- А вы его боитесь? Не стоит, письмо покойной графини из Минска заинтересовало заговорщиков, как вы их назвали, и перешло к врагу. А я охладела. Остальные всего лишь любители и помощники.

- Следует покориться, милая. Вы же видели, как покорились юноша-материалист, Лаис и русский.

- Мы покоримся, когда покорится мужественный барон. Говорят, он сильный охотник на самок. Пусть не перед Богом, но нам нужно увидеть его плененным.

- Барон женат.

- Так он говорит и настаивает на этом, что больше похоже на неправду.

- Какой смысл лгать?

- Пакито, женатый человек никого не ставит под удар и не вызывает подозрений, что он холостой. Таким образом, у него больше свободы.

- Такой человек, как он…

- Замолчите! Такие хуже всех.

- Барон не влюблен.

- Знаю, но это не значит, что в него не влюблены. Он ненамеренно с легкостью покоряет, а его аскетизм хуже огня.

- Эти небылицы выдумали те, кто питают к нему недобрые чувства.

- Нет, в этом есть точный расчет, Пакито. Он заманил Лаис в расставленные сети, и поймал в них еще сотню.

- Беспощадная! – сказал Пакито и отошел от сеньоры. Пора ложиться спать.

X V I

Эва вышла больной из дома Лаис, и к большому огорчению, оставила там камею с профилем ее матери, украшенную бриллиантами. Она представляло собой ценность, и была ей дорога, как фамильное украшение. Она сразу же написала Лаис, чтобы та поискала ее в особняке, но усилия оказались тщетными.

Эва была безутешна, а Лаис расстроена. Ей отчаянно хотелось послать ее подруге, но она ее не нашла. Вскоре новость о потерянной драгоценности распространилась повсюду, и Пакито поспешил донести эту новость до ушей барона:

- Когда теряется ценное украшение и сразу не находится, значит, не найдется никогда. Кто нашел, недолго будет это скрывать, а затем увезет или отошлет в чужую страну, чтобы продать. Из оправы можно снять бриллианты, а остальное выбросить.

- Вероятно, это и случилось.

- А если не произошло, то произойдет. В таких случаях не нужно поднимать шум, иначе потеряешь след. Охотники, которые кричат, спугнут зайца.

- Самое ужасное, что сеньорита де сан Лус безутешна. Это фамильная драгоценность.

- Вы видели сеньориту?

- Да, барон. Она так печальна, бледна, уставилась в одно место и часто восклицает: «Какой вечер! Какой вечер! За мной тоже по пятам ходит смерть!»

- А ее отец?

- Он в поместье, но ему сообщили по телеграфу. Осмелюсь сказать, ваш визит порадовал бы ее.

- Ошибаетесь, Пакито. Сеньорите де Сан Лус нужен полный покой. У нее чувствительное сердце и хрупкий дух.

- Однако, то, что она сделала для Лаис опровергает последнее.

- Нет, в ее поступке была истинно нравственная ценность, а не ее подобие. Я знал одну девушку, которая вышла замуж, и призналась, что влюбилась в своего мужа в порыве, а не по любви. Говорят, при виде чудовищ или неприкаянных душ набрасываешься на них не из-за храбрости, а из-за страха.

- Вы преуменьшаете значение столь благородного поступка?

- Нет, разъясняю лишь собственные наблюдения. Вспомните, когда произошло большое несчастье, весь мир искренне плакал, но никто ничего не сделал, чтобы помочь. Почему? Потому что потрясены. Мало, кто берет себя в руки и дает отпор. Генрих IV атаковал в разгар сражения, движимый порывом, а ведь сам признавался, что был трусом. У сеньориты де Сан Лус золотое сердце и ангельская доброта, но ее душа неустойчива. Скорее ее убьет гром, чем молния.

- Лаис – героиня.

- Вы говорите правильно, Пакито.

- Лаис – львица.

- Да, она гордая и храбрая, как львица. Возможно, в ней есть что-то тигриное. Как же успокоить сеньориту Эву?

- Не знаю. Кто ее доктор?

- Доктор Ремусат.

- Прекрасно.

- Но доктор мало чем поможет ей.

- Почему?

- Потому что он доктор для тела, а не для души.

- А есть доктора для лечения души?

- Да, друзья, возлюбленные, родственники, иногда родители.

