И все отчетливей проступало сходство с человеком. Налицо поясничный изгиб позвоночника и ягодицы. Плечи и грудная клетка, разумеется, массивные, развиты не по росту, но у самочек только одна пара сосцов. Строение подбородка и челюстей уже не обезьянье, а человеческое, и зубы под стать. Я вдруг понял, что это сулит, и внутренне ахнул.
Став коленями на матрас, я шлепал и тормошил самца, будто возился с щенком, а одна самочка тем временем играючи вскарабкалась мне на спину. Я дотянулся до нее через плечо, стащил вниз и усадил на матрас. Погладил пушистую головку и сказал:
- Здравствуй, красотка, здравствуй! Самец поглядел на меня и весело оскалил зубы.
- Здастуй, здастуй, - повторил он.
Когда я вышел в кухню, у меня голова шла кругом; шутка удалась на славу!
Жена встретила меня словами:
- К обеду прилетят Гай и Эми. Эта его ракета, которую запустили в пустыне, превзошла все ожидания. Гай на седьмом небе и хочет отпраздновать успех.
Я наскоро сплясал жигу, прямо как Нижинский.
- Чудно! Превосходно! Ай да Гай! У всех у нас успехи. Чудно! Превосходно! Успех за успехом!
Жена изумленно смотрела на меня.
- Ты что, пил в лаборатории спирт?
- Я пил нектар, напиток богов. Гера моя, ты - законная супруга Зевса. И у меня есть свои маленькие греки, потомки Икара!
...Потом я сидел в шезлонге на террасе, потягивал коктейль и смотрел, как под косыми вечерними лучами золотятся наши живописные холмы. И мечтал. Надо изобрести несколько сот слов поблагозвучнее и обучить планерят - у них будет свой язык, И свои ремесла. И жить они станут в домиках на деревьях.
Я сочиню для них предания: будто они прилетели со звезд и видели, как появились среди здешних холмов первые краснокожие люди, а потом и белые.
Когда они станут самостоятельными, я выпущу их на волю. Никто еще не успеет ничего заподозрить, а уже на всем побережье обоснуются колонии планерят. И в один прекрасный день кто-нибудь увидит планеренка. Газеты поднимут очевидца на смех.
А потом колонию обнаружит какой-нибудь ученый муж и станет наблюдать. И придет к заключению: "Я убежден, что у них есть свой язык и они разумны".
Правительство опубликует опровержения. Репортеры примутся "устанавливать истину" и спрашивать; "Откуда явились эти пришельцы?" Правительство волей-неволей признает факты. Лингвисты вплотную возьмутся за изучение несложного языка планерят. Выплывут на свет божий предания.
Планерятская мудрость будет возведена в культ, а ведь из всех видов комедии всякие культы и суеверия, по-моему, самые потешные.
- Ты меня слушаешь, милый? - с терпеливым нетерпением спросила жена.
- А? Да-да, конечно!
- Чудак, ты ни слова не слыхал. Сидишь и ухмыляешься неизвестно чему.
...Из-за гряды холмов появился вертолет и полетел невысоко над дубовой рощей прямо к нам. Гай мягко посадил его на площадке. Мы пошли навстречу гостям. Я помог Эми выйти и обнял ее. Гай соскочил неземь, спросил быстро:
- У вас телевизор включен?
- Нет, - сказал я, - А что, надо включить?
- Передача сейчас начнется. Я боялся - опоздаем.
- Какая передача?
- Очнись, милый! - взмолилась жена. - Я же тебе говорила о ракете Гая. Газеты только о ней и пишут. - И когда мы поднялись на террасу, прибавила, обращаясь к ним обоим: - Он сегодня какой-то не от мира сего. Вообразил себя Зевсом.
Я стал готовить друзьям коктейли, а сына попросил выкатить телевизор на террасу. Потом мы все уселись и, потягивая мартини (детям дали фруктовый сок), смотрели эту самую передачу.
Какой-то малый из Калифорнийского технологического давал объяснения к чертежам многоступенчатой ракеты. Послушав немного, я поднялся:
- Мне надо заглянуть в лабораторию, кое-что проверить.
- Подожди минуту, - запротестовал Гай. - Сейчас покажут пуск.
Жена поглядела на меня... сами знаете, как в этих случаях смотрят жены. Я сел.
