«Что вообще сейчас здесь произошло!?» – в сердцах про себя выкрикнул Готфрид, еще приходя в себя.

Как старик и обещал, через пару минут, пролетевших для Готфрида как секунды, Леон, а затем и Зотик поднялись на ноги. Теперь пришла очередь Готфрида душить в объятиях двух друзей разом, прижимая их к себе.

– Как же я испугался! Вы просто не представляете! Думал, что потерял вас! Как вы!? Видали все произошедшее!?

– Видал и слыхал, – потирая оцарапанный бок под распоротой кольчугой, заявил Зотик.

– Похоже мы были в сознании, но не могли двигаться некоторое время. Невероятно, я и не думал, что мы повстречаем когда-нибудь иглача! – сказал Леон.

– Что правда, то правда! Откуда он тут вообще взялся? Они же живут на непроходимых болотах близь пепелища. – Готфрид подошел к телу амфибии и пнул, проверяя точно ли иглач мертв. – Пришло время выяснить тайну медвежьего хутора, идемте к старцу! – добавил рыцарь и друзья поддержали его.

– Секундочку, – Леон осмотрел агрегат в центре столовой, пробирки, дистиллятор и остановился рядом со столиком, где был рассыпан серебристый порошок.

– Готфрид, подсоби знаниями, подскажи, пожалуйста, как выглядит звездная пыль?

Рыцарь в черном подошел к своему светлому товарищу с изумлением, догадавшись куда тот клонит. Сняв перчатку, Готфрид коснулся кончиком пальца серебристого порошка, затем попробовал его на язык и обескураженно посмотрел на Леона.

– Это звездная пыль, Леон! Та самая звездная пыль, – наркотик. Холера, ну конечно же, так вот откуда этот запах корицы!

– Ты прав, мой друг, пришло время получить ответы на все наши вопросы.

Пройдя через анфиладу нескольких просторных комнат, подальше от гула алхимического агрегата и приторного запаха корицы, троица оказалась в просторном кабинете. Окна тут были целы, горели свечи на канделябрах и уютно щелкали дрова в камине. Старец сидел в плетеном кресле рядом с камином, закрыв глаза и умиротворенно улыбаясь. Его ноги были укрыты пледом. Кожа плотно обтягивала скелет старика, очерчивая кости и череп. В каньонах морщин, коими было испещрено его старческое лицо, плескался свет, источаемый пламенем камина. Краем глаза рыцари приметили в соседней комнате массивный сундук, до отказа набитый астэрами и драгоценными камнями. Шэба тоже была в этой же комнате, замазывала рану в плече какой-то мазью, скорее похожей на грязь. Она забивала ей кровоточащий порез. Рыцари знали, что шэбы не зашивают ран, разорванную чешую крайне тяжело зашить, нет подходящих нитей и иголок. Вместо этого они помещают в рану особую мазь, останавливающую кровь и способствующую быстрому росту новой чешуи. Старик открыл глаза, бледно-серые, практически бесцветные, выцветшие, как и его жизнь. Даже в этом брошенном поместье осталось куда больше ярких красок, чем в этих глазах.

– О! А вот и юность, собственной персоной, – дорогой гость для такого старика как я! – Обрадовался старец, завидев вошедших юношей. – Халы, не стойте, прошу вас, присаживайтесь, – пригласил старец, указав рукой на табуреты перед столиком напротив камина.

Зотик без конца озирался, очевидно полагая, что вот-вот появится преследующий их призрак. Какое-то время все сидели в тишине, обсыхая и наслаждаясь теплом, которым столь щедро делилось пламя камина. Тут вошел Гаргуль с подносом в руках, который он оставил на столике. На подносе было пять фарфоровых чашек и пряности на блюдечке.

– Халы, я должен перед вами извиниться. В этой суматохе я совсем позабыл представиться, непростительная оплошность. Мое имя Витторио, и я владелец этой усадьбы.

«Едрена вошь, а я думал ты должен извиниться за такой чудесный прием! Стоп… владелец!?» – прокомментировал про себя Готфрид.

– Должны? Вы ничего не должны этим типам, мастер Витторио, – недовольно проворчала шэба и в ее голосе явственно прослеживалось обвинение. – Эти мальки перепутали озеро с океаном и заплыли в чужие воды. Если бы не они, у нас бы не было всех этих хлопот с игольником. Мальки обезвредили капканы и иглач, как вы его называете, гулял тут как у себя на болотах.