Барон потянул за шнур колокольчика и сказал Пакито:

- Сейчас я покину вас, но поскорее сообщите мне новости о здоровье вашей подруги. Я боюсь за ее жизнь.

- Да, сеньор, я скоро вернусь.

Пакито вышел, явился Ман.

- Ман, – сказал барон, – принесите мне «Справочник», где есть список ювелиров города. Навестите их от моего имени и намекните о камее сеньориты де Сан Лус, о которой говорят газеты, удвойте ее стоимость, скажите также, что ее нашли в Тускуло. Притворитесь откровенным и внушите им доверие. У этих людей должны быть определенные клиенты.

Ман молча вышел.

Прошел час, другой. Барон стал беспокоиться, он чувствовал себя бессильным. Наконец послышался шум на лестнице и предстал Ман вместе с лысым и пухлым человечком, в очках и серебряной оправе. Он был завернут в старый и засаленный плащ из голубого сукна. Ман привел его и удалился.

- Вы ювелир? – спросил барон.

- К вашим услугам, сеньор барон.

- Вы знаете меня?

- Кто же не знает знаменитого барона де Раузан? Я знаю, чего вы хотите.

- И как?

- Все это возможно.

- Говорите.

- Ваш слуга все прекрасно объяснил. Мне он показался человеком благоразумным, но я предпочел прийти сам, чтобы поговорить с вами, сеньор барон. Камею можно получить, или лучше сказать, камея у меня, но…

- Вы не можете распоряжаться ей.

- Мне передал ее в залог клиент, человек высокого положения, не скрывая, где нашел ее, и я дал ему слово сохранить тайну. Это моя профессия.

- Так что?

- Так, что я ничего не могу поделать.

- Сколько вы дали за камею?

- Сотню фунтов стерлингов.

- Сколько по-вашему стоит это украшение?

- Три сотни фунтов.

- Хорошо, я дам вам четыреста фунтов, если в течение двух часов вы принесете мне украшение.

- Но что я должен сделать, чтобы…?

- Это ваши заботы. Я лишь должен указать, чтобы тот, кто нашел украшение, получил его полную стоимость, а вы – хорошую комиссию.

- Я попробую.

- Жду вас в течение двух часов.

- Попробую, попробую.

Ювелир удалился. Через два часа барон написал Лаис записку:

«Сеньора, Ман вручит вам это письмо и драгоценную камею сеньориты де Сан Лус. Отошлите ее и скажите, что ее нашел ваш слуга. Не могу сказать, как я нашел драгоценность, но она нашлась. Простите, что надоедаю, но надеюсь, вас не затруднит эта небольшая помощь вашей подруге Эве. Раузан».

Лаис замучила Мана расспросами о том, как нашлась камея. Ман сказал, что ничего не знает, но Лаис не верила.

Затем она отправилась в дом Эвы и передала письмо сеньора Раузан:

- Прочтите.

Эва прочла записку, закрыла лицо руками и заплакала у Лаис на груди. Наконец, Эва сказала:

- Сеньор де Раузан заплатил двойную стоимость за камею. Иначе она бы не нашлась. Меня это унижает, но что мне делать? Вернуть деньги? С другой стороны, его тайна мне не принадлежит. Лаис, дорогая, я хочу умереть! Почему вы не сделали, как он просил? Я бы поверила, а теперь…

- Что теперь?

- Теперь я соединена с ним еще одной узой и не могу поблагодарить его. Я скажу отцу, пусть он заплатит за украшение.

- Мы сделаем так, чтобы тот сознался и расскажем об этом.

- Вы так считаете?

- Да, Эва.

- Да, у вас есть надежда. А я умираю. Если однажды вы расскажете ему об этом, то сообщите, что я при виде записки сказала: «Барон чувствовал, что я еще дышу и ударил еще раз». Как это жестоко!

Лаис опечалилась и повторила: «Жестоко, да, жестоко, это правильное слово».

Никому не сказав, Эва вынула бриллианты из камеи и послала их в дом умалишенных. Эва думала о безумной супруге кабальеро, умершей в приюте.

Иногда она восклицала: «Почему Уго не отправил мне камею без бриллиантов? Незачем было покупать эти камни, прекрасные, но ненужные, как моя любовь! Как же он благороден! Чего не сделаешь для женщины, которую любишь!»