- Значит не время еще тебе увидеть своего суженного… – невозмутимо произнес я, не обращая внимание на голоса и гневный девичий взгляд. – Но, может быть, он хоть весточку послал ? – слегка повысил я голос для привлечения внимания. - Подставь ладошку к краю раковины и наклони ее. Настя - а что ей оставалось делать, подставила ладонь и наклонила раковину. Снова тишина воцарилась в зале; внутри раковины что то простучало и выпало на ладонь именинницы. Лицо Насти из разгневанного поменялось на растерянное, затем изумленное, а потом и восхищенное. Она взвизгнула, как маленькая девчонка и бросилась мне на шею: с раковиной в одной руке и сжатой ладошкой ! Я повернул голову и ее поцелуй пришелся в щеку, а не в губы, куда она метила: все таки люди вокруг – надо соблюдать приличия…

Первой пришла в себя Настина мама – Анастасия – что там за весточка: покажи – нам всем интересно… Настя расцепила руки, повернулась к матери с отцом, бережно положила раковину на стол; раскрыла ладошку, взяла то, что в ней лежало двумя пальцами и, перекатив то, что там осталось, взяла пальцами другой руки; подняла перед собой, повернувшись в разные стороны. В ее пальцах, свисая на тоненькой, золотой 4х сантиметровой цепочке, покачивались, оплетенные тонким изящным кружевом золотой нити крупные, молочно-белые грушевидные жемчужины, переливающиеся перламутром…

В "командировке", в одной средиземноморской стране, довелось мне "успокоить" одного то ли "дикого гуся", то ли мародера. И вот у него то и обнаружил мешочек с драгоценностями, среди которых были и эти серьги. Разложив все побрякушки на полотно мешочка, так чтобы все они были отчетливо видны, заснял их на видеокамеру, делая наезды на каждую вещь и, переводя, после нее, камеру на мертвое лицо наемника. Они мне очень понравились и я их "отжал" себе, при дележе между своими. И разделил все "цацки" с условием: сделал цветные снимки и в любом городе, куда нас забрасывала судьба или войсковое начальство, показывал солидным людям и ювелирам – искал хозяев. По остальным предметам вообще не было разговоров, а по сережкам: вроде слышали пару человек про них, но вот кто хозяин ? Тем не менее, я записал их фамилии и адреса: если что – подтвердят, что спрашивал, искал хозяина. Так что это теперь мое – с бою взято. А что с бою взято – то свято. И всегда есть фото и адреса свидетелей безрезультатного поиска хозяев…

Вынув из мочек сережки, Настя нацепила на мочки ушей украшения-"весточки" и, теперь уже с достоинством, повернулась вокруг. - Ну как ?! – обратилась она к матери. – Какая прелесть ! - произнесла искренне мама, а отец поддержал, в истинно мужском духе – И главное – редкая прелесть. А я уже шел к музыкантам, слушая на ходу обрывки комментариев… Подошел, пошептался, вынул из стойки микрофон: с перестройкой организма, видимо перестроились и голосовые связки – теперь я мог и удивить присутствующих, что и собирался сделать. – Эту песню я посвящаю замечательным родителям нашей прекрасной именинницы. Заиграла музыка, а я направился к столику именинницы. Не дойдя пару-тройку метров до стола, поднес к губам микрофон:

Вновь о том, что день уходит с земли, ты не громко спой мне - хрипловатым голосом Настиного отца начал я, вызвав изумление у сидящих за столом, да, наверное, не только у них – этот день, быть может где-то в дали – мы не однажды вспомним…

Вспомним как, прозрачный месяц плывет, над речной прохладой…

Лишь о том, что все пройдет – вспоминать не надо…

Все пройдет – пел я, глядя на Настину маму – и печаль и радость…

Все пройдет – так устроен свет. Все пройдет – только верить надо…

ЧТО ЛЮБОВЬ – НЕ ПРОХОДИТ, НЕТ !

Спой о том, как в даль плывут корабли – не сдаваясь бурям – запел я уже для отца, голосом жены – спой о том, что ради нашей любви весь этот мир придуман…

Спой о том, что биться не устает, сердце с сердцем рядом.

Лишь о том, что все пройдет – вспоминать не надо…

Третий куплет я пел уже своим голосом, глядя на Настиных родителей. Настина мама, положив свою изящную ладошку на грубоватую ладонь мужа, что то шептала, глядя ему в глаза. Услышал – она подпевала - пела ему мою песню ! А он – подпевал ей в припеве… Вот она – любовь, пронесенная сквозь года: и в радости и в горе ! Когда закончил, раздались аплодисменты – громче всех хлопала Настя - ее родители не отставали. Что ж удивил. Надо закреплять. – А теперь, я хочу поздравить этой песней нашу именинницу:

Нынче твой день рождения – на тебя я гляжу. И тебе в восхищении пару слов я скажу…

Пусть тебя, именинница – не тревожит печаль. Я сегодня торжественно подниму свой бокал !

