«Второй» попал в автономы из правых бригад. Привел его туда перфекционизм: раз за разом он перерастал уровень очередных подельников, пока не стал работать с сильнейшей в Москве бригадой, той же в которой был Базылев. Субкультурный период закончился у них где-то в одно и то же время, и на пару лет они расстались — чтобы встретиться уже в совершенно новой структуре. Потом история повторилась — личностный рост «Второго» заставил оборвать старые связи и уйти в свободное плавание вместе с «Первым». «Второй» сам так захотел — благодаря чему чудом не прилип вместе с прочими по делу НСО-Север. Он не отрицал формального старшинства «Первого», но и не подчинялся ему напрямую. Принципиально со старшим товарищем их отличало то, что если «Первый» так жить был вынужден, то «Второй» просто хотел — получая ни с чем не сравнимое удовольствие от собственной жестокости и ничем не ограниченной свободы. Например, он необычайно любил пытать людей — порой не требуя за это ни денег, ни какой-то выгоды, а просто ради самого процесса. По причине этой его черты даже в правой среде он сталкивался с отчуждением — мало кто мог нормально общаться с натуральным палачом и патологическим садистом.

Откуда взялся «Третий» не знал никто — просто так вышло, что со «Вторым» стал работать мрачный и здоровый парень, который во всем ему доверял и проявлял чрезвычайную исполнительность. Единственный из всей компании он служил в армии, и отвечал за все «военные» специализации, как то стрельба, взрывное дело, и все что касалось оружия. Оружие было единственной вещью, которая его интересовала в жизни — при крайне низком общем культурном уровне его знания в этой сфере были близки к энциклопедическим. Был ли «Третий» скинхедом до армии никто точно не знал, но в их тройку он попал достаточно подкованным идеологически. Главную мотивацию «Третьего» для такой жизни замечательно описал В.С. Высоцкий строкой «Не надо думать — с нами тот, кто все за нас решит». «Третьему» очень нравилось, когда все как в армии, только жизнь состоятельнее и веселее.

«Тройка» каталась по стране и за ее пределами, решая задачи самого разного уровня. Работали с бандитами, с политиками и бизнесменами; почти год провели в Польше где плотно общались с ОПГ, работавшими по автомобилям, еще столько же на Балканах, где немало нажили с наркомафии. В Екатеринбург они попали из Киргизии, где отлично заработали на темах с заложниками и накопили немалые ресурсы. По иронии судьбы на Урале они занимались совершенно легальным делом — вкладывали деньги в активы, постоянно приносящие прибыль. После обычных дел коллектива ловля номиналов с последующим оформлением на них всякого было чем-то милым и безобидным. По мнению «Первого» миром правила экономика — и «общак» на нескольких счетах должен был пополняться постоянно с нескольких активов. Поскольку обзаводиться семьей и тратить деньги самостоятельно автономам положено не было, то «общак» выглядел очень прилично и позволял решать практически любые задачи. Периодически господа «автономы» вспоминали о своих корнях, и сами били в выбранную цель — в духе террора ради террора. Немало денег тратилось и на расширение сетки последователей — в нескольких городах страны воспитывались подконтрольные банды и структуры более низкого порядка.

Всю свою криминально-террористическую империю «Первый» строил исключительно из личного тщеславия — тот самый случай, когда средство постепенно превращалось в цель.

* * *

Все началось как всегда внезапно — «Первый» возлежал на кушетке в салоне тайского массажа, когда у него запищал «скайп» на планшете. Поскольку бродяжная жизнь не давала возможности окружить себя комфортом и обрекала на гостиницы и съемные хаты, то он очень любил самые телесные удовольствия — дорогую жратву, массаж, спа-процедуры и прочее. Также, переправив немыслимое множество людей на тот свет и мучая других, он нежно любил и всячески обхаживал собственное тело, тратя на это любые деньги. Что может быть приятнее, чем балдеть на горячем камне в хамаме, после того как только что сжег терпилу в бензине?

