В ванной я сидел два часа, пока Спирит их не выставил. Всему должен быть предел, и если бы я в трезвом виде увидел, как они целуются, меня бы, пожалуй, ещё кондратий хватил.
Мы осматривали старинные церкви – снаружи. Спирит не заходит внутрь принципиально, ну а мне… Мне было как-то неловко, что ли. Там был момент, который здорово испортил мне настроение. Чтобы не потеряться в толпе, я держал Спирита за руку. Мы оба были без шапок, Спирит – в длинном тонком пальто и алом шарфе, я – в зимней кожаной куртке. Обычные парни в европейской толпе.
– Смотри, Лёш! – раздался голос позади нас. – Немецкие пидоры.
Я обернулся. Ну, наших соотечественников легко узнать за границей. Особенно женщин. Некоторые считают, что их святая обязанность – вывезти за границу всё своё золото и продемонстрировать иностранцам. Или накраситься с утра, как индеец на тропу войны. Я не говорю, что такие – все. Но их много. А ещё эти двое были в мехах. Ну и зачем? Тепло ведь. Кого вы хотите удивить, Европу?
– Смотри, Макс, – голос у Спирита, профессионального декламатора и неплохого певца, поднялся над площадью, – русское быдло.
Просто пара очередных идиотов, непонятно, какая по счёту в моей жизни. Совершенно незачем было так психовать, отказываться вечером от культурной программы и запираться в номере с несколькими бутылками алкоголя. И сидеть, глядеть в окно, думать о том, что жизнь не сложилась, что я неудачник и вся моя жизнь – череда каких-то нелепостей. И разговаривать с фотографией о том, что всё было зря, и что глупо было даже и пытаться…
Зря, зря я после красного вина пил шнапс. Больше никогда не буду пить.
В Кёльне мы пробыли три дня, а потом я улетел на море, к отцу. Там было хорошо – бесконечное солнце, бескрайняя водная гладь, переходящая в яркое небо. Мной овладели какие-то мизантропические настроения, всё оставшееся время я вёл животно-растительный образ жизни – грелся на песке или камнях, как ящерица, плескался в море, как рыбка, находил торчащие далеко от берега камни, к которым прирастал кораллом. Один раз сходил на какую-то вечеринку, где пару часов просидел в углу в обнимку со стаканом местного невыразительного пива. Отец был мною очень доволен.
Я здорово загорел и налопался фруктов. Не то, чтобы меня это сильно подбодрило. Во всяком случае, я перестал всё время мёрзнуть и начал нормально спать. Но Стас по-прежнему преследовал меня незримой тенью – гуляя по берегу, глядя, как плещется в воде закатное солнце, я представлял его рядом с собой и было тоскливо от того, что это просто глупая мечта. А ведь Стас никогда не видел моря.
Москва встретила холодом, снег был запачкан длинными новогодними праздниками. Учёба уже началась, но многие ещё не вернулись с каникул. Тот же Алекс, например. Ну, этот вообще может явиться и через месяц. Зато Анникова порадовала нас всех историей, как на дорогом горнолыжном курорте «из-за какой-то тупой крашеной коровы» повредила ногу и теперь вынуждена опаздывать на каждый урок. Её вечное: «Мааакс, помоги мне, будь джентельменом» выбесило меня уже на второй день, и я грубо посоветовал ей купить себе костыль или хотя бы снять свои шпильки, если уж охромела. В ответ я услышал, что только пидор может быть так груб с девушкой. Мда, тот случай, когда я её отшил, она мне так и не простила, а я, после её попытки меня споить, и близко к ней не подойду. Валерий Крестьянкин приехал с каникул с йо-йо и у меня чесались руки купить себе такой же.
Жизнь шла своим чередом. На Старый Новый год мы разобрали ёлку. Как ни старайся, всё равно за каждые новогодние праздники что-нибудь разбивается. Когда-нибудь старых игрушек совсем не останется. В этом году я вдруг подумал: ну и что? Кому мне передавать эти игрушки? Кажется, там, в Америке, у моей матери кто-то есть – у меня есть сводные брат или сестра, но они мне совсем неродные. У Спирита есть брат, возможно, у него будут племянники. А у меня?
А я буду один.
Я продолжал тосковать по Стасу.
Я просто ждал, когда это прекратится.
А что ещё оставалось делать?
