- Так, уроды! Обмойте его и отведите в комнату. В медпункт не ходить. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Если чё – таблеток ему обезболивающих даёте. Кто вякнет – жить не будет. Рюмка!

- А?

- Тип-топ! Смой кровянку. Пошлите отсюда нахуй, мне надо подышать.

Вовчик протянул мне небольшой чёрный предмет с кнопкой. Нажимаешь кнопку – пробегает искра. Шокер. Как объяснил Макс, не сильно мощный, но всё-таки.

- Вот почему он так борзел. Собирался вырубить тебя этой дрянью и избить.

- И вырубил… Бля, убью его.

- Да всё-всё, он и так там никакой. Как бы директор его не уговорил заявление на тебя писать.

- Да не, вряд ли. Не тот случай.

- А физрук? Он же нас видел?

- Он нам сам открыл.

- Бля, я не понимаю, как вы тут живёте со всем этим? Как?!

- Да ладно, Макс, не психуй – меня вело. Только закрыть глаза – и я чётко чувствовал чужой пульс под руками, кровь, ярость… Аххх, вовремя меня остановили, убил бы его… Сердце колотилось, как бешенное, кажется, я бы сейчас сто раз отжался, пробежал бы стометровку за десять секунд. Хотелось… Хотелось сделать хоть что-то. – Так, давай эту хрень спрячь у себя в чемодане.

- Ага, пошли.

Я и не думал ни о чём, когда зашел за Максом в комнату. И не слабо так охуел, когда он мне снова зарядил по роже. Конкретно так – кулаком. Второй удар я перехватил, заблокировал его руки и уставился ему в глаза.

- Ты совсем?!

- Это ты совсем?! Устроил там побоище, как…

Договорить я ему не дал, пихнув к стене так, что он словами подавился. Я весь горел, я нихрена не соображал, всё что я думал о том, что нельзя, неправильно – всё это стало таким ничтожным… Адреналин, запах крови, ни с чем ни сравнимое чувство, когда кто-то корчится перед тобой от боли… Я прижался к Максу всем телом, уткнувшись ему в плечо и вдохнул его запах – тот самый, от которого мне ещё тогда, на каникулах крышу срывало.

- Стас, Стас, ты…

- Заткнись!

Еби вас чёрт, брючные застёжки! Макс понял меня без слов и несколько секунд мы, мешая друг другу, расстегивали брюки. Потом я развернул его к стене и прижался членом к его заднице, у меня стояло, как всегда, но теперь был Макс, Макс, которого хочется, которого можно…

- Подожди, надо…

- Нахуй. Ноги сведи.

Я сплюнул на ладонь, пару раз прошелся по члену и засадил, как он мне вчера. Нашарил его член – ох и нихуя ж себе, а как в руку ложится, гладкий какой, волос там почти нет, ох заебись, а чужой держать ещё приятней, чем свой… Рванул воротник, вцепился ему в плечо, он задёргался, я не отпускал. Он расслабился и получил у меня по заднице, задница у него была крепкая, сильная…

- Ноги сведи, я сказал!

- Да, Стас, да…

И он шептал это «да, Стас», пока я двигался туда-сюда и наяривал его член и крыша ехала от того, как он пах ,и когда было очень хорошо, я кусал его за плечи и спину и лапал его везде, куда дотягивался, зажимал, как хотел и в один момент он опёрся руками о стену и отставил задницу назад и это было так охуенно, так сексуально, что я кончил сразу, дёргаясь и матерясь, потому что никаких других слов не знал и не помнил.

- Ты мне рубашку порвал… Псих чёртов. Тебя что, кровь заводит?

Мы сидели друг напротив друга на кровати. Не знаю, как Макс, а я смотрел в пол, и кажется, я буду смотреть туда до скончания времён, пока земной шар нахрен не остынет. Мне хотелось закрыть лицо руками, но я не мог. Руки пахли Максом. Он кончил у меня в руках, кончил, опираясь на стену, тяжело дыша и шепча «Да, Стас». Такое, бля не имитируешь! Я метров десять туалетной бумаги отмотал, вытирая руки и потом протёр их влажной салфеткой с мерзким запахом синтической свежести и всё равно. Это уже не отмоешь.

- Отдай кому-нибудь, пусть зашьют…

Я наконец приподнял взгляд. Макс сидел расслабленный, откинувшись назад. Форменная рубашка была выпущена из брюк и криво застёгнута. Глаза прикрыты и шея… Я представил, как кусаю его за шею так, чтоб отпечатки остались… Нет, только не снова! Картон. Бормашина! Иголка!

- Ты ужасный человек, ты в курсе, да?

