Христианскую церковь он предложил не трогать вообще. Со старообрядцами пообещал наладить контакт самостоятельно, благо основа для взаимного понимания и уважения, какая-никакая, но имелась. А греко-православную церковь пусть уже потом старообрядцы воспитывают.
В завершении Сталин поинтересовался мнением Велимира об иудаизме и рассказал про свою встречу с раввинами.
- Сложный вопрос, Князь. Но поставил ты его правильно. По-хорошему бы от них вообще избавиться, но и народ ни в чем не виноват. Многие из евреев нормальные люди, проживающие на нашей земле уже много веков. Так что гостями их уже не назовешь. А вот с раввинатом все очень непросто. Они изначально заточены на захват власти для себя. К тому же их вера освобождает их от ответственности перед гоями, коими они считают всех, кто не иудей. Но выход искать все одно, надо. А потому сделаем так. Заставь их клясться не перед собой, а перед единоверцами. У тебя же наверняка найдется несколько преданных лично тебе людей еврейского происхождения, кто не перекрещивался и был вовремя обрезан. Вот им и клятву раввины давать должны. Далее я научу тебя видеть Правду и Кривду в любых словах. Тяжкий это Дар, но ты выдержишь. А потом он тебе не раз пригодится. Ну и, если ты не против, когда будешь с ними опять встречаться, позови меня. Лишним не будет.
- Хорошо, товарищ Велимир, так и сделаем. Позову.
Расставались мы, договорившись, что Велимир обязательно посетит меня на базе в самое ближайшее время. Я понимал, что мои знания постепенно подходят к пределу того, что я мог передать детям. А среди них оказалось очень много талантов, продвигавшихся в деле освоения управляемых сновидений гигантскими шагами. Пора было передавать их обучение в надежные руки.
Глава 31.
Ставки сделаны, господа
.
Встреча Сталина с Джоном Рокфеллером-младшим прошла в Кремле достаточно буднично и, как принято было писать в более поздние времена, в духе полного взаимопонимания сторон.
Впрочем, за внешним спокойствием, дружелюбием и демонстрацией совпадения взглядов кипели нешуточные страсти. Инструкции, полученные Рокфеллером-младшим от отца, предусматривали несколько важнейших пунктов. Главным из которых было выяснить истинное состояние СССР и его готовность к военным действиям. Рокфеллеры не могли себе позволить ошибиться в выборе перспективного партнера. Своим вынужденным отказом от прямого участия в дальнейшем финансировании гитлеровской Германии вследствие недавней информационной войны они автоматически занимали по отношению к СССР позицию дружеского нейтралитета. И вот теперь наследнику клана предстояло выяснить, стоит ли заменять этот нейтралитет на более активную союзническую позицию. А этот вопрос полностью упирался в те перспективы, которые Сталин был готов предоставить их семье в экономической сфере, связанной с развитием советской экономики. Глава клана еще до отправки сына в Москву прекрасно понимал, что усилившийся и полностью закрепившийся во власти Сталин уже не готов предоставлять Рокфеллерам те же условия и то влияние, которое они имели ранее. А потому готов был к определенным уступкам. Вопрос стоял лишь в том, что из влияния удастся сохранить и какие новые возможности во взаимоотношениях с СССР получить. Рокфеллер-старший предупредил сына, что скорее всего максимум, что можно выторговать у Сталина это равноправные партнерские отношения, а потому предостерег его от чрезмерного давления на самолюбивого и горячего советского вождя. Потерять можно было гораздо больше, чем приобрести.
