Киса Белая на следствии вела себя крайне паскудно, стараясь всячески оговорить своего возлюбленного, и была готова на любые жертвы, чтобы не сесть самой. Тараканий нервный узел между ушей не давал понять, что приговор ей уже был вынесен — смертный. Жить этому существу оставалось ровно до тех пор, пока ВИЧ не превратится в СПИД. Разумеется, в женском СИЗО на Елизавете пропала и вся идея: тут было очень сильно видно разницу с девушкой моего первого клиента Олей, которая, несмотря на все давление УБОПа, так и не раскололась. Единственная из той бригады.
Неформалов эта история так ничему и не научила. Ни убийство, совершенное бригадой Адольфа, и описанное в главе «Еврей посмертно», ни смерть Мины — не заставили сделать какие-то выводы. Каждый радовался, что убили не его, и по-прежнему был не в состоянии драться. Любому нормальному человеку очевидно, что истинными виновниками этого были именно те, кто позволили таким как Кисы и Феликс творить что они хотели безнаказанно. Те, кто не вступились за жертв. Те, кто молча отворачивались, наблюдая рядом с собой мразь. По моему личному мнению именно они были гораздо хуже тех же чурок и гуков, которых валили для развлечения бойцы правых образований, так как представляли собой концентрацию подлости и вырождения. Для правой среды Кисы и Феликс не представляли опасности, кроме случайной венерической инфекции, и, по сути, были отторгнуты — подобно чужеродным клеткам.
Самая интересная история случилась с Кисой Черной. Когда приняли первых двух участников убийства, ее просто не смогли найти. Потом ветер, гуляющий над улицей Машиностроителей, что на Уралмаше, донес, что Киса Черная попала под поезд. У кошки оказалась правда девять жизней — она выжила, и даже через какое-то время относительно выздоровела.
А потом все равно пропала. Кто-то позвонил ее бабушке, и сказал, не представившись, что внучку домой можно и не ждать. Больше о ней никто ничего не слышал.
Про ее смерть говорили всякое, и многие знали правду. Но эта правда так никогда не вышла за пределы туманных слухов и не имела никаких последствий. Говорят ее смерть была куда более паскудной чем смерть Мины — но все же лучше медленной и мучительной смерти Кисы Белой, сгнившей от СПИДа в бараке для ВИЧ-инфицированых на зоне через непродолжительное время.
* * *
На этом заканчивается история про двух Кис, которые для множества людей олицетворяли собой тех самых «НС-скингерл». Таких историй было много в девяностые, во времена расцвета дворовых «бригад» не правого, а бандитского толка. «Честные давал-ки» из их окружения часто повторяли путь Кис. но для националистического Движения с его культом семьи, расы и нации?
Как могло такое выйти? Наверное дело в том, что для понимания того что есть национализм требуется определенная зрелость. Нация есть прямое продолжение семьи, и понимание этого наступает лишь у того, кто хотя бы морально готов стать отцом и продолжить свой род не только физически, но и социально.
Скинхеды в начале своей карьеры и сопутствующие им девочки по сути лишь номинально могли быть отнесены к националистам, за редким исключением. Тяга к гендерному насилию и примитивной ебле у примитивных созданий породили тупиковую ветвь эволюции — что реликтовых скинхедов, имеющих ценность только в субкультуре, что таких же субкультурных девочек, превращавшихся в отвратительных блядей.
Для Движения и такие как Адольф, и такие как Феликс, и Кисы — по сути были тем же, чем является ребенок-даун в семье с нормальными родителями и нормальными детьми. Плоть от плоти, но. всем ясно что это даун и нормального человека из него сделать нельзя, а разумнее всего такое своевременно утилизировать.
А у нормальных людей все происходило абсолютно по-другому, причем как раз одной из огромных заслуг Движения является тотальная пропаганда традиционной семьи и семейных ценностей, противопоставляемых потреблядству. Из абсолютного большинства людей, искренне разделяющих эти убеждения, выросли хорошие супруги и родители.
Странно такое читать в финале этой главы? Безусловно.
Диалектика единства и борьбы двух противоположностей и в этом вопросе очень живо показывает, насколько разной бывает эта среда. Так молодой арийский воин, когда-то лишившийся невинности верхом на какой-нибудь Кисе, с высокой долей вероятности мог стать заботливым отцом и внимательным мужем.
