В шлюз вошел один бригадир Степаныч и сказал глухо:
— Виктор Андреевич, вот какое дело…
Отчего-то сразу мне стало ясно, какое у него дело. Так кристально ясно, что в груди мороз. Лед, иглы.
— Ник?.. — Спросил я.
— Да…
— Жив?
— Не знаю…
Тут я схватил его за грудки и прижал к стене:
— Что за шутки тупые?! Спрашиваю — жив Ник?
— Виктор, я правда не знаю. Он исчез. Пропал.
— Как это случилось?
— Были на пожаре, тушили этаж. Ник увидел сквозь перекрытие огонь этажом выше, первым побежал. Через три минуты поднялись следом — его уже нет. За час все здание перерыли — нет нигде. Как сквозь землю… Простите…
Отпустил. Сел. Попытался думать.
Пусто, холодно.
— Уходите, Степаныч. Оставьте.
— Виктор Андреевич, мы…
— Уходите! Надо будет — позвоню.
Он понял, ушел. Лера все слышала — присела рядом, взяла за руку.
Тогда пришло письмо. Услышав сигнал, я тут же бросился на мостик, к компьютеру — уже чувствовал, что будет. Захлопнул за собой дверь, раскрыл письмо один. Видеофайл и текст.
На видео: включив камеру, бритоголовый скуластый отступает назад, и виден становится стул, к которому крепко, во много слоев скотча, примотан мой младший брат. Запакован, как мумия, торчит голова. Бритоголовый стволом разрядника тычет брату в шею несколько раз, пока Ник не пошевелится. Становится ясно, что он жив.
Текст: "Одинцов, посмотри видео. Бери девчонку с вещами — к тебе она больше не вернется. Езжай по проспекту от Центра, сверни на улицу Светлую, заходи в бывшую гостиницу "Вега". Сейчас 8-15, даю тебе двадцать пять минут. Ровно в 8-40 посадишь Леру в лифт на первом этаже. Мы вызовем. Если все сделаешь верно, в 8-41 к тебе спустится брат, и будете жить, как жили. Если опоздаешь на пять минут — найдешь конечность брата и записку с новым местом встречи. Приведешь дружину — мы увидим, окрестности "Веги" как на ладони. Что будет дальше — догадайся. Все понял, Одницов? А я предлагал по-хорошему." Конец файла.
Двадцать пять минут. Десять — на дорогу, десять — греть мотор, пять на сборы. Думать — времени нет.
— Лера!!
Когда она входит, бросаю ей кожаный пояс.
— Зачем это?
У нее на глазах вынимаю из шкафа "железку" и подсумок с гайками, одну гайку бросаю в ствол, включаю питание. Пушка тихо урчит киловольтным током в моих руках, ствол смотрит Лере в живот.
— Сядь и стяни ремнем щиколотки. Туго.
Понятливая — делает сразу, без глупых вопросов. Жизнь научила.
Беру веревку, связываю ей руки за спиной. Закидываю на плечо, как тюк, и выношу наружу. Как была — босиком, в халате с драконами. Бросаю в кабину пармашины и заливаю свежую воду в баки. 8-20.
Пока греется движок, бегу в яхту и собираюсь. Натягиваю термокостюм. Сгребаю в сумку "железку", гайки, два термоса с холодной и горячей водой, два ножа, иньектор, биту. Больше ничего, похожего на оружие, у нас нет. Беру миникомп, хватаю сумку, Лерин рюкзак, второй термокостюм и покидаю "Забаву". 8-27.
Когда я сажусь за руль, пара еще недостаточно. Машина еле-еле трогается с места, ползком выбирается на проспект.
— Витя, за что? — Шепчет Лера. — Что ты собираешься делать?
— Повернись спиной.
Стекла в кабине тонированные, теперь нас вряд ли увидят. Одной рукой держу руль, второй нащупываю нож и разрезаю веревку.
— Возьми комп, прочти последнее письмо.
8-31. Мы катим по проспекту.
Если Лера глупа — не врубится сразу, и Нику конец. Если Лера умна — сейчас распахнет дверь, выпрыгнет из кабины, и Нику конец. Но не могу я поступить иначе! 8-33.
Она прочла и поняла, и осталась в кабине.
— Хочешь меня обменять?
— Если обменяю, тебя допросят и убьют. Не простят тебе того обмороженного.
Нет времени играть в "верю — не верю". Взгляды встречаются,
— Мы вместе, — говорит она.