– Этот отважный хал спас меня… прошу прощения, но я ведь даже знаю вашего имени.

Все трое представились и Витторио извинился за не подобающее обращение к юношам. Между тем, Леон и Готфрид переглянулись, внезапно почувствовав на мгновенье себя глупо, от того, что ворвались в чужой дом, вовсе не почившего как уверял Зотик, человека. Им и в голову до этого не приходило, что тут кто-то живет. К счастью рыцари тут же опомнились, вспомнив, что им довелось тут увидеть. Зотик и глазом не моргнув, ответил на слова Витторио следующее:

– А я тогда Ламберт, король Астэриоса. Дедусь, я хозяина усадьбы этой лично видал, его зовут не Витторио и хотя он перед тем как преставиться пребывал как и вы в почтенном возрасте, внешне вы мало похожи.

– Позвольте, хал Зотик, но я и не утверждал, что я граф Джулиус, да смилуются Боги над его душой! – заметил старик и взяв ближайшую чашку с подноса, слегка отпил. – Вы пейте чай, пейте, не стесняйтесь! Это между прочим не ваше травяное пойло, что вы делаете в Линденбурге, а самый настоящий чай, прямиком с плантаций Сильверийского королевства. Так, о чем это я? Ах да, граф Джулиус, мой правнук!

Теперь пришла очередь Зотика открывать в безмолвном удивлении рот. Насколько тот помнил, граф Джулиус в последние годы своей жизни выглядел таким же старым как Витторио.

– Сколько вам лет, мастер Витторио? – поинтересовался Готфрид.

– Увы, кай Готфрид, запамятовал.

– Но помните, что Джулиус ваш правнук, – подметил Леон.

– Помню, – как ни в чем не бывало согласился старец. – Смею заверить вас, что мне претит ложь, я говорю правду, даю слово. Что до моего возраста… полагаю чуть более ста лет, увы точнее не скажу. Я надеялся найти ответ в бумагах моего внука, но не нашел. Впрочем, какая разница сколько мне лет? В душе я молод, как и вы!

«Да уж, это точно, в детстве даже мы так не чудили, как вы, Витторио». – подумал Леон про себя, улыбаясь.

– А бумажки у вас есь? Бумажки, подтверждающие, что вы прадед Джулиуса и имеете права на энту землю? – напирал Зотик.

– Юноша, какие бумаги? Я пережил всех, кто мог бы это подтвердить.

– Вы маг, мастер Витторио, это очевидно по горгулье, но даже если так – продолжительность жизни мага ничем не дольше иных смертных. Я бы подумал, что в вас есть капелька альвийской крови, но не вижу никаких тому подтверждений во внешности. Остается два варианта: или вы, прошу меня простить за столь резкие слова, – водите нас за нос или вы невероятный человек. Самый долгоживущий за последние пару сотен лет если вообще не за все время. Поражает не то, что вы дожили до правнуков, а то, что вы их – пережили, – высказался Леон.

Витторио снова отхлебнул чая и бесцветные губы старика растянулись в счастливой улыбке. Языки пламени отражаясь в практически бесцветных, под стать губам, глазах и придавали старику коварный вид.

– Спасибо за похвалу, кай Леон. Когда-то я работал не покладая рук, чтобы по праву зваться магом, увы, рожденный ползать – летать не может. Меня выгнали из Магистратуры Астэра. Не нашел я себе места и в Линденбургском Белом Клыке, а после него другие места и пробовать не стал, смирился. Потому, что никакой я не маг, – моих способностей хватает лишь на простые фокусы: иллюзии, перемещение вещей в пространстве и прочая ерунда. Это удел фокусников, не имеющих права величать себя магами. Пиком покорившейся вершины в мире магии для меня стал Гаргуль. Вы юноша, верно знаете, что горгулий создают на самом базовом этапе обучения, а посему можете трезво оценить скудность моих умений.

– Так тот призрак, что нас преследовал, вовсе никакой и не призрак, а всего лишь магическая иллюзия, а ожившие доспехи рыцаря также были ведомы магией? – вдруг понял Готфрид и Витторио подтвердил его догадку кивком головы.

– Слава высшим Богам: слава Лар Ваготу и Эйнилее! – воскликнул с облегчением Зотик и поцеловал оберег на груди. – Я думал он нас до смерти убьет.