием сто тридцать третьим, а вагоны оставались беззащитными: много их.
Вагоны и народ одинаковы, но паровозы "локомотивы жизни" Но и тогда, протягивая руку за углём из тендера паровоза, или за ветошью из буксы вагона пропитанную мазутом, можно было получить дозу облучения конечного продукта распада урана двести тридцать девять - свинца в пуле. Выбора не давалось: паровоз и вагоны к нему не только перевозка вражеских военных грузов с помощью пособников из "наших", это и возможность украсть у новых "хозяев" всё, что может обогреть берлогу пособника.
Кража "стратегического материала" с названием "уголь" приравнивалось к похищению взрывчатки и расценивалась, как преступление перед "великой Германией". По станции никто по собственной прихоти не разгуливал, станция входила в зону особых Ausweisen. Если для перемещения в городе были одни пропуска, то на "железке" - другие, и всякий абориген, задержанный в подозрительной близости от станции - подвергался "допросу с пристрастием" с последующими и скорыми выводами для любителя прогулок.
Оккупация - великая "школа выживания", в коей основным предметом было: "Как украсть мелочь и не потерять главное"? - разумеется, "главным" оставалась жизнь...
... в строну от станции, вдоль железнодорожного полотна, движется человек невысокого росту. Зима, вечереет, на мужичке одёжек больше, чем у кочана капусты - листьев, но и она не держит телесного тепла. На мужичке самодельная холщовая сумка через плечо, убогая, но прочная.
- Halt! - патруль полевой жандармерии останавливает мужичка.
Господа патрульные, "хальт" для русского мужичка лишнее, мужичок принял ваш порядок и выполняет его... по мере русского характера... Ну, там по мелочи, за которую вы, господа, к стенке не поставите. Знаков вашей власти, блях поверх шинелей ему достаточно для останова и без команты "стой"!
Ох, уж эти немцы! На кой ляд сигнальные бляхи поверх шинелей носить? Они же холодят грудь! Почему бы не перенять опыт "товарищей", с коими ведёте войну, не ходить в штатском одеянии с красными книжицами в карманах и с револьвером системы "Наган"? Тогда бы эффект отлова злоумышленников из местных был намного выше! Неужели непонятно?
Как-то на малое время прикомандировали работать на мясокомбинате: один "советский хозяин" просил другого "хозяина" оказать "техническую помощь": своих специалистов "фляйшконтора" по причине грошовых заработков содержать не могла. Если кто и работал на "предприятиях пищевой промышленности" в советские времена - так по одной причине: что-то унести с "родного" предприятия. Работник "молокозавода" менял унесённое в "клюве" сгущённое молоко на колбасу, добытую тружеником колбасного цеха мясокомбината и оба делились с охраной предприятий, тот и другой слышали молитвы в свой адрес:
- Помоги вам бог украсть и с нами поделиться!
Летом, в любой день, будь день солнечным, или пасмурным, начальник охраны комбината перемещался по вверенной территории в ярчайшей рубахе:
- Скажи, зачем такую яркую, "сигнальную" рубаху носишь? Демаскирует, за версту видно!? По "военным" правилам вверенного тебе мясного заведения в твоих интересах быть незаметным и появляться неожиданно.
- Так это по военным... А у нас - мясокомбинат. Вот и пусть разбегаются, если есть причины не встречаться со мной. Знаешь, сколько требуется бумаг на задержанных составлять? Морока! Милиция "родная", но и там чертей хватает:
- "Распустил воришек"! - сами-то не "святым духом" питаются, но им-то прятаться нет нужды: заявился к директору, высказал "пожелание трудящегося" - и получай заказанное. А остальным - по схеме: увидел меня - хоронись, или давай дёру. Нет задержанных - нет и выводов "о плохой работе охраны". Возвращаюсь к патрулю:
- Bitte, Paper! - к вечеру мороз звереет, патрульным охрана "важных стратегических объектов" осточертела, но долг - для немца всегда и везде - долг!
Остановленный русский мужичок ни единого немецкого слова не знает, хорошо - древнегреческий церковный язык, но и ему понятно, что если дорогу преграждают двое иностранных военных с бляхами и автоматами - нужно предъявлять документ без дополнительных напоминаний.
Начинается раскрытие одежд: чтобы добраться до пропуска, "документа жизни" - нужно пройти все статьи русского "правила хранения": "дальше положишь - ближе возьмешь".
Наконец-то извлекается нужный документ свидетельствующий иноземным языком: "предъявитель документа является работником железной дороги Рейха!"
- Gut! Можете продолжать движение! - патрулю предъявленного документа достаточно, немецкий патруль далее порученного не идёт и не опускается до проверки содержимого холщовой сумки остановленного мужичка: что там может быть недозволенного? Опасного? Работающий на "великую Германию" не посмеет воровать уголь у Германии!
Ох, уж эта немецкая мораль! Да попадись мне этот мужичок, так я бы заставил его и кальсоны снять! Не поленился бы и в задницу заглянуть: вдруг кусок угля там прячет!? А эти - нет: "будьте любезны, продолжайте движение далее"! Разве так Рейху служат!?
Историческая справка гласит: немцы признавали, что прислужники из "наших" были более "рьяными", чем они. Ни у беса, ни у меня нет объяснения удивительному факту верного служения иноземцам, но верим, что и его когда-то объяснят.
Пока в паре возвращаемся в фантастику "о захвате России по Урал". Заявление "антипатриотичное", бесовское и вот его суть: "из захватчиков и захваченных, в случае успешного овладения указанной территорией, в будущем мог бы получиться такой "сплав народный", о котором Америке и мечтать не следует в ближайшие триста лет! Сегодня американец, заслышав звуки гимна - делает "стойку", замирает на месте и первым делом кладёт правую руку на область сердца. Когда вижу в "телеящике" восторженных граждан заокеанской державы при исполнении гимна - весёлая мысль приходит: "не иначе, как придерживают сердце, боятся, что оно вывалится наружу от восторга".
