– Мама, расскажи сказку! Про папу!

– Спи, солнышко, уже поздно. Сестренка твоя уже заснула…

– Но ты обещала!

– Да? Точно обещала? Хм… Тогда слушай – я расскажу тебе историю, которая приключилась с твоим папой давным давно, еще до того, как он познакомился со мной. В древние времена, когда мир казался совсем другим – солнце светило ярче, трава была зеленее и выше, а маленькие девочки всегда слушались своих мам, с далеких звезд на одну из планет империи прилетел твой папа…

– Жители радостно встретили его и сразу же устроили пир? Да?

– Нет, дочка, чужаков в древней Оканийской империи привечать было не принято. Едва твой папа вышел из корабля, как его сразу же попытались убить…

– А кто попытался?

– Имперские солдаты, солнышко. Они были хорошо подготовлены, одеты в бронекостюмы, и каждый имел плазменное ружье, стреляющее очень далеко и очень точно. Каждый выстрел из такого ружья мог оказаться смертельным. Солдат было много, они были сильны, уверены в себе и чувствовали себя безнаказанно, стреляя в безоружного.

– Солдаты плохие? Ведь они стреляли в моего папу!

– Солдаты не могут быть плохими или хорошими, дочка, они просто солдаты. Живое оружие. Враги.

– Но мой папа все равно сильнее всех!

– Верно, из того боя твоему папе удалось выйти победителем, однако схватка дорого ему обошлась. В бою твоего папу ранили – чей–то выстрел все–таки достиг своей цели.

– Но папа же дракон! Дракона нельзя ранить из простого ружья!

– Тогда он еще не был драконом, малышка. Он был простым человеком, пусть и более сильным и опытным, чем сражающиеся против него имперские солдаты. Поэтому твой папа решил отступить и спрятаться от погони высоко в горах. Горы к северу от столицы Окании высоки и неприступны, а крутые заснеженные склоны покрыты густыми лесами, в которых легко уйти от преследования и затеряться. Люди там не живут, отдав всю территорию под природный заповедник.

– И папа стал жить в горах?

– Он действительно хотел некоторое время пожить в горах, чтобы разыскивающие его люди из имперской службы безопасности потеряли след. Папа являлся опытным путешественником, и для него горы были не опаснее парка перед нашим домом – при необходимости папа мог бы прожить в них столько, сколько посчитал нужным. К сожалению, не все в наших планах зависит от нас самих, и в планы твоего папы вмешались исконные обитатели тех гор – рурхи. Один из них напал на папу и чуть не убил его.

– А кто такие рурхи?

– Это такие большие, красивые и очень умные кошки. Раньше их считали демонами за ум, силу и неуязвимость.

– Но папа победил рурхов?

– И не только победил, но и познакомился с одним из них. Тот рурх спас твоему папе жизнь и со временем стал для него лучшим другом. Долгое время они прожили вместе – человек и зверь. Они даже понимали друг друга с полуслова.

– А как папа смог с ним подружиться? И разве животные умеют разговаривать?

– Рурхи – не животные, дочка. Вернее, не совсем животные – они отчасти разумны и умеют разговаривать. Правда, их речь не такая, как речь людей, и состоит она не из звуков, а из мыслей. Рурхи говорят не словами, а мыслеобразами, и общаются только с теми людьми, которые их понимают. В некотором роде рурхов, разговаривающих с людьми, можно считать фамилиарами. Рурх по кличке Барсик, с которым дружил твой папа, был его фамилиаром. Папа мог видеть его глазами, а рурх всегда знал, что видит и о чем думает папа. Ты видела голографию папы, сидящего верхом на большом пушистом коте, которая висит в его кабинете? Вот тот самый кот и есть рурх по кличке Барсик.

– Значит, папа катался на рурхе?

– Будучи фамилиаром, Барсик действительно позволял твоему папе иногда ездить на себе – так они передвигались быстрее, ведь рурхи бегают значительно быстрее людей.

– А кто такие фамилиары?

