Справа от рыцаря стоял трехметровый гриб в ножке которого были вырезаны кровоточащие глазницы и рот. Широкая шляпка гриба была искромсана и лохмотья мякоти безвольно повисли на волокнах вокруг ножки как застывшие слезы. Леон молниеносно выхватил меч и замер, напрягшись как сжатая до предела пружина.
– Эта овца чумная тут так и стояла, значится приехали. Под грибом энтим каждый день мы оставляем корзину со съестным. Когда приносим новую, в старой уже ничего нет. – пояснил Зотик, освещая факелом землю вокруг гриба.
У ножки гриба сравнимой по толщине со стволом обычного дерева, на траве и правда лежала пустая корзина. Троица поднялась выше по холму и перед ними открылся густо поросший травой двор усадьбы. Сердце троих юношей пронзили стрелы ужаса – весь двор был заполонен фигурами в черных балахонах. Вместо голов у фигур были бычьи черепа с горящими кроваво-красным светом глазами. В костлявых руках одних фигур были косы, у других вилы. Сверкнувшая молния осветила весь двор, лишь приукрасив развернувшуюся картину ужаса, показав, что фигур в черном на самом деле куда больше. Просто у некоторых из них не горели глаза, а потому они скрывались под вуалью тьмы. Помимо этого, сама усадьба ужаса внушала не меньше. Весь фасад был покрыт светящимися во тьме кроваво-красными надписями и рунами на незнакомых языках. Окромя надписей тут было множество «порезов», – красные росчерки из которых сочилось нечто багряного оттенка. Сам дом не иначе как кровоточил.
– Я чуть язык не проглотил, – прошептал Готфрид, впечатленный увиденным.
– Спору нет, пугает будь здоров, – согласился Леон.
– Я чуть кучу не сделал, – голос Зотика скатился по склону ужаса в тревожный шепот, очевидно тот не находил себе места от страха. – Я хоть и видал уже это, пугает как в первый раз! – тыкая пальцем в сторону дома, добавил староста Луковок.
– Это и есть пугала?
– Да, те самые, о которых я вам молвил, – пояснил Зотик и спешился, привязывая лошадь к покосившейся, но все еще стоящей ограде.
– Обратите внимание, из трубы валит дым, – заметил Леон во время очередной вспышки молнии.
Очевидно, раньше во дворе усадьбы располагался цветущий сад с беседками, фонтанами и статуями, по нему прогуливались благородные аристократы, ведя куртуазные беседы под сенью листвы. Ныне же ротонду-беседку подобно змею обвил плющ, а фонтан из мрамора оброс мхом и грязью. У фигуры танцующего ангела расположившегося в центре фонтана не было головы. Вместо нее был человеческий череп с горящими глазами. Эффект от пугал видимо должен был заставить чужаков повернуть вспять и убежать сломя голову ни о чем не думая. Не слезая с лошади, Леон снял с плеча лук и выстрелил в косу, удерживаемую ближайшей фигурой в черном. Оружие упало в траву, а зловещая фигура даже не шелохнулась. Не искушая судьбу, а потому прикрываясь щитом, Готфрид подошел к одному из пугал и врезал мечом по вилам, направленным на рыцаря. Тот же эффект, что и с первым пугалом. Тогда Готфрид смело подошел к пугалу в упор, глядя в глазницы бычьего черепа. Те пылали красным светом. Рыцарь ухватился обеими руками за рога и оторвал череп, обнаружив внутри обычную свечу. Леон проделал то же самое со своим пугалом, попутно расстегнув черный балахон пугала. Внутри оно ничем не отличалось от своих безобидных собратьев с сельских полей, – форма была придана соломой, а оружие крепилось веревкой к деревянному каркасу.
– Похоже на… стекло или красный янтарь, – заключил Леон выковырнув из глазницы прозрачный камень красного цвета, именно он и придавал свету от свечи внутри черепа кровавый оттенок.
Осмелев от такого расклада, Зотик снес с пути одно из пугал своей дубиной. Балахон разорвало, и фигура под ним податливо рассыпалась на комья соломы и деревяшки.
– Ничего сверхъестественного, но нужно отдать должное – чертовски изобретательно. Достаточно, чтобы напугать до сердечных коликов любого. – вынес свой вердикт Готфрид. – Я же говорил, призраки не распивают вин, Зотик. Кто-то вам голову морочит и сейчас этому кому-то мы зададим хорошую трепку.
– Глядите! – в ужасе выкрикнул Зотик, указав дубиной на окна второго этажа.
