Как и было обещано, следующим утром пятерых путников ждал корабль, на котором они должны были отплыть к Храму Погибшей Луны. Как только Зелорис и Рэйна попрощались с Капой, на что ушло довольно много времени, а Гордислава долгими уговорами заставила Кэрэндрейка убрать кинжал от горла Вэя, который все утро повторял «Кэрри боится воды», пятеро путников взошли на борт «Тарлы».

«Что за секретность? – спрашивал в это время у Асифона Наролая штурман. – Вы до сих пор не сказали нам, куда мы направляемся».

«Поднять якорь», – вместо ответа скомандовал судовладелец, который был также и капитаном корабля.

Якорь был поднят, но команда снова задалась вопросом, куда и с какой целью они отплывают.

«Мы плывем на самый большой из островов Северо-Восточного Архипелага к Храму Погибшей Луны», – величественно, как и подобает Верховной Жрице Трилунской Империи, объявила Аквария Электра.

«К Храму?» – возмутился боцман.

«Мы никуда не поплывем!» – запротестовала команда.

«Не желаете плыть, прыгайте за борт, – прогремел голос Асифона Наролая. – Мне не нужны трусы на корабле».

«Капитан, – обратился к нему пожилой моряк. – Вы знаете, что мы с вами уже долгое время и никогда не предадим Вас. Так почему же Вы не доверяете нам? Почему мы узнаем о том, что плывем на тот остров только после отплытия, а о цели плавания не знаем до сих пор?»

«Да, – поддержал молодой юнга. – Сколько же Вам заплатили эти чужаки, чтобы попасть на священные земли, вход куда всему живому заказан?»

«Позвольте поинтересоваться, – вмешалась Гордислава. – Вы так возмущаетесь, потому что боитесь получить меньшую сумму, чем Вам причитается?»

«Да ничего я не боюсь!» – возмущенно воскликнул юнга.

«Вот и прекрасно, – с того момента, как вступила на борт, малышка Рэй вела себя не как собирательница историй с Запада, а как правительница величайшего государства Востока. – Луны всегда освещают путь бесстрашным воинам, откликаясь на свет храбрых сердец».

«Красиво говоришь, девочка», – усмехнулся старый моряк.

«Быстро извинись перед ней», – переменившись в лице, прошептал ему на ухо Асифон Наролай.

«Ничего страшного, – мягко проговорила Рэйна. – Я сама должна была представиться раньше, дабы подобной ситуации не произошло. Мое имя, – она окинула взглядом каждого из моряков поочередно, – Алирэй Нактур Аквария Электра».

«Владычица…» – пронеслось по рядам моряков.

«Прошу вас сохранить втайне мою личность и все подробности этого плавания», – склонила перед моряками голову последняя из правителей Трилунской Империи.

«Как пожелаете, Владычица», – с поклоном ответил старый моряк.

Таким образом, все вопросы были улажены, и моряки больше не возражали против плавания к Храму Погибшей Луны.

Большую часть времени, проводимого в плавании, Рэйна смотрела на морскую гладь. Она смотрела, как солнце поднимается на рассвете, и как цвет морских вод меняется с изменением освещения. В полуденный зной, когда большая часть моряков, не занятых работой, пряталась по каютам, она наблюдала игру солнечных бликов на водяной ряби. В закатные часы Верховная Жрица любовалась пылающим небосклоном и алой тропой, разделяющей темные воды надвое. Даже ночью, когда одна из Лун и звезды отражались в черном зеркале морских вод, она не сводила глаз с поверхности моря.

В то же время Гордислава вовсю предавалась своим исследованиям истории и культуры Трилунской Империи. Она расспрашивала моряков обо всем, что приходило ей в голову. Ни один человек на корабле, кроме спутников Гордиславы, не избежал расспросов о том, как им запомнились первые года после Трилунской Катастрофы. Лишь нескольким удалось избежать расспросов об образе жизни предков и своем собственном. Семеро стали жертвами северянки, интересующейся тем, как складывались традиции рыбного промысла у жителей прибрежных берегов. Старейшего же из моряков жаждущая знаний исследовательница Севера расспрашивала на протяжении нескольких дней подряд.

