<p>

Пролог</p>

<p>

 </p>

<p>

Темнота улиц встретила меня гробовой тишиной, в которой я отчетливо слышала гулкие удары собственного сердца и тяжелое, сбившееся от волнения дыхание. Огни, что всегда горели, освещая эту мрачную местность желтоватым свечением, почему-то не горели, что казалось мне на тот момент очень подозрительным, и не зря. Но проблема с освещением одно, а вот то, что на улице я не встретила ни одного человека, заставило начать меня сомневаться в правильности своих поступков. Да, с одной стороны было хорошо, ведь не было никого и значит мало вероятно то, что я на своем пути встречу какого-нибудь маньяка, что решит сделать меня своей жертвой, а с другой — я с легкостью могу нарваться на кого-нибудь и некому будет мне помочь, а насильник, а может это будет наркоман, пьяница или вовсе бездомный сотворит со мной все, что захочет: обкрадет, изнасилует или убьет — а может и все сразу. Да, я знаю, что выбрала самое подходящее место и время для представления сцен такого рода событий, но ведь именно в такой ситуации наш мозг включает инстинкт самосохранения, показывая сцены, которые могут с нами приключиться, тем самым оберегая нас, но мы редко прислушиваемся к нашему серому веществу, поступая так, как хочется нам, заглушая вопль мозга. Да, мне следовало вызвать такси или попросить кого-нибудь из знакомых подвезти меня, но что делать, когда денег нет на это самое такси, а знакомые отказываются, прикрываясь делами и своими проблемами? Конечно же остается вариант с автобусом, но, увы, в первом часу ночи они уже не ходят. Если бы не эти деньги, в которых я в последнее время нуждаюсь, сейчас бы я сидела дома в теплоте и уюте, но нет, мне пришлось остаться и заработать те гроши, что сейчас позвякивали в моем кармане.</p>

<p>

Вот поэтому я иду сейчас по этому пути и прислушиваюсь к каждому шороху. Ведь мне казалось будто за моей спиной кто-то идет, но каждый раз, когда я оглядывалась, там никого не было, но чувство, что я здесь была не одна, оставалось при мне. И я оказалась права, вот только преследовали меня не сзади, а скрывались за углом дома, куда я только что завернула. Четыре темные фигуры, словно хамелеоны, слившиеся с окружающей местностью, обступили меня, закрывая ходы к отступлению. И что же оставалось делать? Конечно же кричать, но мои действия предугадали, заткнув рот какой-то тряпкой, пропитанной каким-то наркотическим средством. Как только пары, как я позже поняла, хлороформа достигли слизистой носа, проникая внутрь организма, я почувствовала головокружение, сопровождаемое тошнотой. Я словно впала в забытье, уносясь куда-то вперед, не понимая что происходит.Тем временем мои похитители смогли затолкать меня в машину и с визгом сорваться с места, оставляя за собой столб пыли вперемешку с выхлопным дымом.

Когда именно все это закончилось, я точно сказать не могу, но реальность настолько резко обрушилась на меня, что я не смогла справиться со всем этим и тихо застонала. Звуки, что казались мне такими громкими, свет, слишком яркий и режущий глаза сквозь закрытые веки, и чувство страха, что слишком поздно напомнило о себе — все это давило на мозг, который казалось сейчас лопнет, не выдержав этого натеска. Но нет, это была всего лишь иллюзия, которая выдавала себя за реальность.

— Хватит претворяться, я вижу, что ты уже очнулась, — сквозь ужасный звон, я смогла расслышать отдаленно знакомый бархатистый голос мужчины.

И я повиновалась этому приказу, открыв глаза и тут же зажмурившись от ярко света. Этот резкий контраст заставил мня сморщиться и прикрыть глаза ладошкой, дабы наконец-то разглядеть того, кто посмел меня похитить. Этот мужчина сидел в кресле с темно-красной обвивкой и смотрел своими карими глазами на меня, постукивая указательным пальцем по тумблеру, что держал в своих руках. Короткие темные волосы, глаза скрывала тонкая оправа прямоугольных линз очков, что прочно держались на его слегка островатом носе и тонкие губы на загорелом лице. Нельзя сказать что он был красив, нет, но и не страшен, правда странный шрам на правой стороне лица, который брал свое начало от брови, проходил через глаз, чудом не задев его, и уголок губы, отчего он был опущен и казалось, что губы скривлены в призрение. Именно это увечье портило всю картину, но и в то же время, он, видимо, не стеснялся его, думая, что оно придает ему определенный шарм, от которого людям становилось не по себе и хотелось сбежать от него подальше. И он прав, ведь даже сейчас, сидя в этом кресле расслабленный и непринужденный, в черной рубашке, рукава которой были закатаны до локтя, и в таких же брюках, он выглядел красиво и в то же время смотрелся угрожающи, а от его взгляда становилось жутко. Мне тоже было бы страшно, но я знала этого человека. Я была с ним знакома.

— Андрей Сергеевич? — тихо прошептала я и приподнялась, оказываясь в вертикальном положение. — Что происходит?

— Как поживает твоя сестренка? — он проигнорировал мой вопрос, задав свой.

Я прекрасно понимала к чему он клонит, но старалась держать себя в руках и казаться добродушной к нему, как учил меня мой отец. Он всегда говорил, что этому человеку можно доверять, но и при этом нужно его опасаться.

«Он может казаться добрым, готовым с легкостью тебе помочь, но знай, что он с той же легкостью сможет тебя уничтожить», — говорил он.

Я раньше не понимала почему он так говорил о своем друге и начальнике в одном лице. Не понимала до сегодняшнего дня. Только сейчас я поняла, что у Вязева имеются какие-то планы на нас, которые он стал воплощать, вот только я так и не могла понять, что именно от нас он хотел, да и вряд ли когда смогу понять.

— Слышал она больна, — продолжил он, а я молчала, прикусив язык.

Это тема для меня была болезненна и он знал на что надавить.

— И ей нужна дорогостоящая операция, если я не ошибаюсь?

Он отпил янтарную жидкость из все того же тумблера, посмотрев на меня. Я прекрасно видела в его взгляде насмешку и триумф. Александр гордился собой и это было видно, ведь сейчас перед ним сидела не та девушка, которую он знал год назад, а жалкая, разбитая, готовая согласиться на все, лишь бы помочь сестре. Да и он, если быть честной, был не тем добрым, отзывчивым и ласковым мужчиной, который любил детей своего друга. Его настоящая сущность открылась во всей красе передо мной именно сейчас.

— Да, так и есть.

— Я могу дать тебе эту сумму и ты больше не будешь работать в той жалкой забегаловке, — он встал со своего места и подошел ко мне, сев рядом, — а могу и не дать. Все зависит от твоего ответа.

Я догадывалась что все не так просто. Что он выкрал меня не для того, чтобы просто поговорить по душам или попить чай, и в этом я только что убедилась.