Звонил номинал Вова — розовощекий мальчик-менеджер, в душе считавший себя верным гитлеровцем и национал-социалистом. За всю жизнь Вова не разбил ни одного лица, зато всегда хотел быть близок к страшным и опасным нацистам. Такая возможность ему представилась через случайное знакомство с «Третьим» на концерте, и в кратчайшие сроки Вова стал директором нескольких фирм, через которые потекли деньги. Несмотря на то, что вклад Вовы в расовую войну исчерпывался походами к нотариусу и в юридическую контору, возгордился и обнаглел он необычайно, через губу разговаривая со старым праворадикальными приятелями с района. Те произошедшие перемены просто не поняли, потому что много лет привыкли относиться к Вове как к терпиле и пустозвону.

— На связи. Что стряслось? — «Первый» перевернулся на спину, воткнув гарнитуру в «айпад».

— Вадим.

— Без имен, еб твою мать! Сколько можно повторять?

— Папка пропала!

— Какая еще папка? Ты чо несешь?

— Та самая. две доверенности и свидетельство о праве собственности.

— Похуй! Где флэшка?

— Т-т-там же.

— Понял. Бери такси и дуй сюда.

Час спустя в тихом дорогом ресторане сидели три мрачных типа и белый как полотно Вова. Трясясь от страха, Вова поведал про то, как его поймали скинхеды, которых он знал много лет, и отобрали все что у него было — кошелек, телефон и папку с документами. Сделано это было на основании обвинений в пиздабольстве, как раз под громкие завывания Вовы о том, что скоро им всем пиздец.

— Ты какого черта вообще о чем-то базарил с ними, а? Тебе сколько раз повторять — все! Теперь ты сидишь дома, и ходишь исключительно в магазин за продуктами и в банк.

— Я не хотел! Я думал они не посмеют!

— Знаешь, не первый раз замечено — у таких, как ты, всякая хуйня обычно начинается со слов «Я думал.». Думать тебе явно не положено — получается хуево.

— Му-му-му.

— Заткнись, дебил, и иди домой. Чтобы телефон держал включенным. Через час чтобы у меня в почте были все контакты твоих друзей.

Когда Вова вышел вон, все замолчали. На взгляд со стороны показалось бы что присутствующие сняли маски — их общение между собой сильно отличалось от разговоров при посторонних. «Первый» сразу перестал походить на ухоженного бизнесмена средней руки, и наружу полез оскал бывшего детдомовца и беспризорника, «Второй» начал улыбаться — так, как он это делал пытая людей. Костлявый и очень высокий — около двух метров роста, бритый налысо и в капюшоне, он сразу начинал напоминать смерть со средневековых миниатюр.

— Ну чо делать будем? — «Второй» затянулся сигаретой. Единственный из команды он курил. — Этого-то куда? Как обычно?

— Нет. Пока нельзя. Еще полгода Вова пригодится. — «Первый» брезгливо поморщился от едкого дыма.

— Надо папку найти. Я возьму на себя адреса и маршруты.

— Работаем. До вечера сделаем машину и «группу поддержки». Что по железу?

— Только дежурный комплект на одну машину. — «Третий» впервые подал голос.

— Это что у нас?

— Ремингтон-870, SAT-8, травматика, газ и ПМ. Еще мой Стечкин, но его я использовать не буду.

— Ну да — у вас с ним любовь. — «Второй» глумливо заржал. «Третий» больше всего на свете гордился своим АПСом, и на эту тему было сочинено множество шуток — про интимные формы отношений между пистолетом и его владельцем. Гладить и разбирать АПС «Третий» мог натурально часами, при этом лыбясь как идиот с выражением полного счастья на мерзкой харе.

«Первый» старался не думать о последствиях в виде пропажи флэшки. Там не было никакого палева или компромата — просто список счетов, фирм, людей, который не стоило нигде показывать — пока элементы схемы были сами по себе, ничего нельзя было сказать о ее сути. Собранные воедино элементы «паззла» показывали как раз суть — экономическую сторону всей структуры. Менять все легальные звенья из-за кретина Вовы. чушь. Флэшку следовало вернуть. Вместе со всем остальным. Срочно.