При одном взгляде на её добродушное лицо у меня поднялось настроение, а в голове мелькнула завистливая мысль, что бывают же на свете такие счастливцы, у которых каждое утро начинается со встречи с подобными тетушками.

- Да я, вроде, не хочу. - слабо возразила я.

- Глупости говоришь! - цыкнула она. - Ешь без разговоров!

Безпричинно улыбаясь, я уселась за стол и принялась с аппетитом поглощать один блин за другим, не забывая при этом вести непринужденный разговор.

- Молодые ещё спят?

- Кристина до полудня из комнаты не покажется, а Стасик уже встал. В кабинете сидит. - откликнулась Тетя Маня, шлепая очередной блин мне на тарелку.

- Ну, как он?

- Переживает. - горестно вздохнула тетка Стаса.

- После завтрака зайду к нему, поговорить надо.

- Зайди, конечно! Может, поддержишь его немного. От родной-то жены ему доброго слова во век не дождаться. Кристина такая, что задаром и на ладонь не плюнет.

Быстро покончив с завтраком, от всей души поблагодарила милейшую Марию Ефимовну и пошла к Стасу.

Кабинет располагался на первом этаже, рядом с лестницей. Постучавшись и услышав в ответ невнятный возглас, посчитала его разрешением войти и толкнула дверь. Стас сидел за письменным столом, но не работал, а мрачно сверлил взглядом стену перед собой. За эти дни он здорово сдал. Мне показалось, что с нашей первой встречи он постарел на несколько лет. Но больше всего мне не понравилось затравленное выражение его лица, в таком состоянии нельзя ввязываться в дело, требующее светлой головы и, самое главное, железных нервов. Решив, что его надо подбодрить, ласково улыбнулась и сказала:

- Вот, зашла проведать тебя и пожелать доброго утра.

Он почему-то мои усилия не оценил, глядел сумрачно и улыбаться в ответ не спешил. Тогда я решила перестать метать перед ним бисер и перейти к делу, ради которого и пришла.

- Сегодня будет второй звонок. Нужно обсудить, как вести разговор. сухо заявила я, без приглашения плюхаясь в кресло напротив него.

- Что тут обсуждать? Спрошу, где можно обменять деньги на девочку и все сделаю, как скажут. Деньги из банка привезу сегодня до обеда. пробурчал он, не отводя взгляда от стены.

- Дурак! - в сердцах выпалила я. - Ну, что ты раскис, как баба! Возьми себя в руки! От того, как ты себя поведешь, зависит жизнь твоей дочери!

Он возмущенно зыркнул на меня, раздраженный моим тоном, но мне его взгляды были по фигу. Главное в тот момент было встряхнуть его и вывести из аппатии.

- Давай обговорим, что ты им скажешь. - настаивала я. - Во-первых, не соглашайся на всю сумму.

Стас открыл рот, собираясь возразить, но я, взмахом руки заставила его замолчат:

- Знаю! Уже слышала! Денег не жаль, ты согласен на все, но дело совсем не в тебе. Нужно оказать на похитителей моральное давление, посеять в них неуверенность, подорвать их веру в себя. И второе, следует убедиться, что девочка у них и жива. Требуй, чтоб прислали её фото. Полю должны сфотографировать с какой-нибудь приметной вещью в руках.

- Это ещё зачем? - спросил он.

Я мысленно выругалась, кляня его тупость, но вслух сказала:

- Если они умные люди, могли подстраховаться, сделать снимок ребенка сразу после похищения, а потом убить его.

Я отлично сознавала, что говорю жестокие вещи, но он должен был понять, что в этом деле нет места мягкотелости. Стас побледенел, но меня это не остановило:

- Что б быть уверенным, что фото сделано именно сегодня, отошли им её игрушку и пусть она будет поприметнее. Например, Петрушку, что лежит в её комнате.

- Откуда ты знаешь про Петрушку? - удивился он, но так вяло, что я готова была его треснуть.

- Видела-отмахнулась я и продолжила инструктаж:

- Времени на разговор у тебя будет мало, так что заранее хорошенько обдумай, что скажешь. Не забудь обговорить условия передачи игрушки.