– Фамилиары – это те животные, с кем люди могут устанавливать ментальную, или, как говорят ученые, телепатическую связь и делиться своей энергией и жизненной силой. Все рурхи – природные телепаты, и если ты сумеешь договориться с кем–то из этих хищников, то он сможет стать твоим фамилиаром.

– Но если с фамилиаром можно разговаривать, значит, для меня он будет таким же, как папа или ты? Он будет со мной играть?

– Для тебя он скорее, окажется почти таким же, как твоя сестренка – ведь если фамилиар позволит, то с ним действительно можно будет играть. Твой папа рассказывал, что Барсик, пока был маленький, постоянно с ним играл. Они даже охотились вместе.

– Но если рурхи позволяют с ними играть и они такие большие, как на голографии – значит, мне можно будет на них кататься? Как папе? И для этого достаточно сделать рурха своим фамилиаром?

– Хм… Не уверена, что это хорошая мысль. Наш папа – в некотором роде исключение. Барсик позволял ему слишком многое из того, чего ни один рурх никогда не позволил бы сделать людям. Рурхи – чрезвычайно свободолюбивые создания, и, в отличие от лошадей, на которых ты уже каталась, никому не позволяют сесть себе на спину. Кататься на рурхах – все равно, что летать на кагирах. Ты видела, чтобы хоть кто–нибудь летал на кагирах?

– Зато я летала на драконе!

– Все мы в свое время летали на драконе, дочка… А вот на рурхе катался только твой папа, о других смельчаках мне не известно.

– Я тоже хочу покататься на рурхе! Как папа!

– Тогда тебе придется найти его и уговорить себя покатать! Но сразу предупреждаю – сделать это будет весьма и весьма непросто…

– И ты считаешь, что у меня ничего не получится?

– Ну почему же? Возможно, твое желание когда–нибудь сможет исполниться… Но для этого тебе сначала надо вырасти, выучиться и стать сильнее, после чего попытаться уговорить рурха стать твоим фамилиаром. Иначе рурх тебя не покатает, а съест.

– Я обязательно вырасту, и у меня тоже, как у моего папы, будет свой рурх! И он будет меня катать!

– Конечно же, когда–нибудь ты обязательно вырастешь. Но для того, чтобы твой организм рос, тебе сейчас нужно закрыть глазки и уснуть, ведь растешь ты только во сне. Твоя сестренка закрыла глаза, заснула и потихоньку растет. Спи и ты, солнышко, уже поздно.

– А сказка?

– Я продолжу ее завтра, и будет она про рурхов…

На клановые земли Рэй, что на Окане, в очередной раз пришло лето. Густые леса, даже во время мягкой местной зимы не сбрасывающие большую часть своей листвы, вновь зазеленели молодыми салатовыми побегами, перемежаемыми разноцветными яркими проплешинами лугового разнотравья. Стоял жаркий, немного удушливый безветренный полдень. Белое, с едва заметным фиолетовым отливом светило подкатилось практически к зениту, прогревая неподвижный влажный воздух до состояния, вынуждающего редких выбравшихся на природу людей поскорее закончить свои дела и скрыться в тени, дарующей благословенную прохладу. Безмятежную пасторальную тишину разбавлял лишь едва заметный гул многочисленных насекомых, облюбовавших буйно цветущие луговые травы.

На опушке леса, двумя клиньями рассекшего пологий склон холма, приютился большой, утопающий в зелени поселок, сплошь состоящий из аккуратных одно–двухэтажных домов, выстроенных вдоль прямых, выложенных серыми шлифованными каменными плитами дорожек, бывших, по–видимому, местными улицами. Однако внимательный наблюдатель мог заметить, что из опушки леса на склон холма, нависающего над неширокой, но полноводной речкой, выходила лишь небольшая часть поселка – основная его часть оказалась укрыта под сенью величественных древесных исполинов и скрывалась глубоко в лесу. Да и два оторвавшихся от леса и крыльями с двух сторон охватывавших населенный пункт зеленых клина, состоящих из кряжистых, практически без подлеска высоких деревьев с густыми, раскидистыми кронами, были явно посажены искусственно и имели своей целью скрыть под своей сенью и сами строения, и уходящую вглубь леса дорогу.