Литмир - Электронная Библиотека

- А вы его боитесь? Не стоит, письмо покойной графини из Минска заинтересовало заговорщиков, как вы их назвали, и перешло к врагу. А я охладела. Остальные всего лишь любители и помощники.

- Следует покориться, милая. Вы же видели, как покорились юноша-материалист, Лаис и русский.

- Мы покоримся, когда покорится мужественный барон. Говорят, он сильный охотник на самок. Пусть не перед Богом, но нам нужно увидеть его плененным.

- Барон женат.

- Так он говорит и настаивает на этом, что больше похоже на неправду.

- Какой смысл лгать?

- Пакито, женатый человек никого не ставит под удар и не вызывает подозрений, что он холостой. Таким образом, у него больше свободы.

- Такой человек, как он…

- Замолчите! Такие хуже всех.

- Барон не влюблен.

- Знаю, но это не значит, что в него не влюблены. Он ненамеренно с легкостью покоряет, а его аскетизм хуже огня.

- Эти небылицы выдумали те, кто питают к нему недобрые чувства.

- Нет, в этом есть точный расчет, Пакито. Он заманил Лаис в расставленные сети, и поймал в них еще сотню.

- Беспощадная! – сказал Пакито и отошел от сеньоры. Пора ложиться спать.

X V I

Эва вышла больной из дома Лаис, и к большому огорчению, оставила там камею с профилем ее матери, украшенную бриллиантами. Она представляло собой ценность, и была ей дорога, как фамильное украшение. Она сразу же написала Лаис, чтобы та поискала ее в особняке, но усилия оказались тщетными.

Эва была безутешна, а Лаис расстроена. Ей отчаянно хотелось послать ее подруге, но она ее не нашла. Вскоре новость о потерянной драгоценности распространилась повсюду, и Пакито поспешил донести эту новость до ушей барона:

- Когда теряется ценное украшение и сразу не находится, значит, не найдется никогда. Кто нашел, недолго будет это скрывать, а затем увезет или отошлет в чужую страну, чтобы продать. Из оправы можно снять бриллианты, а остальное выбросить.

- Вероятно, это и случилось.

- А если не произошло, то произойдет. В таких случаях не нужно поднимать шум, иначе потеряешь след. Охотники, которые кричат, спугнут зайца.

- Самое ужасное, что сеньорита де сан Лус безутешна. Это фамильная драгоценность.

- Вы видели сеньориту?

- Да, барон. Она так печальна, бледна, уставилась в одно место и часто восклицает: «Какой вечер! Какой вечер! За мной тоже по пятам ходит смерть!»

- А ее отец?

- Он в поместье, но ему сообщили по телеграфу. Осмелюсь сказать, ваш визит порадовал бы ее.

- Ошибаетесь, Пакито. Сеньорите де Сан Лус нужен полный покой. У нее чувствительное сердце и хрупкий дух.

- Однако, то, что она сделала для Лаис опровергает последнее.

- Нет, в ее поступке была истинно нравственная ценность, а не ее подобие. Я знал одну девушку, которая вышла замуж, и призналась, что влюбилась в своего мужа в порыве, а не по любви. Говорят, при виде чудовищ или неприкаянных душ набрасываешься на них не из-за храбрости, а из-за страха.

- Вы преуменьшаете значение столь благородного поступка?

- Нет, разъясняю лишь собственные наблюдения. Вспомните, когда произошло большое несчастье, весь мир искренне плакал, но никто ничего не сделал, чтобы помочь. Почему? Потому что потрясены. Мало, кто берет себя в руки и дает отпор. Генрих IV атаковал в разгар сражения, движимый порывом, а ведь сам признавался, что был трусом. У сеньориты де Сан Лус золотое сердце и ангельская доброта, но ее душа неустойчива. Скорее ее убьет гром, чем молния.

- Лаис – героиня.

- Вы говорите правильно, Пакито.

- Лаис – львица.

- Да, она гордая и храбрая, как львица. Возможно, в ней есть что-то тигриное. Как же успокоить сеньориту Эву?

- Не знаю. Кто ее доктор?

- Доктор Ремусат.

- Прекрасно.

- Но доктор мало чем поможет ей.

- Почему?

- Потому что он доктор для тела, а не для души.

- А есть доктора для лечения души?

- Да, друзья, возлюбленные, родственники, иногда родители.

