Глава 12.

Начало битвы за урожай.

   Следующая пара месяцев запомнились мне как непрекращающийся аврал. Сначала меня "пытал" Берия, дальше я уходил к себе и делал подробные записи по интересующим его темам. Потом мы снова встречались, обсуждали вопрос, и все повторялось сначала. Лаврентий Павлович оказался удивительно увлеченным работоспособным человеком. Я вообще с трудом понимал, когда он отдыхает. Ладно я. Мне сон, как таковой, был не очень-то и нужен. Для подзарядки матрицы, как я выяснил опытным путем, хватало буквально часа. А когда спал он, было для меня загадкой. Вечерами, изнасиловав мой мозг и память, он уезжал, как я подозреваю на доклад к Сталину.

   Так продолжалось почти две недели. Затем наши ряды пополнились первой командой, набранной Берией из сотрудников НКВД, имеющих высшее техническое образование. Причем, что было приятно, мои рекомендации по психотипам людей, были полностью учтены. Берия предупредил меня, что все эти люди теперь наши постоянные сотрудники и их уже вкратце ввели в курс дела. Все они дали самые страшные подписки и согласились на жизнь на казарменном положении. То есть им можно было не позавидовать, но в глазах этих двадцати-тридцати летних людей я читал только горящий восторг от прикосновения к тайне и желание творить будущее.

   Забегая вперед, скажу, что все они без исключения оказались трудоголиками не хуже самого Берии. Даже когда официальная работа заканчивалась и были часы отдыха, я все равно часто видел их продолжающих активно и яростно спорить в попытках доказать друг другу очередную истину. Глядя на них, на Берию, да и на самого Сталина, я начинал лучше понимать эту эпоху поистине великих свершений и великих самоотверженных людей. Их не заботили развлечения и, как у нас принято говорить, приятное и расслабленное времяпровождение, они жили работой, отдавая всех себя построению светлого будущего, которое ежедневно творили своим трудом. Впрочем, отдыхать они тоже любили. И с такой же яростью и жаждой жизни. В наших первых командах практически не было женщин, но, понимая, что вопрос нельзя доводить до кипения, руководство решило и эту проблему. На базе постоянно трудилось достаточное количество молодого и симпатичного женского обслуживающего персонала. Разумеется, эти девушки пользовались у сотрудников УЗОРа большим вниманием. И даже здесь чувствовалось отличие от нашего времени. При том, что никто не обращал внимания на особые условности, я ни разу не заметил ни одного косого взгляда на женщин и не услышал ни одной разборки между мужиками по их поводу. Возможно, что-то и было, даже было наверняка, но решались в таком случае все эти проблемы очень тихо. Никакого напряжения в командах я не ощущал совершенно.

   Работа в командах не сразу, но пошла. Сначала мне никак не удавалось добиться слаженности работы и равноправности всех членов команды в процессе. Люди, привыкшие к четкой жизни по Уставам старательно держали паузу, ожидая пока выскажется старший по званию. Я кричал, ругался, объяснял, спорил, но ничто не приносило результата. Слишком непривычного стиля обсуждения проблем я требовал от людей. Но затем, в течение месяца работа как-то наладилась, и ребята почувствовали настоящий вкус к совместному творчеству. Неоднократно приходилось наблюдать, как-то какой-нибудь лейтенант увлеченно доказывал Берии, что тот не прав, и делать все надо иначе. И что не менее любопытно, самому Берии такой подход тоже нравился. Он совершенно не старался подавить собеседника авторитетом или партийными лозунгами, напротив, он тщательно подбирал слова и искал стоящие аргументы в защиту своей позиции.

   Регулярно виделся я и с Вождем, чаще вместе с Берией, но бывали и индивидуальные приглашения.

