На экране телевизора ведущий ночного шоу довёл аудиторию до слез.

Должно быть, Сэм не удалось заснуть. Если бы ДеМарко не видел, как она вчера спала в лимузине, то по тому, как её рука свисала с дивана, он бы решил, что она умерла.

Мужчина покачал головой, когда увидел, что её рот снова приоткрылся. Одна рука лежала на лбу, словно она упала в обморок. Его рубашка облегала её тело, обнажая сливочные бёдра. У него внезапно появилось ощущение, что ему в горло засыпали песок.

Мужчина пересёк комнату, схватил одеяло из корзины, стоящей рядом с его любимым креслом и укрыл её. Сэм не пошевелилась. Благодаря свету от телевизионного экрана, освещавшего девушку, Доминик мог видеть всё без ограничений, её тонкие руки и короткие без лака ногти.

ДеМарко наклонился и убрал с лица Сэм шёлковистые пряди волос. Её губы, розовые и полные, прямо-таки звали к поцелуям. Он подумал о том, чтобы перенести жену назад в кровать, и показать, что она упускает из-за своего упрямства. Но вместо этого, выключил телевизор и бросил на неё последний, мимолетный взгляд прежде, чем вернуться назад в свою спальню.

Временно или нет, у него появилась жена.

Наверное, ему стоит попытаться быть более открытым с ней, рассказать, что большинство историй о нём являются ложью. Чёрт подери, он же порядочный человек, со своей системой ценностей, принципами и гордостью, но знаменитость с моральной системой ценностей не продаст журналы или билеты в кино. Публика желает читать о бабнике, и пока журналисты таблоидов, такие как Сэм, будут продавать людям этот мусор, ничего не изменится.

***

Сэм проснулась.

Она села и заметила, что одеяло не дало ей замерзнуть. Телевизор тоже был выключен. Саманта расчесывала пальцами спутанные волосы, пока шла по дому.

— Доминик?

Она вошла в его спальню. Постель была застлана, везде царил порядок, никакого признака, что он вообще спал в комнате. Девушка заглянула в гардеробную. Одежда актёра была развешана по цветам и находилась в идеальном порядке.

Вернувшись в спальню, Сэм заметила фотографию на ночном столике – чёрно-белый снимок маленького мальчика с родителями. Она читала, что у отца Доминика были проблемы с выпивкой, а мать сбежала, оставив их обоих. Несмотря на то, что мальчик на снимке стоял между обоими родителями, он выглядел грустным. Вид Доминика как одинокого ребёнка, затронул её сердце.

Часы, стоящие рядом с фотографией в рамке, показывали десять часов. Понедельник. Чёрт! Она опоздала на работу.

Час спустя, одевшись и позавтракав омлетом, который приготовила для неё Марта, Сэм расплатилась с таксистом и вышла на тротуар. Она могла видеть Вашингтон Мьючуал и главный офис "Лос-Анджелес Таймс". Еще журналистка увидела "Northridge Mall", парочку театров и кафе.

Так как ей всё ещё было нужно забрать свои вещи из квартиры, у Сэм не оставалось иного выхода, кроме как одеть ту же самую юбку, что была на ней, когда она ехала в Нью-Йорк чуть больше недели назад. Разгладив складки, Саманта прошла вперёд, в сторону тусклого серого дома, в котором провела последние пять лет, разбираясь с картотекой и отвечая на звонки.

Высоко держа голову, она прошла через лобби и главный офис, мимо лабиринта из кабинок.

Все взгляды были устремлены на неё.

Сэм махнула рукой Джону Бентону, старшему редактору, но он отвернулся, притворившись, что занят бумажной работой. Она получила тот же самый ответ от всех остальных сотрудников, включая Кристин Дженкинс, Кейт Гаррисон и Адрианы Симпсон. Они не хотели иметь с ней ничего общего. В их мыслях она предала их всех.

Её босс, Митси Харт, женщина, происходящая из длинной череды жестких легенд журналистики, помахала ей из своего кабинета. За последние годы Митси применяла так много грязной артиллерии, что многие считали, что газета превращается в таблоид, но ей было плевать. Хорошее или плохое, но Митси нравилось внимание. "Ритм ЛА" бил рекорды продаж, и это все, что имело значение.