За глаза твои карие, за ресницы шикарные. За упругую талию и улыбку лукавую…

За твои руки нежные и за ласки безбрежные… За тебя именинница – поднимаю бокал !

Часто думаю по ночам – если б был я богат. Все бы бросил к твоим ногам – за один только взгляд !

Все рубины и жемчуга и презренный металл. Все тебе именинница – я, клянусь бы отдал ! Спел припев и… :

Если вдруг я судьбу свою оборву с пол-пути. Я твою фотографию схороню на груди...

Если б даже пришлось в бою мне собой рисковать. Знаю я за что жизнь свою мне не жалко отдать !

За глаза твои карие, за ресницы шикарные. За упругую талию и улыбку счастливую…

За твои руки нежные и за ласки безбрежные. За тебя, несравненная – поднимаю бокал !

Закончил песню, положил микрофон, подошел к столу, налил полный бокал шампанского:

За виновницу этого торжества; за героиню этой песни; за именинницу – Анастасию Корчагину: мужчины – стоя, до дна !

Задвигались отодвигаемые стулья – мужчины стали вставать, поднимать бокалы, рюмки. Зазвучали здравницы, выкрики: За здоровье именинницы… поздравляем… с днем рождения… Чокнулся с вставшей, покрасневшей о такого внимания, счастливой Настей; коснулся бокалом протянутого бокала Настиной мамы; чокнулся с рюмкой Настиного отца; по-гусарски, лихо выпил до дна; перевернул бокал – из него не вылилось ни капли…

- Хочу спеть для именинницы эту песню, от лица и сердца тех, кто находится в этом зале и от тех – кому не посчастливилось попасть на ее день рождения… Заиграло негромко музыкальное вступление…

Жизни даль распахнув мне настеж, ты явилась весны красивей…

Птицы в небе щебечут Настя… Травы вторят – Анастасия…

Счастлив я, покоренный властью, этих глаз васильково-синих…

Губы с нежностью шепчут Настя… Сердце вторит – Анастасия !

И запел припев, глядя в глаза имениннице:

Я хочу, чтоб эта песня – эта песня не кончалась…

И ее услышав ты спросила – не мое ли имя прозвучало ?

Запел второй куплет, не отрывая глаз от влюбленных девичьих глаз :

Это может во сне присниться и оставить свой след навечно…

Сноп волос, золотой пшеницей, тихо льется тебе на плечи…

Каждый сам выбирает счастье, об одном лишь судьбу просил я… и, разорвав взгляды, поднял свой над ее головой:

Ты отдай мне в невесты Настю ! – протянул руки вперед, в мольбе:

Дай мне в жены - А Н А С Т А С И Ю !

Опустил голову, простоял, дослушав до конца мелодию; поднял взгляд на притихших слушателей – Для нашей именинницы от присутствующих и не присутствующих здесь прозвучала эта песня…

Прошел к столику, взял руку Насти, наклонился, прикоснулся губами… Сел, довольный, за стол. Заиграна медленная музыка… Настя собралась встать – видимо решила, несмотря на приличия, пригласить меня, потому что я ее пригласить не решался, или не собирался – пока, по ее мнению. Но тут возле нее возник Костя Быстров и, с не свойственной ему галантностью, пригласил именинницу на танец. Она бросила на меня осуждающий взгляд – что ж ты не поспешил ?! Да потому и не поспешил – может сама догадается, поймет…

- Да…а… - протянул Настин отец, глядя на меня – охмурил ты нашу девочку… Теперь, как порядочный мужчина, просто обязан женится ! – ухмыльнулся он. - Вот чего точно не было – так это стремления ее охмурить – парировал я. – А женится ? Мы с ней, увы - из разных измерений. И потом… Нельзя запрячь в одну повозку коня и трепетную лань… - продекламировал пришедшее на ум. – Вот это – пара… – кивнул я на танцующих Костю с Настей. – Эх, мужчины, мужчины… - иронично произнесла Настина мама, окинув нас сочувствующим взглядом - … Я старый солдат и не знаю слов любви… - лукаво продолжила она, глядя на своего мужа. – Да ладно тебе… Вспомнила… - смущенно пробормотал он, хотя было заметно, что воспоминание ему приятно. А на танцполе, тем временем…