Выводы, из этого можно сделать разные, но нельзя не заметить, что многие вещи куда сложнее, чем они кажутся на первый взгляд. Уровень подросткового блядства перерастали те, кто действительно усваивали традиционные идеологические и этические нормы — и перерастали зачастую одновременно с субкультурностью. Остановка в развитии на раннем этапе приводила к тем же последствиям, к каким приводит остановка в развитии ребенка — получается дебил. Что не вызывает отторжения в пятилетнем возрасте в поведении десятилетнего выглядит довольно отвратительно.
Так и ебля беспорядочно дающих «белых и гордых» в раннем подростковом возрасте еще не свидетельствовала о вырождении, а вот в зрелом — почти всегда. Было, конечно, и такое, что и девочки по мере взросления завязывали с промискуитетом и нормально социализировались, становясь в будущем нормальными женами и матерями — но только лишь если процесс не заходил достаточно далеко.
Впрочем, закономерности процесса познания таковы, что после утверждения чего-то следует период отрицания, а потом возврат к тому же самому — но на более высоком уровне понимания. Так и моногамию многие наши герои скоро переросли, открывая для себя новые степени и границы свободы, замешанной на крови, похоти и адреналине. Сознание, существующее на грани с мышлением психопата, у многих ветеранов «акций» принимало причудливые формы, самыми милыми из которых становились свист плети и капли воска. Но это уже другая история…
22. Тот, кто носит медный щит
Замечательный писатель Соловьев в своей книжке про Ходжу Насреддина вложил в уста своего героя афоризм «Тот, кто носит медный щит — тот имеет медный лоб!». С тех пор прошло немало времени, вроде и Россия не похожа на средневековую Бухару, и сотрудники правоохранительных органов отличаются от среднеазиатских стражников. а актуальность у этого афоризма сохраняется поразительная. Вся атмосфера борьбы с экстремизмом пропитана духом какого-то удивительного, нереалистичного и гротескного идиотизма. В этой главе поговорим про то, каким образом кровавая Система искореняла на Урале фашизм и что из этого вышло.
Самое первое открытие, которое я сделал, общаясь с представителями праворадикальной среды, касалось удивительной формы правового нигилизма, сложившегося у ультраправых. Они сочетали веру во всесилие Системы и особенно органов госбезопасности с абсолютной уверенностью в том, что лично им за любые безобразия ничего не будет. Больше всего это похоже на то, как маленького ребенка мама пугает страшным бабайкой, который живет под кроватью и которому отдадут ребенка за плохое поведение. С одной стороны, ребенок несомненно верит в могущество страшного бабайки, но также понимает и то, что скорее всего ничего страшного тот ему не сделает. И представители ультраправой среды, и маленький ребенок сочетали иррациональный страх с уверенностью в отсутствии последствий, основанной на личном опыте безнаказанного плохого поведения. От чего так вышло? Отчасти так сложилось исторически, потому что детство или ранняя юность у наших героев пришлись на девяностые годы ХХ века, во время полного упадка государственной власти и авторитета правоохранительной системы. Но гораздо больше для этого сделали сами правоохранители, системно и последовательно усугублявшие последствия экстремисткой деятельности.
* * *
Большим откровением для борцов с экстремизмом стало бы внимательное прочтение название федерального закона, посвященного этой проблеме — «О противодействии экстремистской деятельности». Странно, да? Название не содержит термина «борьба», и говорит о «противодействии», что далеко не одно и то же. Лексическое значение слова «экстремизм» — любые крайние и радикальные убеждения. Как можно бороться с неопределенно широким кругом радикальных убеждений неясно, и размышления над этим вопросом приведут нас куда-то в сторону антиутопий в духе «Эквилибриума». Логично, что проявлениям экстремизма можно только противодействовать — причем конкретным; и посредством очень разнородных мероприятий. Например базовая основа противодействия чему угодно — профилактика возникновения причин этого явления, в случае с праворадикальным экстремизмом таковой бы могла стать нормальная политика противодействию этнической преступности и «нулевая терпимость» к данному роду преступлений наряду с преступлениями экстремистской направленности.