Пока собирательница историй любовалась морскими водами, а северянка занималась историческими исследованиями, Зелорис размышлял об оставленной в Ёкиларилэе Капе. Он скучал по своей лошади, волновался о том, как она без него, и переживал, вдруг она будет обижена на него, когда он вернется. Эти мысли не позволяли ему есть и спать. Зелорис осознавал, что как мечнику ему необходимо здоровое питание и крепкий сон, а посему, пытался отвлечься от мыслей о Капе самыми разнообразными способами. Зел тренировался во владении мечом, что сначала позволило ему забыться, но вскоре тревога о лошади снова дала о себе знать. Несколько дней мучился мечник, после чего над ним сжалился капитан корабля, который больше не мог наблюдать его хандру. Асифон Наролай возложил на Зелориса множество дел, так что у последнего не осталось ни минуты времени на размышления. Никакой языковой барьер не мешал Асифону Наролаю указывать на щетку, ведро и грязную палубу или же на гору мешков, жаждущих быть перенесенными из одного угла в другой, а Зелорису отвечать «у» и приступать к работе.

Но если есть те, кто нашел себе занятие, всегда найдутся и те, кто от безделья будет страдать и пребывать в плохом настроении. Так, Вэй Арэн Виндсвиш страдал от того, что вокруг него кроме Рэйны и Гордиславы были одни мужчины, а Кэрэндрейк был мрачнее тучи, поскольку вокруг корабля не было ничего, кроме воды. Разумеется, ни тот, ни другой не собирались, подобно Зелорису отвлечься работой.

– Уж лучше страдать, чем пахать, – торжественно заявил Вэй, присаживаясь рядом с Кэрэндрейком. – Не могу я так, как братец Зел.

– Уйди с глаз моих, и без тебя фигово, – закатив глаза, произнес первый из Карателей.

– Да ладно тебе, Кэрри, – вздохнул лучник. – Мы с тобой в одной лодке. Во всех смыслах даже.

– Не напоминай мне о лодках, кораблях и им подобных! – воскликнул Кэрэндрейк. – Я пытаюсь представить себя на суше, а ты отвлекаешь меня.

– Что же ты сразу не сказал? – удивился Вэй. – Закрывай глаза, я тебе помогу.

– Как я тебе в Беловерхе с той листовкой о коварном лучнике-соблазнителе? Нет уж, увольте.

– Жалеешь? – с ехидной ухмылкой поинтересовался Вэй.

– Ничуть. Это было весело.

– Не боишься, что те твои издевательства обернутся против тебя?

– Я ничего не боюсь, – отрезал Дрейк.

– В трюме течь.

– Нет! Замолчи!!! – взвопил Кэрэндрейк. – Это все твои выдумки.

– Ну, так что, Кэрри, раскаиваешься?

– Умолкни, ловелас. Или только мы окажемся на берегу, тебе не поздоровится.

– Позволь поинтересоваться, – удивился Вэй. – Почему ты собираешься ждать до тех пор?

– Электру-то спасут в любом случае, если с кораблем что-то случится, – ответил Дрейк. – Но если я упаду за борт – из воды меня вытаскиваешь ты.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся лучник. – Но если ты собираешься навредить моему здоровью после того, как мы окажемся на суше, то с чего мне тебя спасать?

– У тебя нет другого выбора, – процедил сквозь зубы Кэрэн.

– Разве? Я могу помахать рукой тебе, бултыхающемуся в соленой водичке.

– Когда-нибудь ты пожалеешь об этих словах, – вздохнул Кэрэндрейк.

– Да ладно тебе, Кэрри, – улыбнулся Вэй Арэн. – Не бойся, стоит тебе начать тонуть, как я поспешу тебе на помощь. Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Если я тебя не спасу, я буду жалеть об этом, ведь так я не смогу наблюдать твое послешоковое состояние.

– В этом ты прав. Я имею в виду, что лучше о сделанном, чем о несделанном жалеть. Хотя послешокового, как ты говоришь, состояния, тебе наблюдать не придется. Я лучше буду жалеть о том, что убил тебя, чем слушать твои издевки и жалеть о том, что сжалился и сохранил жизнь.

– Забавно. Если нас кто подслушает, в жизни не поверит, что мы друзья.

– Действительно, – усмехнулся Коготь. – С врагами я бы так не разговаривал.

– Знаешь, Кэрри, я так привык получать от тебя угрозы, что мне кажется, будто без них моя жизнь теряет свои краски.

– А я привык представлять перед сном, как убиваю тебя за то, что ты коверкаешь мое имя, – злорадно проговорил Кэрэндрейк. – После этого такие сладкие сны снятся.