Дикий Зверь, узрев хладное тело Старой Волчицы, еще более озверел. Казалось бы, только смерть могла его успокоить. Реки крови проливал Дикий Зверь, устраняя все, что смело приближаться к нему.
Охотники, загнавшие Волчицу в Царство Смерти, все силы бросили на борьбу с Диким Зверем, но даже так они не смогли убить его. В конце концов, им удалось заковать обессилевшего Дикого Зверя в цепи. Тогда охотники еще не знали, что сидящий на цепи Дикий Зверь намного опаснее Дикого Зверя, гуляющего на воле.
Ошейник, который охотники надели на Дикого Зверя, сдавливал его шею. Цепь, которой он был прикован, не давала ступить и шагу. Намордник не позволял Дикому Зверю раскрыть свою пасть, чтобы загрызть охотников. Дикий Зверь понял, что в данный момент он не может сделать ничего, и затаил в своем сердце жажду мести. Каждый день, каждый час представляя, как он разрывает плоть охотников, пленивших его, Дикий Зверь выжидал момента, когда его месть свершится. Чтобы ослабить сковывающие Дикого Зверя путы, он стал притворяться Ручным Зверем. Зверь вынужден был выполнять приказы хозяев. Когда они приказывали Дикому Зверю дать лапу, словно какой-то собаке, он давал лапу. По команде «голос» Дикий Зверь испускал громкий вой. По команде «апорт» Зверь набрасывался на указанную охотниками добычу.
Однажды Дикий Зверь увидел Прекрасную Птицу, сидевшую в Золотой Клетке. Птичка была столь прекрасна, что Зверь не мог отвести от нее взгляда.
Перья Прекрасной Птицы были самым роскошным одеянием, которое только можно было представить. Ни один самоцвет, ни один цветок не мог сравниться с Прелестной Птицей. Даже свет Солнца, Звезд и обеих Лун затмевала она своей красотой. Если бы Погибшая Луна вдруг возродилась, то и ее превзошла бы Прекрасная Птица. Взмах ее крыла заставлял каждого замереть, но Золотая Клетка не позволяла Прекрасной Птичке отправиться в полет в манящее небо. Прелестная Птица не знала свободы, она могла только мечтать о ней и наблюдать за свободным полетом других птиц сквозь решетку Золотой Клетки. Не знавшая свободу Прекрасная Птичка не могла петь, а ее взгляд был неживым, словно у фарфоровой куклы. Дикий Зверь не хотел отводить взгляда от Прелестной Птицы, очаровавшей его. Но охотники, для которых он был Ручным Зверем, увели его от Золотой Клетки, в которой мечтала о небе Прекрасная Птичка.
Теперь мысли Дикого Зверя были заполнены не только местью к охотникам. Он часто представлял, как выглядела бы Прелестная Птица, если бы ей даровали свободу. Он мечтал снова увидеть ее.
Но охотники больше не давали Дикому Зверю встречаться с Прекрасной Птицей.
– Как жалко! – воскликнула Рэйна.
– Ты не могла бы меня больше не перебивать? – проворчал Кэрэндрейк. – Я только, может быть, во вкус вошел.
– Можно я только один вопрос сперва задам?
– Задавай, – согласился рассказчик.
– А Птица хотела снова увидеться с Диким Зверем?
– Прекрасная Птица даже не знала о том, что Дикий Зверь ходит под этим небом, – улыбнулся Кэрэндрейк. – Она не знала о том, что он был очарован ею. Прелестная Птица не знала о мире за пределами Золотой Клетки, отчего не могла знать и о существовании Дикого Зверя. Дикому Зверю было больно от мысли, что Прекрасная Птица ничего не знает о нем, но еще больнее ему было от того, что он мог больше никогда не увидеть Прелестную Птицу.
Несмотря на то, что Зверь часто вспоминал Прекрасную Птицу, мысли о мести охотникам также часто посещали его. Наконец, Дикий Зверь перегрыз свою цепь и вырвался на свободу. Он отомстил охотникам, доказал, что был не Ручным, обнажив против них свои клыки и когти.
Воздух свободы пьянил Дикого Зверя, делая его счастливым. Он был предоставлен сам себе, ошейник больше не сдавливал его горло, цепь больше не сковывала его движения, а намордник не мешал набрасываться на обидчиков. Дикий Зверь снова стал по-настоящему Диким.
В один прекрасный день Дикий Зверь вновь повстречал Прекрасную Птицу. Ее Золотая Клетка была сломана. Теперь Прелестной Птице тоже была знакома свобода. Ее взгляд стал живым, манящим к себе своей жизнерадостностью, ведь Прекрасная Птичка познала прелесть так долго манившего ее бескрайнего неба. Дурманящий запах свободы преобразил Прекрасную Птицу, сделав ее еще прекрасней, а полет под самым куполом небосклона вдохновил Прелестную Птицу на песнь.