====== 34. Ты, зловещая луна ======
Здравствуйте, мои бесценные читатели. Извиняюсь, что меня так долго не было. Эти дни для меня были отмечены несколькими стихийными бедствиями, техногенными катастрофами, кознями Тёмных сил, а самое главное – полным и тотальным отсутствием интернета и порой – самого компьютера. Я очень рада за тех всех, кто по прежнему ждал продолжения и не отписался от меня.
Ты, зловещая луна
В мои муки влюблена
Отобрав души покой,
Что ты делаешь со мной?
Может ты мне дашь ответ
Почему весь белый свет
Обозлился на меня,
Для чего родился я? *
– А новенькие-то наши охуеть, какие борзые, – сообщил мне Дёмин как-то вечером. Я задумался. Новенькие появились у нас два дня назад и я как-то упустил этот момент. Тамара наша Блинмалинишна начала опять свои гнилые наезды, что до ЕГЭ меня не допустит и уйду я из школы со справкой. И давай то, давай это… Садись, мол, и пиши, вот прямо здесь и сейчас, без Менштейна, чтобы я видела! Это она, без пизды, мне так мстит. За то, что мы с Максом её тогда так знатно послали. Стерва.
– А чё они там? – я сидел в прачечной, наблюдал за стиралкой. Она в последнее время гудела и дёргалась, как будто взлетать собиралась, и мне было интересно, что будет, если поставить на неё, допустим, маленькую банку и большую – какая первой улетит?
Дёмин, или как я его назвал «Дёма», притирался к нам. Тренироваться мы его ещё не звали – не заработал, то есть, но в душ он с нами уже ходил. Я видел, что он это ценил. С мозгами, значит, пацан. Понимает, что мы-то в этом году уйдём, а он останется.
– Да чё-то ваще, блин, какие-то, типа, мутные…
Вот я хренею с умения некоторых людей объяснять всё чётко и подробно!
Новеньких было двое – брат и сестра. Как это называется: двойняшки или близнецы? Не знаю, как-то я мельком их только видел. Пацан такой – пониже меня будет, волосы светлые, аж жёлтые, как сухая трава. Не качок, ничего такого, только взгляд какой-то такой бегающий и рожу кривит, как будто воняет всё время. А его сестра – ну один в один, только волосы длиннее и сиськи есть. Я ещё удивился, думал, такое – когда два одинаковых, может быть только, если одного пола пацаны, например, как Евсеевы, или там ещё дома две девчонки… но они не очень похожи между собой были.
Короче, пока я мучительно вспоминал, что ещё, кроме свободной продажи кокаина, могло повлиять на творчество поэтов «Серебряного века» (это Макс как-то сказал, а я запомнил), эти двое успели тут показать себя. Вроде как им уже было чуть ли не по восемнадцать, но отправили их почему-то в десятый класс. Ну, мало ли, может они у нас особо одарённые, тут таких хватает. Не в том дело.
Во-первых, они потребовали, чтобы им разрешили жить в одной комнате. Ничего себе, какое блядство! Типа, они брат и сестра. Какая разница – всё равно блядство. Пока я тут, такому не бывать. И ещё девка отказывается в форме ходить. Ничего себе дела! Даже Макс ходил и не облез, хотя и жаловался всё время.
– Будем разъяснять, – сообщил я Дёмину. – А ну, смотри!
Большая банка во время особо сильной машинной конвульсии подпрыгнула и грохнула об пол. Маленькая тоже подпрыгнула, но устояла.
– Что и требовалось доказать.
– А почему так?
– Ну… – я постарался вспомнить физику. – Короче, дело в массе. Чем больше масса, тем больше инерция. Большой предмет сдвинуть сложнее, но остановить тоже при равной скорости.
Сам я был толком не уверен в том, что сказал, но тут главное – чтобы сомнения в голосе не было.
– Так, убери эту хуиту, – я кивнул на осколки. – И давай ко мне. Будем наших близнецов расселять. Они же не сиамские.
Дёма заржал, а я ушёл из прачечной, думая о том, что стиральная машина не сегодня-завтра накроется, и, если немного похимичить с проводом (предварительно отключив его, конечно), может славно так закоротить. Гореть в прачке особо нечему, хотя… Стоп! Почему нечему? Если стащить туда достаточно пластиковых тазиков (почти у каждого есть свой), кое-какого шмотья, ну, там всякого, по мелочи, получится изрядная душегубка. Здание поставят на проветривание, а нас куда-нибудь отвезут на целый день. Это стоило обдумать.
