- Откуда Вы узнали мой адрес?
- В Салоне дали! - с готовностью выпалила я. - Вошли в мое положение и дали! Конечно, это против правил, но они меня поняли и посочувствовали. Говорят, у них такого никогда раньше не случалось!
Мои слова оказали на хозяйку квартиры именно то действие, на которое я и расчитывала. Она встревожилась, сдержаться не смогла и порывисто выпалила:
- О чем это Вы? Объясните толком!
Я прижала руки к груди и испугано глянула из-за стекол очков:
- Извините... Я сбивчиво говорю.. это потому, что я нервничаю.
Потом пугливо оглянулась и, понизив голос, попросила:
- Мы не могли бы поговорить? Ну, не через дверь и не на площадке. Может, выйдете на улицу и посидим на лавочке?
Хозяйка помолчала, потом со вздохом распахнула двери и пригласила:
- Входите!
Я змейкой скользнула в квартиру и, стараясь не отставать, пошла по коридору следом за женщиной. Она привела меня в комнату, оставленную массивной старомодной мебелью с обеденным столом в центре. Указав кивком на стул с высокой спинкой, сама села напротив и сухо проронила:
- Слушаю Вас.
Я осторожно села на краешек стула, суетливо одернула юбку, вытащила из кармана платок и принялась протирать очки. Я сознательно тянула время, желая прощупать, насколько женщина готова к диалогу. Если будет изнывать от нетерпения, раздражаться от моей несобранности, значит разговора не получится, на откровенность вытянуть её не удастся, а значит и затевать игру не стоит. На мое счастье она совершенно спокойно дождалась, пока я закончу манипуляции с очками и снова пристрою их на нос, и только тогда спросила:
- Ну, так что там с картиной?
- С картиной все в порядке. - торопливо заверила я хозяйку. - Мы с мужем купили её в Салоне и очень довольны. Она нам очень нравится.
Тут я замолчала, скроила скорбную мину и выдохнула:
- Вот только после покупки стали происходить странные вещи.
Она вопросительно вздернула брови, послала мне колючий взгляд, но не сказала ни слова.
Выдержав короткую паузу и сообразив, что нужной реплики от неё не дождусь, я пустилась в объяснения:
- Мы с мужем живем не одни, у нас большая семья. С нами живут родители мужа, потом у нас двое детей... В общем, в квартире целый день полно народу... Ох, извините! Я опять так сбивчиво говорю!
Она понимающе кивнула:
- Ничего! Рассказывайте, как считаете нужным..
- Да, да... спасибо. Короче, вскоре после покупки в квартире стали раздаваться странные звонки. Неизвестный набирал номер, а когда поднимали трубку, не говорил ни слова и тут же клал её. Знаете, мы бы не обратили на это внимания... Но однажды нам опять позвонили и в этот раз не молчали. Напротив, мужской голос сообщил, что звонит по поводу приобретения у нас картины. Он имел в виду портрет. Я, конечно, удивилась, объяснила, что ничего не продаем, но он продолжал настаивать и я положила трубку. Второй раз он позвонил и попал на мою свекровь. Она человек вспыльчивый, бывший торговый работник, слушать ничего не стала, просто накричала на него. Третий раз звонивший опять попал на меня, я не смогла ему отказать и согласилась выслушать.