Сталин со своей стороны также прекрасно понимал всю невысказанную подоплеку. Ведь именно он и организовал ту самую информационную антигерманскую компанию, заставившую Рокфеллеров отойти от бизнеса с Гитлером. Прекрасно осознавал он и свою кардинально изменившуюся силу, позволяющую уже опираться во внутренней политике не на внешних ненадежных союзников, а на собственные кадры внутри, расставленные на всех значимых позициях. С другой стороны, он также не мог позволить себе полностью испортить отношения с одним из двух самых могущественных кланов планеты. Перспектива войны в Европе требовала хотя бы гарантий нейтралитета со стороны США. А еще лучше активной поддержки с их стороны. Учтя все ошибки своего аналога из мира Алексея, а также существенно продвинувшись с помощью его информации в разработке перспективных вооружений, поднимающих силу советской армии на принципиально иной уровень, Сталин тем не менее прекрасно понимал, что даже с атомной бомбой он не сможет выиграть войну против всего мира. Также он был осведомлен и о глобальном соперничестве между кланами Рокфеллеров и Ротшильдов и был отнюдь не против на этом поиграть.
В результате обе стороны долго ходили вокруг и около, прощупывая друг друга и не решаясь на первые активные предложения. Но все же не Сталин просил о встрече, а потому начинать пришлось именно гостю.
Рокфеллер долго рассказывал об опасениях, которые вызывает у него развитие ситуации в Европе, и всячески пытался выяснить, как СССР смотрит на перспективы войны. Сталин воспринимал этот монолог бесстрастно, а на прямой вопрос ответил, что СССР сам по своей воле ни с кем воевать не собирается, но на прямую агрессию ответит крайне жестко и оставляет за собой право полного уничтожения врага всеми имеющимися средствами. Сказано все это было спокойным и даже несколько равнодушным тоном, который должен был дать понять собеседнику, что эта тема не является предметом первоочередных забот советского правительства. Такой тон произвел на Рокфеллера сильное впечатление. Хотя он был далеко не новичок в переговорах любого уровня и прекрасно понимал весь показной характер производимого Сталиным впечатления, тем не менее, он понял, что это проявление именно силы, а не слабости, пытающейся спрятаться за силой. По крайней мере, это было то, во что верил сам Сталин.
Сделав себе пометку на память, Рокфеллер решил зайти с другой стороны и поинтересовался тем, чем его семья может помочь развитию советской экономики. Здесь Сталин не стал отмалчиваться и рассказал о длинном перечне промышленного оборудования, в котором по-прежнему заинтересован СССР. Причем, особый интерес проявил к получению комплексных спроектированных заводов различного назначения. Сталин передал заранее подготовленный список потребного оборудования, который Рокфеллер быстро, но очень внимательно проглядел. В заключении, понимая, что эта тема Рокфеллеру особенно интересна, отметил, что помимо промышленного СССР хотел бы получить максимально возможное количество бурового оборудования для нефтедобычи.
А совсем под конец изъявил готовность оплачивать все заказы немедленно по факту их поставки. Золотом, валютой или техническими алмазами по выбору американской стороны.
Список оборудования сам по себе произвел на Рокфеллера почти шокирующее впечатление. Не только своим объемом, но и разноплановостью заказов. Первое и самое важное, что бросилось в глаза американцу, было то, что перечень совершенно не говорил ни о какой спешке в закупках для производства вооружений. Разумеется, в нем присутствовало оборудование для заводов военной направленности, в частности для производства танков, заводы по нефтепереработке и катализаторным добавкам в топливо, но общая структура заказов была таковой, что Рокфеллер даже растерялся. Сталин хотел буквально все. В том числе огромный перечень оборудования для производства товаров народного потребления. Это было невероятно. Вся Европа, судорожно изыскивая последние средства и кредиты, бросает все силы на производства вооружений, а Сталин спокойно заказывает оборудование для текстильного и мебельного производства, горнопроходческую и строительную технику и оборудование для их производства, оборудование для химической промышленности, причем, явно не для производства взрывчатки или пороха. Что же он скрывает, что так спокоен, - думал Рокфеллер. - Его как будто подменили. Последние два года в СССР творится что-то совершенно не укладывающееся в привычную логику. Либо Сталин сошел с ума, либо я чего-то принципиального не понимаю.
