Причина столь раннего рандеву с Вождем выяснилась довольно быстро. Сталин подобрал руководителя на УЗОР и до знакомства меня с ним хотел переговорить еще раз со мной наедине.

   Назначение на должность Начальника УЗОРа Берии меня, честно говоря, порадовало. Более эффективного руководителя с учетом огромного объема предстоящей работы подобрать было нельзя. Рассказывая о назначении Сталин постоянно сверлил меня своими желтыми глазами, явно пытаясь понять, не было ли в моей характеристике Берии и откровенно высказываемом сейчас удовлетворении таким его решением какого злого умысла, способного привести к заговору против него самого. Я как мог постарался развеять его опасения, еще раз пересказав какой огромный воз тащил на себе Лаврентий Павлович в конце 30-х и в годы войны, что именно благодаря ему мы с очень небольшой задержкой относительно американцев смогли получить свою атомную бомбу, хотя по ранним исследованиям отставали на поколение. Видно было, что Сталин успокоился и расслабился.

   - Скажите, товарищ Алексей, мы отдаем Вам такого ценного работника, прекрасного руководителя. А ведь он по Вашим же собственным словам прекрасно в Вашем варианте истории проявил себя на посту Народного комиссара Внутренних Дел. Тем более, что нынешний комиссар этого ведомства Вас также не устраивает. И что нам теперь делать? Можете Вы кого-нибудь нам посоветовать?

   Вопрос был, что называется на десять баллов. Я, откровенно говоря, несколько завис. Главная проблема была даже не в том, что мне некого было назвать. Кое-какие имена в голове крутились. Но, во-первых, должность такого уровня - политическая. Одного профессионализма в борьбе с бандитами и врагами трудового народа здесь мало. Во-вторых, практически все, кого я мог назвать по своей истории, были сотрудниками того же Берии. И как Сталин отнесется к моему предложению назначить на должность человека Лаврентия Павловича, я совершенно себе не представлял. Особенно учитывая параноидальную подозрительность Сталина, резко возросшую после убийства Кирова.

   - Товарищ Сталин. Я прошу прощения, но это не вопрос моей компетенции, давать такие рекомендации советскому руководству. Особенно в том, что касается столь высоких политических должностей. Это огромная ответственность.

   - Это хорошо, товарищ Алексей, что Вы понимаете ответственность подобных рекомендаций. И все же прошу Вас. Вы же предупредили нас насчет возможной нелояльности товарища Ягоды. Не постеснялись охарактеризовать товарища Ежова. И надо сказать жестко и не лицеприятно охарактеризовать. А они оба, между прочим, члены ЦК партии. Я же вижу, что Вам есть, кого назвать и в данном случае, но почему-то Вы осторожничаете?

   - Товарищ Сталин, хорошо, скажу, как на духу, только прошу понять меня правильно. Я знаю историю такой, какой она сложилась у нас с учетом всех кадровых чисток, разоблачений и последующих реабилитаций. И то, и тем более другое, вызывают множество вопросов касательно истинности утверждений. Это первое. Второе заключается в том, что вместе с разоблачением Ягоды, а потом и Ежова, вместе с ними были подвергнуты репрессиям в все руководители их аппарата высшего и среднего звена. Возможно, это было правильно, возможно нет, судить не мне, хотя я никогда не был сторонником массовых разборок без вникания в конкретные детали. Все же речь о судьбах людей, тем более, много сделавших для СССР. Но в итоге я знаю по истории лишь людей, которые работали вместе с Лаврентием Павловичем. Назвав Вам их фамилии, я просто боюсь быть неправильно вами понятым. Есть и еще один нюанс. Я бы рекомендовал Вам не складывать, как говорится, все яйца в одну корзину. А потому лучше разделить ведомство на два направления. Первое - выделить все вопросы внешней разведки в отдельную структуру. В моем времени это называлось Службой Внешней Разведки. В эту же структуру было бы неплохо отдать и вопросы, связанные с контрразведывательной деятельностью, поскольку эти темы часто оказываются слишком переплетены и требуют единого руководства для оперативного согласования. Для меня лично этот вопрос очень важен, поскольку я финансист. В моей памяти хранится огромный объем финансовой и биржевой информации, в том числе и из этого времени. Ее не только можно, но и нужно использовать по максимуму в интересах советского государства. Надеюсь получить от Вас санкцию на эту работу. Сейчас, насколько я помню, в этом плане имеется ИНО НКВД, который возглавляет товарищ Артузов. По тому, что я знаю, он прекрасный специалист и ни разу не был замечен в какой-либо оппозиционной деятельности. Он несколько своенравен, но руководитель такой структуры таким и должен быть. Иначе его переиграют внешние оппоненты. - Последнюю фразу я сказал специально для Сталина, поскольку знал, что именно из-за своей независимости, часто показной, Артузов и оставался для Сталина чужим. - Думаю, товарищ Артузов хорошо справится с руководством всей СВР. Что же касается НКВД, то есть один человек, который долгие годы являлся заместителем Берии на посту Наркома, а после него стал сам главой этого ведомства, хотя уже и переименованного. Это товарищ Меркулов. О его порядочности и преданности партии говорит тот факт, что он руководил государственной безопасностью вплоть до вашей смерти и последующего ареста Берии. Был арестован вместе с ним. Так это человек из Вашей команды, товарищ Сталин.