Митси смяла в руке клочок бумаги и швырнула его в мусорную корзину. Потом махнула в сторону одного из кожаных кресел перед ее столом.

— Присаживайся.

Сэм не понравилось выражение взгляда Митси. Её губы, тонкая красная линия сочетались с мрачным выражением лица. Она упиралась локтями в стол, пальцы образовывали верхушку колокольни.

— Слишком занята, чтобы ответить на мой звонок, как я вижу.

— Простите, — произнесла Сэм. — Я оставила вам сообщение. У меня едва ли хватило времени, чтобы поговорить с собственной ма...

Митси подняла палец, остановив Сэм на середине предложения.

— Сегодня говорить буду только я.

Сэм кивнула.

— Позволишь, я кое-что тебе напомню?

Саманта снова кивнула.

— На свадьбу ДеМарко пригласили крайне мало репортёров, я права?

— Да, это так.

— Я ведь посылала тебя в Нью-Йорк, чтобы сделать репортаж о таинственной невесте ДеМарко, или нет?

— Так и есть.

— А ты в курсе, что "Ритм ЛА" оказался единственной газетой в стране без репортажа о свадьбе ДеМарко?

Сэм сглотнула.

— Я этого не понимала, но сейчас вижу....

— Ш-ш-ш, — Митси снова заставила её замолчать. — Журналистка, которую я послала в Нью-Йорк за сюжетом о таинственной невесте, и в результате именно она оказывается этой самой таинственной невестой. Ты хоть понимаешь, как это отразится на моей газете... и особенно на мне?

Сэм моргнула.

— Я могу только представить...

Очередной поднятый вверх палец.

— Нет, Саманта, ты даже представить себе не можешь. Из-за тебя я стала посмешищем, — Митси поворошила кучей бумаги, её разочарование было очевидным. — Есть ещё кое-что, — сказала она, посмотрев на нее, из-за кучи газет, явно удивляясь тому, что Сэм всё ещё сидит здесь. — В связи с обстоятельствами, у меня нет иного выбора, кроме как позволить тебе уйти.

— Вы же несерьёзно.

— Абсолютно.

— Меня же предупредили о секретности. У меня не было иного выбора.

— Тогда ты должна была убедиться, что у тебя будет журналист на замену.

Сэм не могла поверить тому, что слышит. Быть уволенной сегодня – последнее, что она могла ожидать, но совершенно очевидно, что Митси была унижена, и это было больше, чем редактор могла вынести. Саманта хотела заниматься журналистскими расследованиями с тех пор, как была ребёнком. Пять долгих лет девушка выполняла за всех грязную работу, надеясь получить свой шанс, и теперь, когда у неё появилась возможность написать историю, её увольняют. Она не могла позволить этому случиться.

— Вы правы, — сказала Сэм. — Я должна была передать репортаж кому-нибудь другому. Мне жаль, что вы остались единственным таблоидом без сюжета, но я сделаю всё что угодно, — журналистка наклонилась через стол, — всё что угодно, чтобы сохранить работу.

И Саманта с грустью осознала, что это была чистейшая правда. Годами девушка делала всё, что могла, чтобы написать историю и доказать семье, что чего-то да стоит. Если сегодня она останется без работы, то где тогда будет, когда её фальшивому браку придет конец?

— Ты замужем за одним из богатейших людей страны, и ты всё ещё хочешь продолжать работать на "Ритм ЛА"?

Пока Сэм действительно платили причитающиеся ей деньги, у неё было достаточно сбережений, чтобы протянуть полгода, самое большее.

— Да.

— Почему?

— Я хочу быть журналистом. Пять лет я просиживала задницу, чтобы получить репортаж. Я не хочу потерять...

Митси подняла карандаш и направила на неё, снова оборвав её на середине предложения.

— У меня есть идея.

Сэм не была уверена, что ей нравится полубезумный взгляд её босса, но она была в отчаянии.

— Одна тысяча слов в неделю. Это всё, что мне нужно.

Сэм постаралась успокоиться, чтобы не проявить свою радость.

— О чём вы хотите, чтобы я писала?

— Статьи на тысячу слов в неделю о настоящем Доминике ДеМарко и о том, как это быть замужем за суперзвездой.

Сэм не произнесла ни слова.