Творил на острове своем.

Среди чудовищ беззаботных

Я вел себя, как чародей:

Очеловечивал животных,

Потом обожествлял людей.

На мордах — прорастали лица,

На пальмах — рыбы стали петь…

Все, что смогло во мне родиться,

Уже не сможет умереть!

Пруд со стрекозами — в тумане;

В непостижимой ворожбе

Я растворился сам в себе,

Как соль в бездонном

океане…

ТРЕТИЙ РАЗДЕЛ

«НА КРЕСТЕ»

НАОБОРОТ

Пароход мой бежит по реке,

Спотыкаясь о ржавые волны.

Белый храм отражен вдалеке

В честном небе, в клубящейся Волге.

Слышу — «ропот», читаю — «топор»,

Слышу «слабость», читаю как — «злоба».

Лишь один Воскресенский Собор

Не читается в волнах,

как «робот-С»…

НОВЫЙ ГОД

Столы сверкают, как сугробы,

И елка кружится, легка.

Народ поет и пьет у гроба,

У гроба года-старика.

Чему так радуются люди —

Что выжили в ослепший год?

Что скоро двигаться не будет

Заросший инеем народ?

Шипят метели и морозы

В бокалах, полных до краев.

Не страшен яд — ужасны дозы

Бездарно пропитых годов…

+++

Нахлебался северной романтики,

И в свои неполных тридцать лет

Он не верит в будущее с бантиком,

В прошлое по трескотне газет.

Грубым клином вышибает клинышек,

Неудачу глушит он бедой,

И душа у парня аж до синих щек

Заросла кабаньей бородой.

Ни семьи, ни денег, ни товарищей,

Только мрак клубит со всех сторон…

Как труба печная на пожарище,

Свои песни ночью

воет он.

МЫСЛИТЬ — ЭТО УМИРАТЬ

Надкусите запретный плод вы,

Душа опять рванется ввысь.

Самоубийство — это подвиг,

К нему готовишься всю жизнь!

Вот так заря, созрев под Шаром,

Вдруг вылетает из ночи,

И пламя Высшего пожара

Сдувает огонек свечи…

Когда сгибает коромыслом

Весло в пруду зеркальном гладь,

Учитесь философски мыслить,

Ведь мыслить — это умирать…

Но чем тому помочь, о Боже,

Кто проклял небо, проклял твердь,

Кто жизни вытерпеть не может

И принимать не хочет смерть!?

Зачем вся эта круговерть,

Коль жизнь и смерть —

одно и то же?!..

+++

Не сажай кривую ветку —

Встанет дерево кривое,