На экране появилась стартовая площадка в пустыне. И наш друг Гай самолично объяснял, что, когда он нажмет вот эту кнопку, люк третьей ступени огромной ракеты, виднеющейся позади него, закроется, а через пять минут корабль взлетит.
Гай на экране нажал кнопку. Гай рядом со мной вроде как ахнул тихонько. Люк на экране медленно закрылся.
- А лихо ты выглядишь, - сказал я. - Настоящий космический волк. Во что это ты выпалил?
- Милый... по-жа-луйста... помолчи!
- Да уж, пап! Вечно ты остришь некстати.
Гай на экране крупным планом, страшно серьезный, что-то еще объяснял, и только тут до меня дошло: это та самая ракета с научной аппаратурой, ее давно собирались запустить на Луну. Она будет оттуда передавать информацию по радио. Вот это да? Мне стало совестно за мое легкомысленное поведение, я дотянулся до Гая и похлопал его по плечу. У меня даже мелькнуло: не сказать ли ему про планерят? Но я тут же раздумал.
У основания ракеты возник огненный шар. Тяжеловесная башня словно чудом поднялась в воздух, миг будто стояла на огненной колонне - и скрылась из глаз.
На экране опять была студия, диктор объяснил, что фильм, который мы только что видели, снят позавчера. А сегодня уже известно, что третья ступень ракеты успешно прилунилась на южном берегу Моря Ясности. И он показал на большой лунной карте место посадки.
- Отсюда передатчик, получивший прозвище Чарли-Ракета, несколько месяцев будет сообщать научные данные. А сейчас, леди и джентльмены, мы предоставим слово самому Чарли-Ракете, Слушайте Чарли-Ракету!
На экране появился циферблат часов, несколько секунд было тихо.
- Вот здорово, дядя Гай! - прошептал мой сын.
- Знаешь, Эми, у меня даже голова кружится, - сказала жена.
И вдруг на экране появился лунный пейзаж, совсем такой, как всегда рисуют. И зазвучал голос автомата:
- Говорит Чарли-Ракета с места посадки у Моря Ясности. Привет, Земля? Сначала я на пятнадцать секунд дам панораму Гор Менелая. Потом на пять секунд направлю объектив на Землю.
Телекамера медленно поворачивалась, перед глазами торжественно проплывали застывшие, устрашающе, дикие горы. В конце этого кругового движения передний план пересекла тень от вертикально стоящей третьей ступени ракеты.
Внезапно камера метнулась прочь, мгновение настраивалась на фокус - и мы увидели Землю. В этот час над Калифорнией Луна еще не взошла. Мы смотрели на Африку и Европу.
- Говорит Чарли-Ракета. До свидания, Земля.
Ну, тут экран погас и на террасе поднялась кутерьма. Гай, огромный взрослый дядя, утирал слезы радости. Женщины обнимали и целовали его. И все разом что-то кричали.
При помощи биоускорителя я сократил срок зародышевого развития планерят до одной недели. Потом, опять же с его помощью, ускорил их дальнейшее развитие и рост: младенец за месяц становился взрослым. Волею случая почти все первые младенцы оказались самочками, так что дело пошло очень быстро.
К весне у меня было уже больше сотни планерят, и я выключил ускоритель. Теперь пускай сами заводят детенышей.
Я составил для них язык и, пока самки в биоускорителе ожидали потомства, учил самцов. Они говорили мягко, тоненькими голосами, багаж в восемьсот слов, видимо, ничуть их не обременял.
Жена с ребятами на неделю поехала на побережье, я воспользовался случаем и украдкой вывел самого старшего самца и двух его подружек из лаборатории.
Я усадил их рядом с собою в джип и повез в укромную лощинку на нашем ранчо, примерно за милю от дома.
Все трое изумленно озирались по сторонам и трещали без умолку. Показывали на все кругом и одолевали меня вопросами, как на их языке называются дерево, камень, небо. "Небо" далось им не сразу.
Только теперь, вне стен лаборатории, я вполне оценил, до чего хороши мои планерята. Они на диво подходили к рощам, холмам и долинам Калифорнии. Порой они взмахивали руками, распрямляли шпоры и распахивались великолепные крылья.
Прошло почти два часа, прежде чем самец, поднялся в воздух. Позабыв на минуту о новом незнакомом мире, который так забавно и любопытно было осматривать, он погнался за подружкой. Она по обыкновению только того и хотела, чтобы он ее поймал, и неожиданно остановилась у подножия невысокого бугра.
