Прошло десять дней. Мама обрадовала меня новостью, что буквально через недельки две ей разрешат приходить домой на выходные, а там не за горами и выписка, ведь её состояние явно улучшилось – в частной клинике всё же лечили лучше, чем в государственной. То, что хозяин этой самой больницы обратил на Сэм внимание, можно считать чудом, но с тех пор она очень сблизилась с Эллиотом, они даже стали друзьями, хотя я ему с самого первого дня не понравился. И это стало ещё одним событием, подтолкнувшим отца к повторным попыткам забыться с помощью алкоголя.

Началось всё с того, что его обманули на работе. За всё то время, что он вкалывал, Генри не заплатили ни пенни, после чего он, как позже рассказывала мама, рванул к ней жаловаться на судьбу. Там увидел её с Эллиотом, приревновал, раскричался, поэтому они поссорились, так что в тот день, стоило мне вернуться из школы, я опять увидел выпившего отца. И далее всё повторилось вновь. Я только вернулся домой, как снова почувствовал тот самый ненавистный запах алкоголя, и даже отреагировать не успел, когда снова был схвачен за шкирку.

В этот раз отец не стал бить меня сразу. Он долго и нудно что-то вещал, но я не мог разобрать ни единого слова. От страха у меня словно заложило уши, а в голове проносилась одна-единственная мысль: «Не бей!»

Я верил, что Генри сдержит слово, точнее, я надеялся на это. И на сей раз он меня даже не бил практически. Только кричал, что не хочет видеть ни меня, ни кого-либо ещё, сказал, что ему отвратительны моя мать и я. После этого я получил подзатыльник, а потом опять был, словно щенок, брошен на пол подвала, где вновь оказался заперт. Больно ударившись всем телом во время падения, какое-то время я, словно оглушённая рыба, которую рыбак, вытащив из воды, хорошенько стукнул о землю, лежал не в силах пошевелиться. Да и не особо-то хотелось вставать и что-то делать. Мне вообще ничего не хотелось.

Если в прошлый раз я был настолько шокирован, что не проронил ни слезинки, оказавшись в этом тёмном сыром месте, то во второй у меня уже не получилось сдержать слёз. Я лежал на полу и ревел. Ревел громко, даже не пытался сдерживаться, просто чуть ли не кричал. Генри даже не разозлился, ничего не сказал мне, лишь включил телевизор так громко, что даже мне, сквозь все крики и стоны, было слышно отдалённые голоса актёров, игравших в каком-то фильме. Я долго не замолкал. Не знаю, сколько мог пролежать так, прежде чем успокоился бы окончательно, если бы вдруг не услышал голос, доносившийся с улицы:

- Эй, кто это тут рыдает? Или у меня уже глюки?

Я вздрогнул от удивления, не ожидав услышать кого-нибудь так скоро. С трудом приподнявшись на локтях, посмотрел в ту сторону, где не было кирпича в стене подвала, заметив там чью-то тень. От удивления я даже рыдать перестал, просто смотрел на ту тень, не зная, что должен говорить.

- Эй, - протянул мальчишка, а я сразу понял, что это был подросток, так как голос, пусть и сломался, всё же явно принадлежал не взрослому мужчине. – Если не откликнешься, я просто развернусь и уйду. Так есть здесь кто-нибудь?

Я попытался ответить, но голос охрип от долгого плача, да и нос был забит, так что пришлось прокашляться и несколько раз шмыгнуть, прежде чем удалось сказать:

- Да, здесь я!

- Кто «я»? – спросил незнакомец.

- Фил, - нехотя назвал я своё имя, пусть и чувствовал, что бояться этого человека не стоит. Во всяком случае, пока.

- Фил? Парень, что ли? – интонация того, кто разговаривал со мной, изменилась. – А я думал, что тут девчонка какая-то заперлась и рыдает от неразделённой любви, к примеру. Тебе лет-то сколько, Фил?

Я снова шмыгнул носом, после чего присел на колени, не желая более лежать на полу. Весь мой страх, все негативные эмоции испарились – мною завладел интерес. Сколько ни гулял я по нашему району, никогда не видел здесь детей, я, казалось, был единственным. Поэтому мне очень хотелось узнать, с кем же я разговаривал, к тому же, это было хорошим шансом, чтобы отвлечься и не думать ни о боли, ни о папе.

- Десять. Почти, - ответил я ему, после чего спросил: - А ты-то кто такой?