   Все время, пока я говорил, Сталин не столько слушал, хотя он явно запоминал каждое слово, сколько смотрел мне в глаза, пытаясь понять, насколько я говорю искренне. А учитывая, что его взгляд обладал реальным давящим эффектом, удержать свои глаза прямо направленными на Вождя, было не просто. Но я справился. Видимо, Сталин почувствовал мою искренность, а потому довольно, но ворчливо заметил, что мне надо учиться доверять партии и советскому руководству.

   - Да и еще, товарищ Алексей. Сейчас подойдет Лаврентий Павлович, я хочу сказать Вам кое-что, пока его нет. И постарайтесь прислушаться к моим словам. В Ваших бумагах я видел некоторые пункты, вызвавшие у меня вопросы. Например, про "образ будущего" и "идеологические основы социализма". Не стоит пока обсуждать эти вопросы с Берией. Сначала мы обсудим их с Вами, а потом подумаем, в каком виде и каким составом работать по этим проблемам. Кроме того, не стоит загружать Берию вопросами мистического характера. Это Вы тоже будете обсуждать только в этом кабинете. Вы меня поняли, товарищ Алексей?

   - Так точно, товарищ Сталин. Я был в своей форме лейтенанта НКВД, а потому почувствовал правильность уставного ответа. Сталину это явно понравилось.

   - Отлично, товарищ Алексей. Не успели надеть форму, а уже становитесь похожи на человека. Шучу. А вот насчет всего остального НЕ шучу. - Слово "не" Сталин выделил голосом совершенно отчетливо. - Вам сейчас стоит сосредоточить работу на двух направлениях. Тем более, что подбор людей и постоянной базы УЗОРа займет некоторое время. Думаю. будет правильным, если это будут вопросы обороны и экономики. Что касается структуры органов госуправления в Ваше время, то просто подготовьте мне пока справку по этому поводу. Мы подумаем, что делать дальше по этому вопросу.

   - Товарищ Сталин, позвольте вопрос.

   - Пожалуйста.

   - Прошу Вас привлечь к работе УЗОРа товарища Вернадского. Во-первых, он создал несколько философских теорий, многие из которых очень близко соотносятся с реальностью, как я ее понимаю. А, во-вторых, в моей истории именно с его подачи в 40-м году начались исследования урана, приведшие к созданию атомной бомбы.

   - Что же, товарищ Алексей. Мы подумаем над Вашим предложением. На первый взгляд не вижу ничего невозможного.

   Раздался телефонный звонок. Сталин поднял трубку и из динамика послышался голос Поскребышева. - Товарищ Сталин. Прибыл товарищ Берия.

   - Пусть зайдет.

   Вошедший человек отличался от своего прототипа, знакомого мне по множеству кинофильмов, еще меньше, чем сам Сталин. Я невольно разволновался. Ну представьте себе сами, обычный человек нашего времени в окружении сразу двух самых могущественных людей СССР. Да и энергетика Берии лишь немногим уступала сталинской. - Они тут что, все такие? - мелькнула мысль.