- Не суй свой нос в мои дела.

Вот, как всегда. Как можно поговорить спокойно, когда он даже на самые безобидные вопросы отвечает грубостью? Явно хочет поругаться.

Том устало выдохнул и уставил взгляд на воду. Она отражала звезды и блестела, лунная дорожка уходила далеко вперед, к горизонту. Интересно, если пойти по ней, куда она тебя выведет? А вдруг туда, где он сможет сидеть рядом с ним столько, сколько захочет, вот так, как сейчас, не на что больше не претендуя, только они вдвоем и звезды над их головами.

- Я уезжаю, - тихо сказал он.

-Я знаю.

Том резко повернул голову и уставился на непроницаемое лицо. Точенный заостренный профиль, уверенный взгляд черных манящих глаз, которые как всегда горят сумасшедшим огнем. Боже, как он красив!

- Удивлен, что ли? – Билл слегка улыбнулся, - Господи, Том, я считал, ты меня достаточно хорошо изучил. Думаешь, я стал бы палиться перед всеми на биологии, если бы не знал, что твоя мамочка уже купила вам билеты в Берлин? Том, я еще не проебал мозги…

Том покачал головой, и как он об этом не подумал.

-Когда ты узнал?

- Я понял это еще в клубе после твоей речи о на…твоей песне. Потом пробил билеты…

-Я даже не знал, что она их уже купила, - Том сжал губы.

- Ждет, не дождется, когда увезет тебя отсюда, да? Тут я ее понимаю. Вот только это надо было сделать намного раньше. Послушался бы меня в первую нашу встречу, все было бы проще…

-Для кого?

Билл нахмурил брови.

- Для нас обоих.

Том закрыл лицо руками. Глаза щипало, не плакать, не надо больше, зачем…

-Извини меня, Билл, - тихо сказал он.

Билл фыркнул, но промолчал. Он поправил волосы, пряди которых легкий ветер бросал на его лицо.

- Я не хотел делать тебе больно. Точнее хотел, но… Черт, если бы ты знал, как мне плохо. Я ненавижу себя, я ненавижу свои руки, которые посмели тебя ударить, ненавижу то желание взять тебя грубо, как …

- Том, не надо, - холодно сказал он, - все это теперь не важно.

- Не правда! – Том поднял на него глаза полные слез, - это всегда будет важно. Я сделал тебе больно, и не говори мне, что изнасилование для тебя привычное дело! Я не они, Билл, я не должен был так поступить с тобой. Это гнусно… И пусть ты в какой-то мере это заслужил, и пусть ты далеко не ангел, и даже если ты меня не любишь и считаешь своей игрушкой, я не должен был это делать. Поэтому прости меня.

Билл поднял голову вверх, он делал вид, что смотрит на небо, но Том видел, что тот борется со слезами, часто моргая.

- Скажи, что ты меня простил.

Он мотнул головой.

-Не могу. Это трудно, знаешь… очень трудно. Я доверял тебе, думал ты моя награда за всю ту фигню, что со мной творится. Да, я поступил, как мудак, но я и есть он, Том. Но от этого я не перестаю быть тем Биллом, который спал с тобой в обнимку, которому ты дарил цветы, который попытался впустить тебя в свою душу.

Слезы покатились вниз по лицу Тома.

- Я знаю! Теперь я это понимаю. Я принимаю тебя такого, какой ты есть. И мне все равно, сколько в тебе живет сучных, озлобленных на весь мир Биллов, пока среди них есть тот, который был со мной в Берлине, я буду тебя любить. Если среди миллионов твоих я, есть тот, кому я нужен, тот, кто хоть чуточку любит меня в ответ, я буду за нас бороться. Скажи мне, Билл, скажи, что у нас еще есть шанс?

- Том… - выдохнул Билл и вытер одну предательскую слезу, скатившуюся вниз по выпирающей скуле, - я не могу…

У Тома больше не было сил терпеть, он бросился к нему и, схватив за плечи, прижал к себе. Билл начал упираться, отталкивая ладошками его грудь, но держал он очень крепко. В нос ударил запах лака, и Том прижался лицом к волосам. Сердце на секунду остановилось, не справляясь с эмоциями, а потом огромный выброс адреналина сделал свое дело, и оно затрепетало в груди как бешеное.

«Вот, все что мне нужно. Пусть нас убьют в упор одной пулей прямо сейчас, если шанса нет. Хочу умирать, держа его в своих руках».