- По-моему, у тебя слегка не то положение, чтобы спрашивать о чём-то, - без тени злобы в голосе ответили мне. – Вот стоял бы ты сейчас прямо передо мной, я, может быть, и подумал бы, стоит ли отвечать на твой вопрос. Ты, кстати, почему здесь сидишь? Батька побил и запер, да?

На секунду я опешил. Глядя на загадочную тень, несколько раз поморгал, после чего спросил:

- Как ты узнал?

- Нетрудно было догадаться. Мой папенька такой же. Стоит ему напиться, как сразу руки распускает, поэтому я дома почти и не бываю. Ну, а твой что? Часто тебя здесь запирает? И давно ты сидишь тут?

- Нет… Это только второй раз. И я недавно здесь. Но утром папа меня откроет, я знаю. Так и в прошлый раз было, но он больше так не поступит, ведь он…

- Он обещал, что перестанет пить и больше никогда не тронет тебя, – закончил за меня предложение парнишка. – И сейчас ты продолжаешь ему верить?

Поначалу захотелось наивно спросить, как этот незнакомец узнал, что именно сказал мне папа. Я даже открыл было рот для того, чтобы сделать это, но в последний момент почему-то передумал. Задумавшись над его вторым вопросом, я начал сам для себя искать ответ на него. Было сложно, ведь раньше, хоть за отцом и наблюдались грешки, когда он выпивал лишнего, а потом довольно буйно реагировал на происходящее вокруг, он никогда не позволял себе избить меня или маму. И я не мог сказать что-либо по этому поводу, так как мои чувства были в таком смятении, что врагу не пожелаешь. Я не мог разобраться, в чём же виноват, и не знал, что делать, поэтому просто молчал.

- Я тебе поражаюсь, - послышался вновь голос того парнишки. – Я с самого начала уяснил, что моему батьке верить не стоит, хотя был в два раза младше тебя. Почему же веришь ты?

Я продолжал молчать. В этот момент захотелось встать, топнуть ногой и сказать: «Потому что это мой папа», но я не сделал этого. Продолжая любить Генри, я начинал его ненавидеть, хотя в тот момент ещё сам не понимал этого. Да и что вы хотели от ребёнка?

- Впрочем, неважно, - сказал незнакомец. – Можешь не отвечать, мне-то дела до этого нет. Скажи лучше, хочешь ли ты выбраться отсюда.

- Из подвала? – подал, наконец, голос я. – А ты знаешь, как?

Послышался тихий смех, после чего мне ответили:

- Стал бы я просто так спрашивать? Конечно, знаю. Так что скажешь? Ты хочешь, чтобы я тебе помог?

Я подскочил на ноги, тут же ухнув от боли, но не особо обратил на это внимание. Начав беспомощно переводить взгляд с небольшого отверстия в стене на запертую металлическую дверь, я просто стоял на месте, ничего не отвечая. Мой собеседник от этого начал терять терпение, поэтому поторопил меня словами:

- Здесь холодно, между прочим. Если тебе так нравится сидеть в пустом подвале, то я пошёл.

- Стой! – отчаянно крикнул я надломившимся голосом, неожиданно даже для самого себя побоявшись, что он действительно уйдёт. Мне не хотелось оставаться одному ни секундой дольше, но и уйти просто так было сложно. Не в силах принять решение, я спросил: - А что же скажет папа?

- Тебе ли не всё равно? – раздражённо проговорил парень, после чего, вздохнув, добавил: - Но если тебе это так уж важно, то я могу вернуть тебя сюда к утру, чтобы, когда твой папенька протрезвеет и прибежит извиняться, ты был здесь и, развесив уши, смог слушать его.

- Да! – неожиданно громко крикнул я. – Да, я иду с тобой!

Опять послышался тихий смех, после чего незнакомец сказал:

- Тогда подойди к этой стене и жди представления.

В последний раз неуверенно взглянув на металлическую дверь, за которой где-то в квартире, включив на полную громкость телевизор, сидел мой отец, я всё же послушался того парня и сделал так, как он сказал. Позже, думая об этом, я не раз задавал себе вопрос, почему тогда доверился абсолютно незнакомому человеку. Может, я настолько сильно надеялся на то, что он действительно поможет мне, поэтому и не стал задаваться вопросом, почему он вообще решил это сделать? Кто его знает. Но факт остаётся фактом – незнакомец действительно помог.