Лицо Марии Магдалины было слегка наклонено к плечу учителя и пряди ее волос падали ему на накидку. Я загляделась на эту сцену, в ней было что-то чувственное и трогательное. Автор фрески определенно был влюблен, когда расписывал церковь.

- Впечатляет? - спросил Марко, после минуты какой-то торжественной тишины.

Я кивнула, и он повел меня обратно к алтарю.

Мы еще немного походили, изучая уцелевшие фрески и остатки росписи купола, и вышли из церкви. Что ж Марко мне подробно и во всех деталях описал деятельность Мила в его бытность монахом и позже на посту инквизитора, но вопрос о том, откуда в человеке столько ненависти, так и остался открытым. Марко предположил, что злоба инквизитора черпала силы во власти и тщеславии приобщения к тайному Ордену, но я не согласилась. Здесь должно было быть что-то еще... какая-то обида ... или проклятие. Итальянец предложил мне съездить в Модену и разузнать о детстве Маттео Мила и дал мне координаты историка - синьора Монци.

Ну что ж, навестим Модену завтра, а пока... пока у меня есть целый день в Вероне. И мой гид меня не оставил. Мы ходили по серым улочкам, пересекали реку по мостам, пугали голубей на площади, несколько раз останавливались выпить кофе в ресторанчике или мелкой закусочной. Марко мне рассказал много интересного о городе, и, казалось, никак не хотел меня отпускать. Поэтому ничего удивительного в том, что я осталась на ночь у него. Тем более, что мне надоели ночные кошмары и я подумала, что они прекратятся, если я проведу ночь не одна. Марко долго не мог уснуть. Он сидел на подоконнике, прислонившись голой спиной к стеклу, и курил в приоткрытое окно. Затем снова и снова просил меня оставить мой номер телефона или имэйл, или хоть что-нибудь, чтобы найти меня. Ему было не спокойно, он не мог так просто расстаться со мной после этой встречи. Но я качала головой, и улыбалась - какая нелепость представить наши отношения. Мне он таким и запомнился: четкий профиль с алым пятном сигареты на фоне блестящего ночными огнями окна.

В Модену я приехала рано утром. Благо путь близкий. Не останавливаясь на кофе, я сразу направилась к синьору Монци (надеюсь, он не в обиде за ранний визит, но мне просто больше нечем было заняться в Модене, да и в мои туристические планы, этот город не входил). Дверь мне открыл седовласый и усатый синьор лет восьмидесяти. По тому, как бодренько он воспринял мой рассказ, проводил в гостиную и предложил кофе, я поняла, что не особо побеспокоила его своим приездом. Синьор Монци раньше работал археологом, и у него дома сохранилось много старых документом и рукописей. Пока я пила кофе, он принес из кабинета два толстых ветхих тома с кожаной обложкой.

- Эти книги - настоящая драгоценность. Сейчас никто не знает им цену, никому не интересно. А ведь это наша история. Это все изучать надо, - говорил он, потрясая указательным пальцем в воздухе, как будто укоряя тех, кому не интересны эти букинистические рухляди.

- А что это за книги?

- Эта, - он указал на томик, лежащий у него на коленях, - Бухгалтерская книга аптекаря. Он здесь записывал кто и что купил, кто задолжал, какого товара не хватает, и попутно делал заметки. Что-то вроде дневника.

- Он встречал Маттео Мила?

- Да, еще как. Ибо аптекарь - был любовником матери Мила.

- Вот как?

- Да. Маттео Мила происходил из довольно знатной и обеспеченной семьи. Был единственным ребенком у родителей. Его мать - Мария Мила имела любовную связь с тем самым аптекарем, чьи записи мы имеем возможность прочитать. Она приходила в магазин, оставляла сына на лавочке возле входа и уединялась с любовником. Мария явно пренебрегала сыном и даже сам аптекарь отмечает, что она часто ругала мальчика по пустякам и срывалась на нем. Это подтверждают и записи монаха, который выслушивал исповеди Марии, - синьор Монци указал на второй томик, - Она каялась в том, что не уделяет внимания сыну и не чувствует к нему любви. И при том не может себя заставить поменяться, она не любила сына.

