Мы с Орланом переглянулись и, поняв друг друга, пустились по следам человека. Если бы не отличный нюх собаки, мы бы эти следы быстро потеряли. Человек шёл как-то путано, то вправо, то влево, то по песку, то по траве. Мне даже показалось, что мы заблудились, и я хотел было Орлана сбить с толку, как вдруг, прорвавшись через заросли колючей ежевики, мы очутились у палатки нашего соседа. Я остолбенел от удивления.

— Значит, кота забрал Трошка, — сказал я Орлану.

Пёс только тяжело вздохнул. Мы сели с ним на траву.

— Что же нам теперь делать? Если мы всё начистоту откроем, Трошку изобьют, а если утаим, кот пропадёт, и бабушка Наташа, натура сентиментальная, станет оплакивать его целую зиму. Да и нам всем тоже будет тяжело…

Раздались отвальные гудки с корабля — один длинный, два коротких. Осталось пять минут до отхода. А я всё ещё не мог решить, как поступить правильнее. Задумчивый, пошёл к кораблю.

— Ты где бродишь? — сердито встретила меня бабушка Наташа. — Пора уже сниматься с якоря!

— Как, без кота?

— Кот уже давно в каюте.

— Его нашёл Трошка?

— Он. А откуда ты это знаешь?

— Знаю, знаю, бабушка моя дорогая, голубушка моя! Разрешите, подождите минуточку, я должен ему кое-что сказать, очень важное!

— Ну, что ты ему хочешь сказать? — сразу насторожилась бабушка.

— Я должен его поблагодарить!

— Мы и сами это хотели сделать, но он убежал. Бросил нам кота и скрылся в кустах.

— Знаешь, Виталий, ты оставь ему удочку.

— Дедушка, ты серьёзно?

Дедушка в ответ отвязал от поручней на палубе удочки, выбрал из них одну, обыкновенную, и протянул её мне. Я посмотрел на эту удочку и покачал головой.

— Меня возмущает мелкая скаредность в людях… — Я повторил слова, которые когда-то сказал мне дед.

— Эта удочка неплохая, но если ты хочешь… — сказал на это он и выбрал самую лучшую, с пробковыми вставками, с блестящими медными кольцами.

Но тут меня осенило.

— Зачем Трошке удочка? У него их вон сколько! — показал я рукой на удочки, стоявшие, как частокол, у палатки. — Можно, я подарю ему тельняшку и бескозырку? Они мне совсем не к лицу. А ему будет здорово!

Бабушка Наташа и дедушка переглянулись.

— Как хочешь, — сказала бабушка без особого энтузиазма.

Теперь всё было в порядке. Я положил у входа в Трошкину палатку тельняшку и бескозырку. Все члены нашего экипажа заняли свои места и были бодры. Кроме Серки — его дедушка приказал за непослушание заключить в карцер и держать на хлебе и воде. Теперь он, бедняга, был закрыт в каюте и царапал когтями стёкла иллюминаторов.

Наконец красный флаг был поднят, дедушка дал гудок — один длинный и три коротких, и наш корабль отчалил. Все рыбаки с лодок, с подмостков и те, кто стояли по колено в воде, и те, кто ловили с берега, махали нам руками, старыми соломенными шляпами, беретами и даже удочками. А солидный рыбак, который обиделся из-за разговора о «хвосте», дал прощальный залп — выстрелил дублетом из охотничьего ружья.

После дождя утро было чертовски холодное, а небо пасмурное. Наш корабль «Очарование» шёл вниз по течению со скоростью уже не шесть, а двенадцать километров в час. Скоро-скоро останется позади Гайдамацкий остров и зачарованные рыбаки. У меня щемит сердце. Я думаю о том, как позорно, как глупо я потерял Миколу, такого замечательного друга и товарища. Может быть, он ещё ответит на моё письмо?

Отплыли мы совсем ещё немного, как вдруг нас догоняет большая моторная лодка. Человек в речной форме строго нам говорит в рупор, что сейчас будут взрывать перекат, и нам лучше всего постоять у берега. Пришлось послушаться.