В его изложении история выглядела так: несколько лет назад эта картина была украдена у его семьи. Портрет ему дорог, как семейная реликвия, поэтому все это время он не прекращал поисков, стараясь выяснить его судьбу. Каким-то образом, ему удалось узнать, что портрет выставлен на продажу в салоне. Он кинулся туда, но опоздал и картину успели приобрести мы. Вот он и предлагает выкупить её у нас, причем за большую сумму, чем мы заплатили. Знаете, он ужасный человек! Когда я отказалась продать портрет, он стал грозить мне милицией, судом, конфискацией. Чего он мне только не наговорил! Я так растерялась, что сглупила и согласилась на встречу с ним. Он приехал к нам домой, долго рассматривал портрет, потом сказал, что это тот самый. И опять заговорил о выкупе! Опять слово в слово повторил историю о похищении и семейной реликвии. Только, я уже немного пришла в себя, смогла соображать и начала задавать вопросы. Понимаете, в его истории было столько несоответствий и она выглядела так неправдоподобно... Гость на мои вопросы отвечать отказался. Он просто ушел от них и весь разговор повернул так, будто я уже дала согласие на продажу и вопрос теперь только в цене. Я, конечно, возмутилась, он вспылил и мы... поспорили. Я даже думать боюсь, чем бы все закончилось, будь я одна дома! Мне кажется, он вполне мог стукнуть меня по голове, забрать эту злосчастную картину и уйти. К счастью, в доме было полно народу. В сборе была не только вся семья, но и племянник с женой... В общем, все обошлось, я его благополучно выпроводила за дверь, а сама тут же поехала в Салон. Мне, конечно, не верилось, что картина ворованная, но хотелось узнать их точку зрения на сложившуюся ситуацию и ещё выяснить, откуда он узнал наш адрес. В Салоне меня уверили, что о воровстве и речи быть не может, с ворованными вещами они дела не имеют, а адрес он мог получить у кого-то из продавцов. Правда, признаваться в этом никто из них не захотел. Знаете, я могла бы уступить ему эту картину. Но он такой неприятный человек! Такой наглый! И я решила набраться смелости и прихать к Вам. Может Вы проясните эту странную ситуацию, а то мне в голову приходят страшные мысли
Тут я округлила глаза и трагическим шепотом выпалила:
- Может он рецедивист! Может с ним лучше не связываться и просто отдать ему этот портрет!
Хозяйка слушала мой пространный монолог очень внимательно и ни разу не прервала меня, а тут вдруг спросила:
- Как он выглядел, ваш визитер?
Я зябко передернула плечами:
- Знаете, такой неприятный тип! Пожилой! Ему явно далеко за шестьдесят. Очень толстый! Такой, знаете ли, огромный, в подушечках жира, а живот напоминает огромный шар. И лицо очень неприятное! Все лоснится, и на носу две здоровые бородавки. В общем, противный тип.
- А зовут его как?
- Назвался Павлом Ивановичем, а как на самом деле...
- Я знаю, о ком Вы говорите. - кивнула головой хозяйка.
- Вы его знаете! - обрадовалась я и с робкой надеждой посмотрела на нее.
- Нет, я его не знаю! Но сюда он тоже приходил и тоже по поводу картины.
Я закивала с таким видом, будто после её слов сразу поняла в чем дело. Хозяйка на мои телодвижения внимания не обратила и продолжала говорить:
- Я думала, что больше никогда о нем не услышу и надо же, приходите Вы и все начинается с начала!
- Что начинается? Я ничего не понимаю! - проблеялая я и снова затеяла протирание очков. Правда, это не мешало мне краем глаза наблюдать за хозяйкой, которая сидела, погрузившись в свои невеселые думы и совершенно забыла обо мне. Я решила, что не мешает её немного растормошить и потому, водрузив очки на переносице, робко кашлянула:
- Может нам и правда продать её от греха подальше? Вы что посоветуете?
Звук моего голоса вывел женщину из забытья и она вздохнула:
- Что я могу посоветовать? Я сама не знаю, как поступить. Я расскажу вам всю эту историю, а там сами решайте.
Мой покойный муж был художником. Не очень удачливым, иначе мы не жили б так, как жили, но это дело прошлое. Детей нам бог не дал, но и без них могли бы дружно жить, если б не его страсть. Он собирал картины. Он был просто болен ими и эта болезнь перешла к нему по наследству от его отца. Тот тоже был художником и тоже увлекался собирательством картин. Собственно, он и положил начало коллекции, муж только дополнил её. Картины он покупал не часто. С деньгами у нас всегда было туго. Но уж если была возможность купить понравившуюся вещь, то он отдавал все до последней копейке. Знаете, я эти картины всей душой ненавидела. А как иначе, если десять лет ходишь в одном пальто и нет надежды получить новое? Как к ним относиться, если деньги, с таким трудом отложенные на новые зимние сапоги, муж отбирает и взамен приносит в дом кусок холста? И вот что интересно... Он всю жизнь собирал эти проклятые картины, значит любил их. А обращался с ними очень странно! Он ведь их никогда не выставлял на обозрение, на стенах висели только его собственные произведения. Вся его коллекция хранилась в маленькой комнате. Полотна пачками стояли на полу, повернутые лицом к стене. Когда ему хотелось полюбоваться одной из них, он приносил её в эту комнату ставил на стул, сам садился напротив. Он мог часами так сидеть и молчать. Я к нему не лезла. Мы давно отошли друг от друга. Последние годы он занимал маленькую комнату, я жила в спальне, эта считалась общей.