Прекрасные песни пела Певчая Птичка, оказавшись за пределами Золотой Клетки. Настолько прекрасными были эти песни, и настолько прекрасной была сама Певчая Птичка, что Дикий Зверь поклялся всю свою жизнь защищать эту Птичку и добровольно протянул ей свой поводок.
Этот Зверь – я, а Певчая Птичка – ты, Рэйна. Или правильнее будет сказать, Верховная Жрица Трилунской Империи, Алирэй Нактур Аквария Электра.
Из следующей главы вы узнаете о том, как Первый из Карателей впервые увидел Трилунскую Жрицу, и о том, как узнал ее, встретив во второй раз.
====== Часть 7. “Жрица”. Глава 57 ======
О том, как Первый из Карателей впервые увидел Трилунскую Жрицу, и о том, как узнал ее, встретив во второй раз
– Что ты сказал? – прошептала собирательница историй.
– У «Алирэй» взять «Рэй», у «Нактур» взять «На», получится «Рэйна». Довольно интересная задумка, из своего имени составить свое же имя. Насколько мне известно, в Трилуне титул Верховных Жриц ведь входит в часть имени, да?
– Входит… – вздохнула малышка Рэй.
– Хотя вариант «Электра» мне больше нравится, – добавил Дрейк.
– Не знала, что тебе обо всем известно.
– Еще в Тайре я говорил, что есть вещи, которые мне известны с самого начала*.
– Спасибо, что не сказал об этом тогда.
– Зачем мне рассказывать другим то, что ты не хочешь рассказывать?
– Прости, что обманывала.
– Обманывала? – усмехнулся Кэрри. – Обманывать и не рассказывать правду – разные вещи. Тебя никто не спрашивал, из Трилуна ли ты, и уж тем более тебе не задавали вопроса, являешься ли ты Верховной Жрицей. И ты никогда не утверждала обратное. Как я не говорил о том, что я Коготь, но и не отрицал этого. К тому же ты даже имя свое, по сути, не изменила, а лишь сократила его. Это то же самое, что сказать, что Зел обманывает, если представляется Зелом, а не Зелорисом.
– Он всегда представляется как Зелорис.
– А в один прекрасный день решит представиться как Зел. Будет это обманом?
– Нет.
– Вот. Хотя, в его случае, даже если он представится как «У», это обманом не будет. Так что я не вижу в твоих действиях лжи.
– Я себя сейчас очень глупо чувствую, – сообщила Рэйна.
– Глупо себя будет чувствовать Гордислава, когда поймет, кто находился с ней почти год.
– Ой! Я как-то не подумала.
– Да ничего, – засмеялся Дрейк. – Просто тебе придется ей очень много рассказывать о трилунских традициях.
– Надеюсь, мои познания ей пригодятся.
– А вообще, я не понимаю, почему ты так волнуешься. Думаешь, что что-то изменится, когда все узнают, что ты была Верховной Жрицей до уничтожения Трилуна?
– Да.
– Насколько изменилось ко мне отношение, когда раскрылось, что я Коготь?
– Вообще не изменилось, – не раздумывая, ответила Электра.
– Тогда почему должно измениться отношение к тебе?
– Не знаю, но… – Рэйна замялась с ответом.
– Я, не говоривший о том, что был когда-то Карателем, и Вэй, который был вынужден предать нас по велению третьесортной Маски, молчали о более… весомых, скажем так, вещах.
– Весомых? – возмутилась малышка Рэй.
– Я ничуть не принижаю твой статус как правительницы целой Империи, – поспешил исправиться Кэрэн. – Я имею в виду то, что по сравнению с тобой, мы с Вэем потенциально могли бы представлять опасность.
– А я, хочешь сказать, вообще никакой опасности не представляю? – собирательница историй возмутилась еще больше.
– По сравнению со мной? – усмехнулся Кэрэндрейк. – Что-то мне не верится, что ты можешь убить человека. Будешь продолжать спор?
– Сдаюсь.
– Ситуацию с Вэем давай все-таки отбросим. Сравни: я, притворявшийся хилым лекарем, но на деле являющийся сильнейшим из Карателей, и ты, невинная собирательница легенд и историй, исполняющая свои песни и просто-напросто не упоминающая о происхождении и опыте руководства Империей. Чего можно ждать от меня? Ножа в спину, кровавой бойни, любого вида насильственной смерти. Чего можно ждать от тебя? Кроме как историй о Трилунской Империи, ничего не представляется. Так почему же мне доверяют, как и раньше, а тебе не должны?