Около нас останавливались одна за другой лодки, и моторные и весельные.

— Смотрите, смотрите! — показала нам бабушка рукой.

Мы все увидели, что на нас несётся чёлн, в котором сидит Трошка в моей тельняшке и бескозырке и яростно работает веслом.

Я вскочил на нос корабля, чтобы лучше видеть, а в это время как ухнет! Орлан залаял, Серка в каюте завыл, а я чуть не свалился с носа корабля в воду. Не успел я опомниться, как раздался второй взрыв, третий! Вода трижды смерчем взвилась в небо. Потом на нас налетела огромная волна и здорово грохнула наш корабль о берег.

Все лодки сразу после взрывов сорвались с мест и помчались вниз по течению, обгоняя друг дружку, как на состязании! Но Трошка был уже далеко впереди: ему ведь мотор не надо было заводить.

— Куда это они все бросились? — спросил я.

— Собирать оглушённую рыбу. Нам тоже надо поспешить.

Дедушка, вероятно, забыл, что наш корабль самый тихоходный на Днепре, — ни одной рыбки мы, конечно, не подобрали. А вот Трошка успел схватить два огромных судака; проплывая мимо, он бросил их нам в корабль, при этом расплылся в такой широченной улыбке, что у бабушки Наташи почему-то навернулись на глаза слёзы.

— Смешной мальчик, — нежно сказал дедушка.

— У него неплохие задатки… — начала было бабушка Наташа, но, взглянув на меня, спохватилась, — только встречаться с ним упаси боже.

Я только улыбнулся: ведь я знал, где живёт в Киеве Троша!

Вокруг нас плавала уйма оглушённых мальков. Дедушка сказал, что они погибли из-за варварского способа углубления переката. Взрывы на дне реки углубляют перекат на 10–15 сантиметров, а рыбы губят массу.

— А разве нет другого способа увеличивать глубину? — спросила бабушка Наташа.

Дедушка почему-то пожал плечами.

— А твои направляющие, которыми ты прошлым летом спас рукав от заиления? Тот рукав, у которого живёт Микола!

— Такие направляющие убирают наносы медленно. В экстренных случаях применяется пока взрывной способ. Сейчас у нас… — дедушка нахмурился, — в институте, где я работал, — поправился он, — разрабатывают лёгкие снаряды, такие, как гидроплуг, гидрометла, но это пока дело будущего.

17

Холод стоял собачий. Даже в самый разгар дня не потеплело. Все мы облачились в телогрейки, закутались шарфами, и всё равно холодный ветер пробирал до костей.

Меня всё время подмывало узнать, куда же мы всё-таки плывём? Но дедушка отвечал, что готовит нам сюрприз, и вёл корабль по несудоходным рукавам. Он даже порывался плыть всю ночь, чтобы скорее добраться до необыкновенного места. Но бабушка Наташа запротестовала.

Дело в том, что энергия наших электрических фонариков иссякла, а плыть ночью без освещения было небезопасно, тем более что мы вышли на фарватер.

Вечерело. Бабушка Наташа уже давно твердила: «Пора швартоваться, пора швартоваться!» А дедушка делал вид, что не слышит.

Из-за горизонта стадом выползали тучи и сливались над нашими головами в большую чёрную тучу. Где-то далеко проурчал гром, точь-в-точь как вчера. Мне ка нос упала крупная капля дождя.

— Перебирайся к коту в каюту! — приказала бабушка Наташа, а на капитана надела новый плащ.

Дедушка купил его перед самым нашим отъездом и с гордостью сообщил, что он абсолютно непромокаемый — гидрофобный.

Небо стало совсем чёрным, местами даже лиловым. Орлан беспокойно топтался на палубе и тихонько скулил. Бабушка Наташа пожалела собаку и разрешила своему любимцу забраться в каюту под нары.

— Надо зайти в какую-нибудь бухту, пока ещё светло, не плыть же по дождю! — волновалась бабушка Наташа.

— Никакой дождь нашему кораблю не помеха! — ответил» весело дедушка.