Юноши увидели в высоком окне согбенную фигуру в черном балахоне ростом под три метра. Длинные пряди черных волос покрывали ее как плащ и тянулись за ней следом, что сопровождалось почему-то гремящим звуком, на фоне завывания, что было слышно даже в Луковках. Существо сжимало и разжимало похожие на кинжалы когти. Внезапно оно остановилось у окна, повернулось и вперилось замогильным взглядом прямо на бесстрашную троицу. У существа были поменяны местами глаза и рот. Неестественно большие, матово-черные глазницы располагаясь там, где у людей был рот. Подо лбом существа расположился сморщенный рот. Зотик от испуга громко пустил ветры и попятился, повалив многострадальную ограду, к которой привязал своего коня. Эквилары инстинктивно прикрылись щитами, ожидая чего угодно. Одно дело ряженые пугала и совершенное другое существо, способное двигаться.
– Готфрид, – негромко позвал друга Леон.
– Да?
– Ты заметил? Лошади никак не реагируют. – животные загодя чувствуют опасность, даже от хищников.
– Ты прав! – рыцарь вдарил по собственному щиту Корвусом, привлекая к себе внимание твари в окне, а затем сам скорчил жуткую гримасу.
Беатриче описала круг вокруг головы рыцаря, глядя на его все еще перекошенное лицо и судя по жестикуляции, хихикая.
– Зотик, это все не взаправду. Нас пугают, но никаких призраков тут нет! Пора покончить с этим фарсом. Идем, нам нужна твоя помощь. – произнес Леон, подергав ручку дверей и подальше отойдя от крыльца, чтобы снова взглянуть на жуткую фигуру в окне.
– Ага, иду-иду, – поправляя шлем на голове и поднимаясь с травы, вымолвил рыжий великан, не отрывающий глаз от чудовища.
Черная фигура отошла от окна и скрылась в кустистом мраке усадьбы. Все окна тут были разбиты, но рвать плащи влезая через них, Леон не хотел. Готфрид подошел к стене и провел пальцем по светящейся красным светом линии. Яркая субстанция осталась на перчатке и продолжала светиться. Поднеся ее к носу, юноша принюхался.
– Не имею ни малейшего понятия, что это, но могу сказать однозначно, что это не кровь, – заключил Готфрид.
– Покажем, что мы их раскусили и ничуть не боимся. Ломай дверь, Зотик. – распорядился Леон. – Полагаю кто бы тут не осел, он или они, пользуются другом входом, но мы пойдем прямо в лоб.
Рыжий верзила взял разбег и уже собирался врезаться в парадные двери, как Леон его внезапно остановил.
– Стой! Не так, не то залетишь внутрь, а там я погляжу весь пол в коварных сюрпризах.
Сунув вперед факел и осторожно заглянув внутрь сквозь щерившееся зубами осколков рамы, Готфрид присвистнул. Беатриче подлетела к его лицу, внимательно наблюдая, – ее определенно интересовало как он издал этот звук. Весь пол холла напротив дверей и разбитых окон был устлан медвежьими капканами. Такие мощные капканы в два счета раздробят человеческие кости.
– Используй дубину как таран.
– Угу, – согласно кивнул Зотик и ухватив поудобнее свое оружие, вдарил ей по двери.
– Тук-Тук! Эй, завывашки, отворяй вороташки, пришли ваши череповскрывашки! – подняв голову, дерзко прокричал Готфрид в окна второго этажа, чувствуя уверенность в своих силах.
Эквиларам стало ясно, что в доме обжился ушлый тип или даже группа типов, крайне смышленых и решивших жить за счет простоватых селян. С третьего удара, левую дверцу вообще снесло с петель, а правая повисла на одной, жалобно скрипя.
– Осторожнее, прошу, смотрите под ноги и по сторонам. Кто знает какие еще ловушки нас тут ждут. – предупредил Леон и факелом указал на капканы сразу за дверью.
Зотик своей дубиной растолкал капканы, так, чтобы можно было войти внутрь. Некоторые из них вхолостую злобно щелкнули своей железной пастью. Как-ни странно, внутри поместья завывание слышалось тише, сменившись гулом, доносящимся из самых потаенных глубин зловещего дома. Холл встретил незваных гостей кроваво-красной надписью на стене – «вас смерть всех ждет», написанной на альвийском языке светящейся в темноте субстанцией. За окном громыхнуло и весь холл на мгновенье вспыхнул в черно-белых тонах. Во время этой вспышки юноши увидели, что на огромной люстре под потолком мирно покачивались в петлях скелеты без костей рук и ног. Стены украшала драпировка из красной атласной ткани и картины, хоть и покосившиеся, но все еще поражающие своей красотой как тоскливое и молчаливое напоминание о былых днях. Местами драпировка была грубо обрезана, и Готфрид вспомнил, что видел режущие глаз дорогие ткани как занавески в паре хат на деревне Зотика. Рыцарь усмехнулся мужицкой простоте – любая из висящих тут картин стоила в десятки раз дороже, но селяне позарились на тряпки, не иначе как жен своих порадовать.