   Примерно через месяц с небольшим, сразу после празднования Первомая, мы переехали на новую Базу. Новая "резиденция" УЗОРа оказалась для меня не только сюрпризом, но и очень приятным подарком. Сталин расщедрился и выделил нам весь Серебряный Бор. В детстве я жил в том районе, а потому испытывал к нему самые романтические чувства. Сталин не обманул. На новом месте сосен было ничуть не меньше. Все 234 гектара территории окруженного почти со всех сторон Москва-рекой полуострова были наши. Да-да, островом Серебряный Бор стал лишь в 37-м, когда было решено пробить, минуя излучину, Хорошевский канал. А сейчас перешеек был полностью перегорожен забором с колючей проволокой и довольно серьезным пропускным пунктом. Охранялось все это хозяйство спецотрядом под руководством того же Иваненко, который вместе с дополнительными хлопотами успел получить и новое звание майора госбезопасности. Чем был весьма горд.

   Выделение под УЗОР столь известного и популярного в Москве места, в котором в начале 20-х любил жить сам Ленин, думаю, далось Сталину нелегко. Для этого ему пришлось выселить из расположенных на полуострове дач не меньше сотни чиновников различного ранга вместе с семьями, среди которых было очень немало даже членов ЦК. А вот три детских дома, расположенных на полуострове решено было оставить. Это решение пришло после одного из моих разговоров со Сталиным в присутствии Берии еще в первый месяц работы.

   Как-то после очередного нашего доклада Сталин вдруг сменил тему и спросил меня:

   - Товарищ Алексей, в своей первой записке по поводу организации работы УЗОРа Вы отметили отдельным пунктом вопрос молодежи, но никак его не расшифровали. Не поясните, что именно Вы имели в виду?

   - Охотно. Давайте пойдем от целей. Их две. Внутри страны нам необходимо иметь мощную разветвленную тайную организацию, о которой не будет знать никто ни в стране, ни тем более за рубежом. Подчиняться эта организация должна только Вам, а после Вас следующему руководителю СССР. Вовне страны нам также потребуется иметь разветвленную сеть информаторов и убежденных помощников, работающих не за деньги, а в силу своей веры в правое дело. Нам предстоит схлестнуться с целой многоуровневой системой тщательно законспирированных тайных обществ и Орденов, обладающих на Западе истинной властью и могуществом. Для того, что бы им противостоять официальных государственных органов и служб недостаточно. Они, хотим мы или нет, но на виду. И состоят из совершенно различных по своему складу людей. Рано или поздно находятся те, кого угрозами или посулами, деньгами удается заставить работать против своей страны. А вместе с ними под удар неизбежно попадают все, с кем они связаны по службе. Так было раньше, так есть сейчас и так будет в наше время. Но невозможно внедриться в то, чего нет. Что на поверхности никак себя не проявляет.

   Вопрос, из кого набирать этот, как я его для себя назвал, тайный Орден Хранителей? Если мы возьмем простых советских людей, то сразу же попадем под все риски их слабостей. У всех есть семьи, родители. Рано или поздно они не смогут удержать информацию в себе. Единственный выход, это набирать членов Ордена из воспитанников детских домов. Причем, обучение и воспитание должны начинаться именно в детских домах и чем раньше, тем лучше. Только в этих домах не должно быть ни одного ребенка, у кого были репрессированы родители, независимо от тяжести наказания.

   - Почему Вы так считаете? Дети отвечают за родителей?

   - Нет, товарищ Сталин, дело в другом. Родовые связи слишком сильны. Более того, если мы хотим построить сильное солидарное общество, то мы просто обязаны всеми средствами пропаганды усиливать значимость родовых связей. Уделять максимум внимания почитанию предков и родовых корней. Народ - это объединение братских Родов. А теперь представьте себе, что даже если ребенок вдруг случайно узнает, что его отец или мать оказались врагами народа. Это огромные риски. Как бы сильно не было воспитание, многие захотят отомстить, даже поначалу не отдавая себе в этом отчет. Они просто будут обязаны усомниться в справедливости приговора. Нам не нужны эти риски. Но суть этих детских домов должна кардинально поменяться. Там должны быть лучшие условия, лучшие преподаватели. Дети с первых лет жизни должны ощущать теплоту и заботу родного государства, способного полностью заменить им родителей. Тогда со временем мы получим настоящую тайную армию преданнейших и подготовленных бойцов.