Барон потянул за шнур колокольчика и сказал Пакито:

- Сейчас я покину вас, но поскорее сообщите мне новости о здоровье вашей подруги. Я боюсь за ее жизнь.

- Да, сеньор, я скоро вернусь.

Пакито вышел, явился Ман.

- Ман, – сказал барон, – принесите мне «Справочник», где есть список ювелиров города. Навестите их от моего имени и намекните о камее сеньориты де Сан Лус, о которой говорят газеты, удвойте ее стоимость, скажите также, что ее нашли в Тускуло. Притворитесь откровенным и внушите им доверие. У этих людей должны быть определенные клиенты.

Ман молча вышел.

Прошел час, другой. Барон стал беспокоиться, он чувствовал себя бессильным. Наконец послышался шум на лестнице и предстал Ман вместе с лысым и пухлым человечком, в очках и серебряной оправе. Он был завернут в старый и засаленный плащ из голубого сукна. Ман привел его и удалился.

- Вы ювелир? – спросил барон.

- К вашим услугам, сеньор барон.

- Вы знаете меня?

- Кто же не знает знаменитого барона де Раузан? Я знаю, чего вы хотите.

- И как?

- Все это возможно.

- Говорите.

- Ваш слуга все прекрасно объяснил. Мне он показался человеком благоразумным, но я предпочел прийти сам, чтобы поговорить с вами, сеньор барон. Камею можно получить, или лучше сказать, камея у меня, но…

- Вы не можете распоряжаться ей.

- Мне передал ее в залог клиент, человек высокого положения, не скрывая, где нашел ее, и я дал ему слово сохранить тайну. Это моя профессия.

- Так что?

- Так, что я ничего не могу поделать.

- Сколько вы дали за камею?

- Сотню фунтов стерлингов.

- Сколько по-вашему стоит это украшение?

- Три сотни фунтов.

- Хорошо, я дам вам четыреста фунтов, если в течение двух часов вы принесете мне украшение.

- Но что я должен сделать, чтобы…?

- Это ваши заботы. Я лишь должен указать, чтобы тот, кто нашел украшение, получил его полную стоимость, а вы – хорошую комиссию.

- Я попробую.

- Жду вас в течение двух часов.

- Попробую, попробую.

Ювелир удалился. Через два часа барон написал Лаис записку:

«Сеньора, Ман вручит вам это письмо и драгоценную камею сеньориты де Сан Лус. Отошлите ее и скажите, что ее нашел ваш слуга. Не могу сказать, как я нашел драгоценность, но она нашлась. Простите, что надоедаю, но надеюсь, вас не затруднит эта небольшая помощь вашей подруге Эве. Раузан».

Лаис замучила Мана расспросами о том, как нашлась камея. Ман сказал, что ничего не знает, но Лаис не верила.

Затем она отправилась в дом Эвы и передала письмо сеньора Раузан:

- Прочтите.

Эва прочла записку, закрыла лицо руками и заплакала у Лаис на груди. Наконец, Эва сказала:

- Сеньор де Раузан заплатил двойную стоимость за камею. Иначе она бы не нашлась. Меня это унижает, но что мне делать? Вернуть деньги? С другой стороны, его тайна мне не принадлежит. Лаис, дорогая, я хочу умереть! Почему вы не сделали, как он просил? Я бы поверила, а теперь…

- Что теперь?

- Теперь я соединена с ним еще одной узой и не могу поблагодарить его. Я скажу отцу, пусть он заплатит за украшение.

- Мы сделаем так, чтобы тот сознался и расскажем об этом.

- Вы так считаете?

- Да, Эва.

- Да, у вас есть надежда. А я умираю. Если однажды вы расскажете ему об этом, то сообщите, что я при виде записки сказала: «Барон чувствовал, что я еще дышу и ударил еще раз». Как это жестоко!

Лаис опечалилась и повторила: «Жестоко, да, жестоко, это правильное слово».

Никому не сказав, Эва вынула бриллианты из камеи и послала их в дом умалишенных. Эва думала о безумной супруге кабальеро, умершей в приюте.

Иногда она восклицала: «Почему Уго не отправил мне камею без бриллиантов? Незачем было покупать эти камни, прекрасные, но ненужные, как моя любовь! Как же он благороден! Чего не сделаешь для женщины, которую любишь!»

18
{"b":"572771","o":1}