— Мы вместе, — говорю я. — Стрелять умеешь?
8-35. Протягиваю "железку", Лера осматривает. "Железка" — электроимпульсное ружье, выбрасывает заряд магнитным полем. Стреляет любыми железными предметами: шариками, гайками, болтами. Заряжается вручную, точность ни к черту, зато мощная и не греется. Последнее крайне важно.
— Стреляла, было дело.
Обогнув гигантскую трещину в асфальте, сворачиваю на Светлую. 8-37.
Лера натягивает термокостюм, затем замечает свой рюкзак и роется в нем. Вытаскивает увесистый пакет с медикаментами. Он герметичный и пухлый, воздушная подушка защищает ампулы. Я подкатываю к двадцатиэтажной стеклянной "Веге". Вокруг на триста метров открытый простор — прежде был сквер, теперь огарки пеньков.
8-39. Не останавливаясь у подъезда, я сворачиваю на бетонный спуск к подземному гаражу. Сбиваю шлагбаум, влетаю вглубь, торможу. Потемки. Колонны, пыль от штукатурки, кое-где остовы машин.
Лера выходит наружу и в свете фары показывает мне одну из ампул:
— Вот это может пригодиться! Это леуксол, ветеринарное средство для наркоза. Очень летучее!
Я не сразу понимаю, она поясняет:
— Ампула испаряется за три минуты. Теперь смотри.
Сует ампулу обратно в пакет, запечатывает его, и наощупь сквозь полимер пакета сворачивает пробку.
— Ага… — Я кладу пакет обратно в рюкзак и закидываю его на плечо. 8-40. — Значит, так. Если эти ребята осторожны, они стерегут на первом этаже лифты и лестницу. Я пойду туда один, меня встретят. Иди следом, когда услышишь, что они заняты, действуй по ситуации. "Железка" остается тебе, но учитывай: боекостюм она, скорей всего, не пробьет.
Лера кивает и берет ружье. Поднимаюсь по лестнице на первый этаж. 8-42.
* * *
Тот бешеный темп событий, который задали похитители, для меня был хорош одним: не оставалось времени на сомнения. Идя в одиночку против четверых тяжеловооруженных боевиков, имея в резерве лишь девчонку с самодельной "железкой", я не успел осознать безнадежность своего положения. Думать было некогда, времени хватало только на действия.
В 8-42, с опозданием на две минуты, я взошел по лестнице на площадку первого этажа и встретил первого противника. Он был без лишнего теперь камуфляжа, в шлеме и блестящем эластичном "мстителе", похожем на серебряную кожу. Ствол разрядника уставился мне в грудь, голос из-под шлема, переданный микрофоном, позвякивал медью:
— Руки за голову, выходи в холл.
Я ногой раскрыл дверь и вышел, он следом за мной.
Холл гостиницы "Вега" был несуразно огромен. Сквозь стеклянную стену с улицы вливались сумерки. Мраморные колонны в полутьме казались костяными. На потолке притаилась чудовищная разлапистая люстра.
— Виктор здесь! — Крикнул боевик за моей спиной, и еще двое выступили из-за колонн. Один был одет как первый, но вооружен ручным плазмометом. Другой — знакомый мне бритоголовый — имел неполную защиту: на голове вместо шлема были только очки интровизора. Он внимательно поглядел на меня и, видимо, убедился, что ни под термокостюмом, ни в рюкзаке я не несу оружия.
— Так, — сказал он, — а где девка?
— Сильно брыкалась, — ответил я. — Пришлось оставить внизу, в пармашине. Сюда не дотащил бы.
— А ты вообще ее привез-то?
Вопрос больше для галочки: они ведь круглосуточно следят за "Забавой", и точно видели, как я укладывал "куколку" в кабину.
— На мне ее рюкзак. Убедись.
— Снимай, протяни в сторону. Медленно.
Я снял и вытянул в руке. Рюкзак был явно женский. Боевик за моей спиной резко выдернул его из руки.
— Высыпь вон там, — скомандовал скуластый, указав на пол в стороне от меня.
Содержимое рюкзака рассыпалось по мрамору: косметичка, парфюмы, тряпье, термос. Любимое Лерино зеркальце откатилось в сторону.
— Хорошо, — кивнул скуластый. — Четвертый. Вниз, в гараж, возьми девчонку.
Боевик с разрядником выбежал на лестницу, эхом рассыпались шаги.