Как ни странно, мои слова оказали на него желаемое действие, в глазах появился живой блеск, он вышел из состояния прострации и стал напоминать того Стаса, которого я видела несколько дней назад. Порадовавшись за него и за себя, конечно, ведь от исхода этой операции зависело и мое будущее, я немного расслабилась и позволила себе оглядеться вокруг. В частности, посмотрела на стену за своей спиной, с которой хозяин все это время не сводил глаз. Оказывается, он смотрел на картину, что висела прямо против стола. Это был портрет маленькой девочки с очень милым личиком, одетой в легкое платье изумрудного цвета с ажурным белым воротником. Ее голову венчала громадная соломенная шляпа с букетом цветов на тулье. Портрет был очень хорош и писал его мастер высокого класса.

- Вторая половина восемнадцатого века. - машинально прошептала я.

- Разбираешься в живописи? - изумился Стас.

Я была изумлена не меньше его и честно призналась:

- Да нет, вроде! Наобум сказала.

- Наобум, а угадала! Действительно, конец восемнадцатого века. Портрет Екатерины Строгановой. Работа неизвестного мастера. Купил в Москве в художественной галерее, причем задешево. Она мне понравилась тем, что девочка очень похожа на мою Полину.

- Портрет Строгановой? - недоверчиво протянула я. - Ну, не знаю... при продаже картины антиквары часто стараются впарить легенду, что это изображение потомка старинного рода или какой-то знаменитости. Таким образом подогревается интерес к картине, так её легче сбыть с рук.

- Откуда ты это знаешь?! - удивленно спросил Стас, не подозревая, что в этот момент я и сама мучаюсь этим же вопросом. Дйствительно, откуда? Откуда у Альбины Бодайло, учительницы заштатного городишки эти знания и эта уверенность в своей правоте?

Я тяжело вздохнула, отлично понимая, что на эти вопросы, как и на многие другие, ответа у меня нет.

- А может живопись - мое хобби? - подумала я. - Может, меня не удовлетворяла скучная жизнь педагога и в свободное от работы время я увлекалась изучением истории старинных картин? Может это была моя вторая жизнь, о которой никто не знал? Ага, а в своей третьей жизни ты занималась похищением детей. Забыла, в чем тебя обвиняют? - ехидно оборвала я собственные мечтания.

Все то время, что я строила предположения в отношении собственной биографии, я не отрывала взгляда от картины. Она завораживала меня, притягивала к себе, и в то же время от её вида я ощущала смутное беспокойство. Казалось, ещё немного и в голове что-то всколыхнется и всплывет нечто важное, связанное или с картиной или с изображенной на ней девочкой. Ничего я не вспомнила, но голова действительно всколыхнулась, закружилась и начала болеть. Чувствуя, что нужно поскорее выйти на улицу и проветриться, поднялась и пошла к выходу.

Стас тревожно глянул на меня и просительно сказал:

- Не уходи, хочу, чтоб ты рядом была, когда позвонят.

- Голова очень болит, нужно побыть на воздухе.

Он вскочил, распахнул дверь, ведущую прямо в сад, и предложил:

- Посиди там, а нужно будет, я тебя позову.

Я и сама не собиралась пропускать разговор, но просьба была мне приятна и грела душу. Хорошо, когда в тебе нуждаются! Я кивнула и мягко сказала:

- Скоро вернусь, пройдусь немного и вернусь.

Выйдя в сад, я медленно побрела по дорожке, дошла до ближайшей скамейки и тяжело опустилась на нее. Голова кружилась, в висках тупо билась боль. Правда, в этот раз она была слабее чем раньше, но меня мучала не столько сама мигрень, сколько причина её возникновения. Я уже заметила, что она появлялась в те моменты, когда я встревожена или расстроена. А чем меня мог расстроить невинный портрет? Сколько не думала, на ум ничего не приходило и, опасаясь нового приступа, постаралась выбросить все из головы, чтоб отвлечься, принялась смотреть на траву. Тут из кабинета донесся голос Стасика:

- Аня, скоро десять! Возвращайся!

Покорно поднялась и побрела назад. Не успела опуститься в кресло, как на столе зазвонил телефон. Стас поднял трубку и сказал:

- Слушаю.