- Значит, его ненависть к людям родилась еще в детстве?

- Вполне возможно. Хоть времена были мрачные и жестокие, но симпатию мать могла бы проявить в отношении сына. Он рос и с ним росла обида, которая позже превратилась в неосознанную ненависть.

- Да, все просто. Детская травма, - кивнула я.

- Но не будем о грустном. Давайте, я вам лучше покажу свои работы, я - художник, может быть, вам что-нибудь понравиться.

Он провел меня в свою мастерскую: остекленную веранду, залитую ярким светом и заставленную картинами. Я подумала, что было бы неплохо поощрить пожилого художника и купить что-нибудь небольшое. Среди работ были пейзажи, виды средневековых улочек и портреты, выполненные на манер средневековой стилистики. Мне понравилась работа, изображающая Мадонну у ручья и ее сына, который разглядывал золотых рыбок в воде. Но тут я увидела другую картину и по спине пробежала дрожь. Пейзаж с монастырем Сан-Микеле.

- Возьмете обе? - спросил синьор Монци.

Я достала кошелек, заглянула во все отделения, с удивлением пересчитывая купюры, и, отрицательно покачав головой, указала на картину с Мадонной. Синьор Монци снял картину с мольберта и понес ее упаковывать. Я еще раз заглянула в кошелек, проверила отделения с молнией, захлопнула и кинула в сумку. У меня оставалось только сто пятьдесят евро на последнюю ночь и на полный бак дизеля для машины. И только тут до меня дошло, что я участвовала в увлекательном итальянском квесте. Меня, как в игре, провели по маршруту, предложив таинственную историю. Сначала я оплатила ночевку в монастыре, потом заплатила синьоре Микеле за сеанс гипноза и купила в лавке у ее подруги две сумки, шарф и бижутерию, я купила книги про Орден Сакрале Немези и теперь собиралась потратить триста евро за картину. Я хорошо оплатила этот незапланированный тур.

Синьор Монци вынес две упакованные картины.

- Монастырь не берете, но я вам в подарок другую подобрал. Надеюсь, понравится.

Я поблагодарила, пожала ему руку и, пожелав удачи в делах, с картинами подмышкой побрела к машине. На этот раз у меня вырисовался четкий маршрут - монастырь Сан-Микеле. Я была уверена, что именно отец Массимилиано - заводила и инициатор всей этой истории, и хотела узнать, сколько еще женщин и девушек он пускал по этому заколдованному кругу.

Всю дорогу я была немного на взводе и слегка успокоилась только, когда увидела бирюзовые воды Гарды. Я остановилась на набережной и вышла из машины. Озеро штормило и оно было покрыто белой рябью. Чайки жалобно кричали и пролетали над пустыми столиками закрытого кафе. А меня потянуло посмотреть, что за картину мне подарили. Я аккуратно разорвала упаковочную бумагу и достала картину. Архангел Михаил с золотым мечом на фоне заснеженных гор. Его лицо мне показалось знакомым. Как же он был похож на Марко. Это изящное лицо с серьезными глазами, волнистые волосы и хрупкая фигура. Мне стало тоскливо. Я сглотнула подкативший ком и осторожно убрала картину обратно в багажник. Заперев машину, я огляделась - один маленький магазинчик был открыт. Я перебежала дорогу и столкнулась с медленно раздвигающимися стеклянными дверями. К счастью, это было то, что нужно - супермаркет. Через пару минут я вышла с бутылкой вина, банкой маслин и коробочкой с нарезанной прошутто.

Вино я, конечно, все не выпила. Осталась где-то одна четверть. Но маслины и ветчину я съела целиком. В общем, силы прибавились.

Машина, скрипнув резиной, резко развернулась на полосе, и направилась по дороге в горы.

Монастырь, как и в прошлый раз, был в тумане. Я оставила машину перед входом и прошла внутрь. Отец Массимилиано не заставил себя ждать, он появился после того, как я завершила второй полный круг вокруг зоны у алтаря. Падре был заметно весел. Узнать бы причину? Что это его так развеселило тут в глуши?

- Вы вернулись. Как я рад!

- Я тоже. Расскажите, чем вы меня опоили, что я целых три дня мучилась галлюцинациями.