Билл расслабился, обмякнув как пластилин, и Том сжал его тонкую спину руками, покрывая поцелуями шелк волос.

-Я погублю тебя, Том, - хрипло сказал он между рваными вдохами.

-Мне все равно… - поцелуи вниз по шее, - мне все равно… - край нижней челюсти, подбородок, гу…

Резко зазвонил телефон, и Билл вмиг напрягся и с силой дернулся, вырываясь из потерявших силу рук. Он вскочил на ноги и схватил сотовый.

-Да, - сказал он ровным голосом, Том знал, как трудно ему дается такой спокойный тон, - нет, не надо, я выйду сам. Тут дорога ужасная, завязнешь в грязи. Буду через пятнадцать минут.

-Не уходи… - все-таки смог он выдавить из себя, язык не слушался.

- Ты знаешь как я рад, что ты уезжаешь? – сказал Билл, но голос его был тихий и грустный, - ты должен вернуться к прошлой жизни. Вот твой шанс. А у нас его нет.

-То есть ты меня не любишь? Так? Говори, как есть!

Билл мотнул головой.

-Мне надо идти.

Том рванул вперед и схватил его за руку.

-Поехали с нами? Мы что-нибудь придумаем вместе с мамой, обратимся в полицию или в СМИ, если он будет нас преследовать.

Билл смотрел на него широкими напуганными глазами.

- Бред, Том. Твоя мама меня ненавидит, думаешь, она будет теперь то, что ее жизнь и жизнь ее сына в опасности из-за меня? Он меня найдет, из-под земли достанет, а тебя убьет. Черт, да он уже готов это сделать. Если ты задержишься тут хотя бы на лишнюю неделю, он до тебя доберется. Не надо было тебе говорить свое имя…

- А причем тут оно? – Том нахмурился.

-Не знаю… Он будто подвинулся на том, как тебя зовут. Уверен, что нас что-то связывает, поэтому если ты не уедешь… все будет очень плохо. А любовь…- он грустно ухмыльнулся, - именно она и заставляет меня, тебя отпустить. Уезжай и не вспоминай это место.

-А как же ты?

-А я все равно выиграю, Том.

- Билл…

Брюнет развернулся, Том успел схватить его за куртку, но тот дернулся, вырвался, и почти бегом, скрылся между деревьев.

Том подошел к воде и закурил. Как же холодно, и почему раньше он не заметил, как сильно замерз? На улице минус, а они сидели на ледяных камнях будто сейчас не декабрь. Что вообще делает с ними любовь? Он вспомнил, как его вставило, когда он к нему прикоснулся, все тело горело огнем, о каком холоде может идти речь, когда кровь в теле подогревается на несколько градусов от одного прикосновения. Неужели все оставшиеся годы придется жить, больше никогда не испытывая это чувство безумия, накрывающее с головой от его близости?

А может Билл и прав. Наверное, и вправду ему было бы лучше, если бы он уехал после их первой встречи, когда еще не успел влюбиться, не отравился его поцелуем, не прикоснулся к совершенному телу, не улетал на небо от наслаждения, тогда бы ему было легче. Ведь, тогда ему не с чем было бы сравнивать. А теперь он знает, что значит любить, и знает, что любить других, он так не сможет. Никогда.

Это место его успокаивало, и Том просидел в машине, отогреваясь печкой, еще около часа после ухода Билла. Приехал домой он уже под утро, сразу залез под душ, с душой себе отдрочил и завалился спать.

Главная задача на остаток недели – ни о чем не задумываться. Иначе он сорвется и начнет делать глупости.

Все воскресенье он посвятил подготовке к зачету по литературе. И хоть у него были шпоры, и списывать он умел мастерски, но он все равно занимался, потому что это очень хорошо его отвлекало.

«Не анализировать слова Билла! А ведь он, похоже, в меня тоже влюблен! Тьфу! Немецкая классическая поэзия 19 века. Вот что сейчас главное!».

И он сдал! Кто бы мог подумать, что достанется ему сочинение на тему великого любимого Моэма. «Женская фигура в «Театре» Моэма, ее сила и слабость».

Том пару секунд смотрел на вопрос и рассмеялся совпадению. Единственная книга, которую он прочитал по литературе за все годы учебы. Книга, которую посоветовал Билл. И тут он его преследует, невозможно забыть о нем даже на минуту. Ну как это выдержать?!