- Угу.

Вот и весь разговор. Я растерял весь свой словарный запас, я даже маты забыл.

- Кто-то мне вчера говорил про «нельзя»…

- Я был прав. Как я с тобой не останусь, так вечно какая-то хуйня происходит.

- Хуйня? Ну спасибо. В этот раз инициатором был ты!

- Да пошёл ты! Чтоб я ещё раз… – я встал, поправляя одежду. Надо было вернуться к себе.

- А почему бы и нет? Стас – Макс встал и присел рядом со мной. На меня снова накатило – его запах, его тепло, его присутствие – ты чего такой зажатый? Нет, я знаю, какую ты хуйню об этом думаешь, но правда… Подумай сам. Это же классно! Нам с тобой!

Он извернулся и всё-таки заглянул мне в глаза. Серо-зелёные. Яркие-яркие.

- Ты. Я. И никто ничего не узнает. Ты, конечно, боишься за свой авторитет.

Я встал. Не мог его больше слушать. Либо я сейчас ему рожу разобью, либо…

- Нет, серьёзно. А потом я уеду, и у тебя всё пойдёт как прежде.

- Дай сигарету – я охрип, голос меня не слушался. Макс достал сигарету, щёлкнул зажигалкой. Я открыл окно, холод и запах снега ворвался в комнату, Макс поморщился, а мне стало легче дышать.

- Когда ты уезжаешь?

- Скоро. Тридцать два дня осталось. Серьёзно, Стас, иди по коридору как все люди, тебя шатает…

Но я всё-таки вылез на карниз. Шел на подгибающихся ногах, выронил недокуренную сигарету, чуть не прошел своё окно. Игорь мне что-то рассказывал, а я не слышал. В голове и не только в голове, во всём теле был Макс, я чувствовал его запах, вкус его кожи, а в голове вертелось две фразы.

«Ты. Я. Никто ничего не узнает»

«Тридцать два дня»

====== 24. Тридцать два дня – 2ч. ======

я старалась как могла, но градус романса всё равно близок к критическому

У меня в голове словно здоровый такой экран. Вроде тех, что показывают в боевиках, когда истекает время до взрыва. 32 дня. 768 часов. 767 часов. 766 часов…

Только будет не взрыв. Будет… Ничего не будет.

И каждый долбанный час мне хотелось быть с Максом. Просто быть рядом, без всякого такого.

Сидеть с ним рядом на уроках, смотреть, как он рисует что-то непонятное на последних страницах тетради или обрывках листов и иногда забирать эти листки, пока он не видит. Пихать его под партой ногой, смотреть, как он улыбается. Ловить потом его руки, которые он с каменным лицом тянул к моей ширинке. Демонстрировать ему свой стреляющий гвоздиками арбалет (клёво сидеть на последней парте) на Азаеве под вопли училок: «Комнин! Ты хоть делай вид, что учишься!»

Тренироваться по вечерам в спортзале, глядя, как он бегает, делает сальто, прыгает на батут. Однажды согнал команду дебилов, они смонтировали гимнастические брусья и Макс показал класс. Я раньше думал, что мужик – это мускулы, это штанга, гантели, бокс там… Но глядя, как он вспрыгивает и как будто гравитацию отключают… Бля, просто слов не знаю, как это описать! Я бы мог смотреть на это не отрываясь, часами. И пиздюку, который вякнул, что так только пидоры вертятся, я такой подзатыльник отвесил, что он упал – вот это я не специально, кстати, само так вышло. Ага, сам бы он так попробовал. Это вам не по ебалу бить, это уметь надо. Я так не могу. И Вовчик не может. Я прямо задыхаюсь, когда это вижу.

Идти с ним в душ после тренировки. Как я не пытался, никогда не получалось, что бы мы остались вдвоём. Я с ним не говорил никогда на эту тему, но видел, что он тоже пытался. И тормозили мы, как могли, и посылал я всех – нихуя. Открытым текстом сказать – валите все, а мы тут с Максом помоемся ещё, нельзя было. Да, блядь, именно поэтому! Потому что все знали! Про Макса. И так на эту тему всё время шутили, особенно в душе. Особенно Танкист, он вообще у нас прямо Смехопанорама ходячая. «Мыло «Антипидор» в бутылке. Хуй уронишь!» или ещё повадился в трусах ходить «Я, мол, боюсь». Да кому ты, нахуй, нужен! Тебя без водки даже Евсеев не выебет. Макс только скалится – ему похуй, он, типа, выше этого. А я, помню, разозлился тогда, рванул его за трусы, порвал к ебеням. Тот сразу: «Всё-всё, Стас, остынь, я пошутил…»